Скратон и Хайдеггер о жилище

Понятие «жилище» служит источником нашей дополитической лояльности, и эта лояльность позволяет возникнуть чувству общего блага. Здесь я расширяю эти аргументы, сравнивая двух важнейших мыслителей современности: Мартина Хайдеггера и Роджера Скратона.

Скратон утверждал, что Хайдеггер ему никогда не нравился. Известно, что он говорил такие вещи, как: «при критическом рассмотрении идеи Хайдеггера кажутся призрачными видениями в области мысли; огромные неосязаемые тени, отбрасываемые языком». Но, несмотря на такую ​​характеристику, он часто возвращался к мысли и понятийному аппарату Хайдеггера, например, в голландском документальном фильме «О красоте и утешении», снятом на его ферме (известной посвященным как Scrutopia). На самом деле, между Скратоном и Хайдеггером много общего, и если размышлять об их представлениях о доме, поселении, жилище и строительстве, это сходство становится очевидным.

Для Хайдеггера строить – значит жить. Мы строим, чтобы жить. Поначалу это может звучать как довольно абстрактное утверждение, но на самом деле это чрезвычайно конкретное утверждение о человеческой жизни. Люди путешествуют, ведут глобальные дела и временно отдыхают в отдаленных местах во время своего земного пребывания. Тем не менее, быть смертным означает, в конечном счете, жить, утверждает Хайдеггер. Жилище подразумевает пускание корней, возделывание почвы и строительство дома.

Эти идеи выдвинуты на передний план в его эссе 1951 года «Строительство, жилище, мышление». Размышляя об этимологии термина «здание» (верхненемецкое buan), Хайдеггер разъясняет его связь с «жилищем». Мы утратили это чувство строительства для того, чтобы жить, говоря хайдеггеровской фразой.

Примером может служить то, что мы больше не строим дома, которые создают ощущение дома из-за их стиля и архитектуры, олицетворяющих определенную культуру и традиции. Вместо этого мы строим дома с утилитарным мышлением, которые в итоге оказываются неудобными для жизни и не гармонирующими с традиционной архитектурой, возникшей с течением времени.

Тем не менее, связь между зданием и жилищем остается заметной в таких словах, как немецкое Nachbar: сосед, «живущий рядом» или «тот, кто живет поблизости». Хайдеггер углубляется в эти этимологические раскопки, воздвигая онтологическое (в истинном хайдеггеровском смысле, расчленяющее природу Бытия) здание поверх своих археологических раскопок.

Он размышляет о природе смертных существ, сущность которых состоит в том, чтобы стоять по отношению к неизбежной смерти, которая их ожидает. Однако эта смерть не означает «омрачить жилище слепым взглядом в конец». Наоборот, именно благодаря пребыванию смертные могут чувствовать себя в мире как дома, именно как смертные, находящиеся в отношении к окружающему их миру и к цели, стоящей перед ними.

Скратон язвительно заметил, что философия Хайдеггера «чрезвычайно сложна; если это не полная ерунда. В таком случае это смехотворно просто». Это ответ прежде всего на хайдеггеровскую философию Бытия, включая такие понятия, как Dasein и Бытие‑К-Смерти.

В своей книге «Я пью, следовательно, я существую» Скратон подвергает сомнению такие философии бытия, восходящие к Аристотелю, через средневековую схоластику, завлекающие нас в паутину запутанных фраз. Конечно, спрашивает он, конкретные существа, такие как люди или лошади, имеют значение, в то время как эта неизвестная и возвышенная сущность «чистого Бытия» остается в стороне? Бытие в этом контексте относится к самому существованию и к тому, что вообще означает «существовать». Более того, обращение нашего внимания к конкретным существам, как они существуют в мире, – это то же самое, что делает и Хайдеггер, хотя и облеченный как в традиционный, так и в придуманный лексикон. Скратон указывает нам на те же самые истины, которые он раскрывал через простоту, призывая задуматься о том, что в конечном итоге может заставить нас чувствовать себя как дома в этом мире. Он делает это, придумывая слову «ойкофилия».

