Дэвид Энгельс: нам нужен «общеевропейский консервативный фронт»

Сам по себе национализм не является ни гарантированным, ни устойчивым средством поддержки консервативной мысли. Это был основной тезис историка, автора бестселлеров и политического обозревателя профессора доктора Дэвида Энгельса во время презентации «Свобода и нация» в Вене 20 января в рамках конференции «Религия и нация».

Энгельс указывал, что многие консерваторы, видя, что левые нападают на идеи свободы и нации с одинаковой силой, делают ложный вывод, что только национальное государство может обеспечить истинную свободу. «Однако, — рассуждал Энгельс, — как показывает взгляд на историю, это ошибочное мнение, хотя понятное и вызывающее сочувствие, так как оно неверно понимает два параллельных явления упадка как причинно-следственную связь».

Энгельс представил альтернативное прочтение:

Суть моей позиции, что должна произойти медленная смерть национального государства в пользу империи цивилизации, является таким же типичным симптомом культурного конца, как и упадок гражданской свободы в пользу авторитарных структур.

В более широком контексте некоторые превозносят «добродетели» национализма, поэтому, особенно в Европе, борьбу за свободу и суверенитет можно рассматривать как конфронтацию между Давидом в форме национального государства, противостоящего наднациональному Голиафу в форме Европейского Союза. Взгляд на политику ЕС может подтвердить это видение, но, как предположил Энгельс, более пристальный взгляд выявляет более глубокую проблему:

Будучи консерватором в XXI веке, ставить концепцию Европы или даже Запада выше национального государства, особенно перед лицом полностью дискредитированного Европейского Союза, может показаться любопытным или даже равносильным выбору проигравшей стороны в битве.

Хотя защита суверенитета отдельной европейской нации от ЕС имеет жизненно важное значение, простая оппозиция не может быть «конечной целью».

Энгельс уточнял:

Я придерживаюсь мнения, что путь к консервативной Европе не может лежать в том, чтобы сначала разрушить европейские институты и только потом начать восстанавливать их на национальном уровне. А скорее наоборот, сначала нарастив критическую массу для европейского изменения сознания, что станет отправной точкой для использования ЕС.

Он подкрепил этот тезис опровержением двух ошибочных предположений: что ЕС по своей сути противостоит консервативным ценностям и что возвращение к нации неизбежно приведет к более связанному традициями обществу.

Хотя кажется, что ЕС отдает предпочтение антинациональной политике, особенно в отношении восточноевропейских стран и консервативных политиков, распад ЕС не обязательно решит проблему. «Наоборот, — рассуждал Энгельс, — даже без ЕС все продолжалось бы по-старому, и достаточно взглянуть на такие государства, как Швейцария, Норвегия или даже Исландия и на Соединенное Королевство после Brexit, чтобы увидеть, что даже автономия национального государства не защищает от отмены культуры, гендерного мейнстриминга, критической расовой теории и других пробуждений».

Точно так же возвращение к национальному государству не обязательно должно быть «предварительным условием возрождения консерватизма», но на самом деле «все должно происходить наоборот».

«Ибо невозможно, чтобы даже одно крупное государство, такое как Франция, Германия или Италия, самостоятельно покинуло ЕС, не имея при этом необходимости считаться с гораздо большими проблемами, которые можно наблюдать в случае Brexit. В то время как выход небольших государств, таких как Венгрия, например, принесет сильные репрессии, но мало конкретных изменений, поскольку экономическая, а также нормативная зависимость от правил ЕС сделает такой выход фактически бессмысленным», — сказал Энгельс.

Что неизбежно произойдет, утверждал Энгельс, так это то, что рассматриваемому государству придется искать новых защитников, таких как Россия, Китай или Саудовская Аравия.

Энгельс также отверг пустую ностальгию по национальному государству как исключительно европейскую черту, насчитывающую несколько тысячелетий:

Однако следует иметь в виду, что появление все более однородных национальных государств является относительно недавним событием, которое было дорого куплено за счет принесения в жертву широкого разнообразия региональных и местных идентичностей, таких как диалекты.

Кроме того, национальное государство страдает от внутреннего кризиса идентичности:

Американизация Европы не только в культурном, но и в лингвистическом плане, как бы об этом ни сожалели, фактически создала все предпосылки для того, чтобы можно было снова использовать общий родной язык, что возрождает многие из существовавших ранее предпосылок в Средние Века благодаря преобладанию латыни.

Борьба за будущее будет войной не между Германией и Францией или Францией и Испанией, а между «где-то» и «где угодно», консерваторами и либералами, присутствующими во всех обществах. Победы добьются те, кто успешно объединится с единомышленниками вне зависимости от национальной принадлежности, чтобы вместе отстаивать консервативные ценности. Только это будет «политически перспективным и исторически плодотворным решением».

Энгельс призвал аудиторию «освободиться» от веры в то, что «национальное государство предлагает ответ на все наши экзистенциальные проблемы и проблемы идентичности», и предложил учредить «общеевропейский консервативный фронт».

«Что нам нужно, так это новый консервативный и культурно-патриотический европейский проект, который я называю геспериализмом и описал его в нескольких книгах, таких как Renovatio Europa и относительно недавно вышедшей Europa als Jana».

Энгельс завершил свое выступление словами:

Свобода, однако, также означает признание того, что будущее европейское сотрудничество имеет смысл только на основе положительного обращения к концепции христианского Запада и желания сформировать будущую европейскую федерацию или конфедерацию по примеру того политического образования, которое долгое время было синонимом настоящего политического сердца Запада, а именно Sacrum Imperium.

Источник