Философия победы vs философия беды

На днях в Независимой газете вышел текст Сергея Анатольевича Никольского «Что несет с собой «Философия Победы» (ссылка: https://www.ng.ru/science/2022-06-21/9_8466_philosophy.html), посвященная разбору статьи Александра Гельевича Дугина «Философия Победы». Беспристрастный взгляд не может не признать, что А.Г. Дугин по праву занимает свое место в плеяде современных отечественных мыслителей. Поэтому взявшийся спорить с Дугиным автоматически должен обладать сопоставимой «весовой категорией» и выдвинуть против весомые контраргументы. Сергей Анатольевич Никольский – также достаточно известный в академических кругах историк русской философии, уважаемый доктор наук, главный научный сотрудник Института философии Российской Академии наук. При этом «старый либерал», как охарактеризовал мне его однажды коллега по университету, еще давным-давно, в аспирантские годы. Т.е. Никольский – из противоположного Дугину, либерального лагеря. Посмотрим, насколько же аргументировано Никольский ответил Дугину.

Первые же строки его ответной статьи меня очень удивили. Никольский пишет:

«Когда начинают говорить пушки, философы, по крайней мере до времени, молчат. Так оно и было, пока… Пока в публичном пространстве не прозвучал голос известного в профессиональных кругах проповедника от философии – Александра Дугина, выступившего с текстом «Философия Победы»

Уважаемый Сергей Анатольевич, прошу прощения, но если бы я не знал, что этот текст написали Вы, доктор наук, научный сотрудник, то я бы подумал, что это написал молодой хипстер, для которого начало нашей истории отсчитывается не от Рождества Христова, а от выхода нового айфона и который знать ничего не знает о русской философии. Но Вы-то ведь знаете. Так зачем же Вы так лукавите? Ведь Вам хорошо известно, что философы не только не молчали, когда говорили пушки, но иной раз сами же и стреляли из этих пушек. Например, советский философ Эвальд Ильенков, который служил артиллеристом во время Великой Отечественной и который, как пишет Михаил Лифшиц, «дошел со своей пушкой до Берлина». Или другой наш философ-артиллерист – Федор Августович Степун, который, впрочем, совсем не был апологетом войны, однако же вел военный дневник, в котором много философствовал о феномене войны, и отнюдь не всегда в пацифистском ключе. Я уж не говорю о таких наших с Вами коллегах из прошлого, как Бердяев, Вл.Эрн, Розанов, С.Н. Булгаков, Ив. Ильин и др.  – Все они не молчали, когда говорили пушки. Все они мыслили о войне, мыслили о нашей победе, и конечно же желали своей Родине победить.

Это самое первое, о чем нельзя было не сказать по поводу статьи Никольского. Признаться, довольно слабое начало статьи, не внушающее доверия. Однако читаем дальше.

А далее Сергей Анатольевич пишет:

«Нетрудно заметить, автор этой парадигмы избегает выражений «российская» и «российский». И это не случайно. Его скорее всего пугает множественность народностей и исповеданий, его страшат понятия добровольного союза народов, федерации, республики, страшит даже понятие империи. Он давно хочет, чтобы в России доминировали славянская кровь и православная»

Я лично всегда считал, что своих современников следует читать внимательно. Сергей Анатольевич, судя по всему, так не считает, и у Дугина, кажется, прочел одну лишь рецензируемую им статью про философию Победы. Потому что если бы он хотя бы мельком ознакомился с тем, что пишет Дугин, то не говорил бы, что его пугают такие понятия как «дружба народов», «союз народов» и т.д. Ведь Дугин – евразиец, а для всякого евразийства основополагающим является тезис о том самом союзе народов. И Дугин об этом не раз писал, кстати. Но Никольский не читал этого, и свои нападки основывает на предположении («скорее всего»), которое затем по умолчанию принимает как данность и продолжает на нем обосновывать последующие выводы: «Он давно хочет, чтобы в России доминировали славянская кровь и православная» и т.д. Подобная «критика» едва ли может считаться обоснованной. Здесь пахнет каким-то пропагандистским приемом, особенно это упоминание о «нацизме Хайдеггера», которое Никольский делает явно не в расчете на философов, знакомых с историей мысли Хайдеггера и его отношений с немецким нацизмом, а в расчете на обывателя, на которого только и может подействовать такой аргумент про Хайдеггера-нациста и гонителя евреев.

Далее следует еще пропагандистский прием, который, опять же, едва ли достоин доктора философских наук:

«Почему все научно-образовательное сообщество, интеллигенция вообще вдруг обозначены Александром Дугиным и следующими за ним разного рода «независимыми» сателлитами как силы «предательские»

Я прочел статью Дугина внимательно, и нигде в статье Дугина «все научно-образовательное сообщество» не обозначено как «предательская сила». Сергей Николаевич, Вы ведь вновь лукавите. Зачем?