Это слово происходит от греческих слов oikos, означающих «дом», и philia, означающих «любовь», т. е. «любовь к дому». В его книге «Зеленая философия: как серьезно думать о планете», Скратон показывает современным читателям, обеспокоенным «климатическим кризисом», что существуют решения для этого бедствия. Однако это не решения, предлагаемые глобальными корпорациями и наднациональными организациями. Вместо этого мы должны обратиться к нашим собственным народам за мотивом действий. Потому, что мы, люди, мотивированы тем, что любим. Когда мы обустраиваемся в каком-либо месте, мы сталкиваемся с его историей, его людьми и традициями. Мы решили стать частью этого сообщества, или, возможно, мы уже родились в нем. Скратон решил построить себе дом в сельской местности вместе со своей семьей, о чем он размышляет в «Новости откуда-то: о заселении» (News from Somewhere: On Settling).

Таким образом, и Хайдеггер, и Скратон указывают нам на идею обосноваться в месте, которое мы можем назвать домом. Существует огромная разница между преходящей жизнью, когда мы отказываемся принять какое-либо место как «свое», и жизнью, в которой нас определяют сообщество и место. Недавняя история подчеркнула этот разрыв с увеличением возможностей для путешествий, несмотря на кратковременную паузу из-за ограничений, вызванных пандемией.

Осмелюсь предположить, что ни Скратон, ни Хайдеггер не были бы против путешествий. Они также не обязательно выступали против преходящей жизни тех, кто решил прожить свою жизнь таким образом. Проблема возникает, когда преходящий образ жизни ущемляет оседлые общины, когда он происходит за счет жилищного строительства и когда он разрушает ощущение жилища.

Жилище – это общественное предприятие, о чем свидетельствует ссылка Хайдеггера на «соседей», и отказ от участия в этом предприятии угрожает стабильности дома. Подумайте о крупных финансовых районах Нью-Йорка или Лондона. В будние дни они полны активности, но в выходные дни они заброшены, как города-призраки, которыми они на самом деле и являются, и в которых никто не может чувствовать себя сопричастным.

Общее понимание Скратона и Хайдеггера состоит в том, что место жительства имеет значение. По этой причине то, как выглядят эти места, также имеет значение. Хайдеггер писал, что «жилые дома действительно дают убежище; сегодняшние дома могут быть хорошо спланированы, просты в уходе, привлекательно дешевы, открыты для воздуха, света и солнца, но – дают ли дома сами по себе какую-либо гарантию того, что в них будет жить?» Подобным образом Скратон высказался в своем документальном фильме BBC «Почему красота имеет значение»: «Если вы будете думать только о полезности, то вещи, которые вы строите, скоро станут бесполезными».

Каждое жилище должно отражать идентичность и сообщать о возвращении домой. Если это останется утилитарным проектом, чувство дома не может возникнуть. Мы созданы не только для торговли; нас нельзя свести к универсальной модели. Люди сложны, иногда противоречивы и склонны к своим причудам. Из этого кажущегося несовершенства возникли произведения подлинной архитектурной и скульптурной красоты, украшающие города и поселки Европы.

Естественно, между двумя мыслителями есть и заметные различия. Они пришли из двух разных традиций; Хайдеггер был по преимуществу континентальным философом, создавшим новый словарь и одним из немногих философов, о которых можно с некоторой уверенностью сказать, что они изменили или перенаправили философию (к лучшему или к худшему).

Скратон был обучен аналитической традиции, но направил свой творческий гений на континентальные вопросы, которые он решал с помощью своей аналитической строгости. Результатом является уникальный круг интересов и дисциплинированное мышление, в сочетании с верностью консервативной традиции, которая часто мотивировала его исследования.

Хайдеггер был членом нацистской партии, поэтому разговоры о жилище и возделывании земли несут в себе мрачные оттенки, тогда как примеры земледелия Скратона наводят ум на идеалы английского джентльмена, которые он также олицетворял.

С другой стороны, принимая их работу за чистую монету, идеи и лежащие в их основе традиции могут помочь нам лучше понять, почему жилье имеет значение, почему мы должны заботиться о том, чтобы построить дом вместе, и почему само строительство связано с обустройством, а не с выкорчевыванием потенциального пространства для жилья.

Источник