В общем, аргументы Никольского откровенно слабые. Собственно, даже и непонятно до конца, с чем именно он спорит. Но когда Никольский переходит к перечисленным Дугиным признакам «философской русофобии», то тут и от него самого видим конкретику. Никольский, специалист по философии русской литературы, переходит в наступление, поскольку оказывается на своем поле боя, и упрекая Дугина в том, что тот приписал «Русской идее» гуманизм, он спрашивает:

«Спрошу: самобытностью или универсализмом руководствовалось русское воинство, в течение без малого 60 лет огнем и мечом покоряя Северный Кавказ (вспомним Льва Толстого)? Самобытность или универсализм были начертаны на знаменах, когда советская власть коллективизировала казахов, до 3 миллионов которых в результате умерли с голоду, а миллион ушел за границу – в Китай, Монголию и Иран? Общинниками или этическими индивидуалистами предстают в русской литературе герои Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гончарова, Тургенева, Чехова, Горького, персонажи Льва Толстого? О каком «глубоком гуманизме» «Русской идеи» можно говорить в текстах раннего Шолохова, у Андрея Платонова, Виктора Астафьева, Варлама Шаламова, наших современников – Романа Сенчина и Виктора Ремизова? Или это все исключения? Пусть. Но где само правило?»

Уважаемый Сергей Анатольевич, Вы, несомненно, намного лучше меня ориентируетесь в русской литературе (хотя люблю я ее не меньше Вашего), но разве Вы не видите противоречия в своих суждениях? –

Почему самобытность русской цивилизации (в данном случае речь о гуманизме) непременно должна проявляться только лишь в русском воинстве? Вы ведь опять совершаете подлог: воинство – инструмент, оно выполняет приказ (хотя иной раз античеловеческий приказ может и отвергнуть, как отвергли Ваши же земляки на Луганщине преступный приказ киевской хунты уничтожать свое собственное население, и превратились в сепаратистов). А если мы говорим о самобытности русской идеи, то как раз следует смотреть на литераторов, художников в широком смысле слова, на философов, и вот тут как раз перечисленные Вами персонажи из нашей литературы подтверждают сказанное Дугиным, а именно наличие в русской идее глубинного сострадания к человеку и его судьбе, того самого глубокого гуманизма, который Дугин выделил как составной элемент русской идеи.

Далее в статье Никольского следует странный пассаж о славянофилах, которые оказываются вдруг маргиналами в истории русской философии:

«Как о гигантском материке Дугин, конечно же, говорит о славянофилах, Данилевском и евразийцах. Но где поддерживающий их монолит русской культуры? Кто из великих прошлого понуждает думать о них как о глобальном, а не о региональном (если не маргинальном) культурном тренде? Даже из числа тех философствующих писателей, кого я только что перечислил, на этом «самобытном материке» не живет ни один, а вот выказывает к нему критическое отношение чуть не каждый»у

Для своих современников славянофилы, действительно, отчасти воспринимались как маргиналы, но Вам ли не знать, уважаемый Сергей Анатольевич, что славянофильская идея позже сильно развилась и стала едва ли не господствующей в дореволюционной России, так что даже время стало славянофильствовать, по выражению Владимира Эрна. И речь не только о том, что бороды вошли в моду или что обер-прокурором Святейшего Синода стал племянник славянофила Юрия Самарина, в лице которого, как писал Бердяев, «впервые славянофильство впервые получает власть». Речь идет о вещах парадигмальных, именно о том, что «время славянофильствует», а значит, само славянофильство никак не может быть названо маргинальным направлением, пусть даже перечисленные (кстати, весьма избирательно) Никольским персонажи русской литературы высказывались о нем критически. Мало ли кто о чем критически высказывается, в самом деле.

Но Никольский отчаянно хочет доказать отсутствие такого элемента как «гуманизм» в составе русской идеи, и начинает вспоминать, как наше государство гнало и ссылало Пушкина, гнало и ссылало Лермонтова, гнало и ссылало Грибоедова, гнало и ссылало Александра Зиновьева… Только отчего-то Сергей Анатольевич забывает при этом добавить, что и Пушкин, и Грибоедов, несмотря на действительно сложные отношения с нашим государством, все-таки продолжали служить ему. Даже Зиновьев после развала Союза вернулся в новую Россию, в которой уже утвердилась либерал-фашистская диктатура, со словами: «Мой народ оказался в страшной беде. Я вернулся, чтобы разделить с ним его историческую судьбу». Разве нет в этом того самого глубинного гуманизма русской идеи, носителями которой, не смотря на разность эпох и разность направлений, были и Пушкин, и Грибоедов, и Достоевский, и весь «многоголосый хор отечественных религиозных философов» (выражение К.Г. Исупова), и Александр Зиновьев, и наши современники Александр Дугин, Федор Гиренок, Владимир Варава, Александр Секацкий и др. Да, именно эти имена наших современников продолжают ряд, который Вы сами предложили.  Вероятно, Вы хотели бы вписать в этот ряд другие имена, допустим, Анатолия Ахутина, добровольно «сославшего» себя на Украину, или кого-то еще из представителей нашей современной «интеллектуальной элиты», которая начиная с 24 февраля сама себя начала высылать из «страны рабов, страны господ», - но ведь Вы и сами должны понимать, если по совести, что едва ли фигуры, подобные Ахутину, попадают в этот ряд. Просто потому что то, что для Пушкина, Грибоедова, Достоевского или Зиновьева - ценность (государство российское), то для нашей либеральной интеллигенции, претендующей называться элитой, – враг. То, что для них (для нас) – Победа, то для них (для Вас?) – беда.

В этом противоречии – весь корень конфликта. Хотя, возможно, что корни уходят гораздо глубже…