Феминизм как инструмент государства

Феминизм оправдывает меркантильный рост и раболепие капитализма и государства. Он восхваляет беспощадный капитализм и, для того чтобы внедрить идею ненависти в общество, финансируется государством. Частный капитализм тоже играет немалую роль в распространении идеи ненависти и спонсирует кампании по пропаганде феминистского вероломства, о чем свидетельствует непристойная кампания, финансируемая тандемом ElPaís-BBVA. (Banco Bilbao Vizcaya Argentaria — одна из крупнейших банковских компаний в Испании).

Реальность или проблема гендера

История является одним из самых мощных аргументов, который ясно показывает большую ошибку во всей современной идеи феминизма. И я говорю «всей», поскольку ему противопоставляется основной субстрат, общий для всех исторических проявлений феминизма. Возможно, можно сделать некоторое исключение для первых либеральных феминистских движений, так называемой первой феминистской волны, если учесть, что в центре их истории - отмена гражданского патриархата, сексистского закона, повсеместно навязанного Французской революцией и, вслед за ней, всем либерализмом. Неустанно ратовали за провозглашение эгалитарных правовых и социальных гарантий. Первое движение феминизма будет рассмотрено позднее, но уже сейчас в нем заложена ошибка просвещенного сциентизма: подводить под категорию «женщина» всю разношерстную толпу женщин разного положения, которым уготована одна и та же судьба, а именно, равенство правового режима, вопрос, который никогда не объединял большинство женщин ни в одну эпоху, которые представляли свою жизнь и свою борьбу совершенно по-разному. Даже среди элитарного, городского, богатого меньшинства, отличного от 80% населения, существовали разногласия; даже среди крошечного парламентского меньшинства, как это было показано в Испании на примере Клары Кампоамор (испанский политик 20 века) и Виктории Кент (республиканский политик), которые выступали за и против женского избирательного права соответственно. Почему кто-то думает, что все женщины того времени узаконили это или чувствовали на себе участь таких женщин, как Олимпия де Гуж, ведь на деле большинство даже не знало о ее существовании из-за цензуры СМИ? Сама классовая теория, на которой основан феминизм, опровергает эту идею. Женщины крестьянства, женщины буржуазии, женщины пролетариата и женщины государства были индивидуальны, как их жизни и интересы. Даже сегодня, живя в обществе технологий, все выглядит иначе: феминистки ведут дискуссии между собой, борются, в то время как остальные, совместно с женщинами, занимаются чем-то другим.

Диалектика феминизма начинает распространять свою ошибку и отходить от реальности, когда включает в свой дискурс, постепенно акцентируя на нем внимание, темы, связанные с обличением социокультурных структур, которые угнетают женщин.

Иными словами, он отходит от объективного изучения законности (действительного нормативного неравенства начального либерализма), чтобы указать на другие границы между мужчинами и женщинами, которые уже не являются чисто объективными структурами, с буквальностью, характерной для времени и места в мире, такими как закон, но скорее апеллируют к тому, чувствуют ли женщины себя угнетенными. Этот новый социальный или культурный феминизм имеет свое доктринальное происхождение в первом марксизме, в частности, в упомянутой выше работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», опубликованной в 1884 году. С этого момента женский вопрос будет неизменно и жалко низведен до исторической интерпретации марксизма, в его официальном господстве, то есть в том, что было согласовано в качестве официальной истории движения. Появятся затем и другие авторы, которые рассмотрят женский и человеческий вопрос вне марксизма, но они будут забыты, отвергнуты и сегодня уже не упомянуты в доминирующих дискурсах. Более того, фашизирующий курс государственного феминизма сегодня навязывает гражданское законодательство, которое вдохновлено (когда оно не цитирует напрямую) авторами этого культурного феминистского течения, поскольку в нем без обиняков говорится, что «женщины страдают от угнетения как коллектив», так что эта дискурсивная линия официально закреплена (поскольку в Испании нет закона о дискриминации по признаку пола с женщинами - отсюда мы бросаем вызов любому феминистскому коллективу, чтобы был упомянут хоть раз). Но в реальном мире всегда найдутся люди, женщины, которые вовремя отпечатают свою женственность как исторический объект, диаметрально противоположный марксистским теоретическим бредням, и именно это, исторический аргумент, изучение реальной роли женщины, полностью разрушает фантазии как теоретического социализма, так и марксизма и его идеи культурного феминизма, который также известен как культурный марксизм.

От Симоны де Бовуар до современного мачизма

Почему феминизм в лице Мелиты Машманн, немецкой писательницы, не находит достойное, гуманное учение, осознание, призыв к предосторожности от новых подхалимов, скептицизм перед современными тенденциями? Почему ее учение не приводят в пример как женское историческое свидетельство того, что следует предотвратить; иными словами, почему не обратиться к критическому мышлению и здравому смыслу как инструменту всемирной совести, почему не отказаться от фанатизма и цензуры мнения вместо распространения теории групповой идентичности? Феминизм лишь спасает исторические тексты фанатиков, в основном марксистов или самозваных коммунистов, которые воспроизводят идеологию постоянного конфликта между классами или группами, потому что именно они допускают те же ошибки в своих интерпретациях, например, рассматривая женщин как единую социальную группу или класс: Клара Цеткин, Симона де Бовуар, Бетти Фридан, Шуламит Файерстоун, Кейт Миллет, Джудит Батлер и др. Удивляет то, как эти авторы цитируют друг друга: Бовуар цитирует Цеткин, Фридан цитирует Бовуар, Файерстоун цитирует Фридан, Миллет цитирует Файерстоун, Батлер цитирует Миллер... Все они разделяют одну и ту же классовую диалектику, зародившуюся в марксизме, и именно они намеренно или все же неумышленно привели к развитию абсурдного феминизма, не имеющего никакого связи с реальностью и правильностью, потому что, хотя они и выявляют некую истину, они полностью ошибаются в самом исследовании, и поэтому все их предположения ошибочны.

Женщина как единица, как группа, категория, класс; неполная и целостная, растворяется в превратностях истории; женщина, как постоянный сегмент человечества, как 50% испанского прошедшего времени Pretérito. Именно ее моральные устои, как человеческой личности, плод ее познания мира, толкают ее, как и всех людей, в ту или иную сторону. Парадоксально, но в ее человеческой эпистемологии знание истории играет фундаментальную роль, и если бы женщины, подобные Мелите Машманн, обладали историческими сведениями, чтобы понимать такие когнитивные явления, как «подверженная галлюцинациям» расовая ненависть, то, конечно же, они не лезли бы со «своей учтивостью» в движение феминизма. Точно так же, если бы историческая правда не скрывалась за интересами других, как это делает сегодня каждое феминистское течение, из невежества или деспотизма, мы получили бы мощные инструменты для развития нравственного будущего. Но, конечно, феминизм - это гигантская змея, рептилия, которая кусает собственный хвост. Его концепция женщин как класса заставляет скрывать исторические проявления, которые доказывают обратное, что пол не определяет реальность человеческих групп единообразным образом сверх других обуславливающих факторов, таких разнообразных, как место и время, индивидуальная и групповая совесть, мораль, власть, удобство, воля, мужество, свобода и т.д.

Итак, когда феминизм произносит речи о женщинах, он не только отрицает историческую правду, но и подчеркивает обеднение человеческого понимания, ведь он нарушает принципы дискурсивно научного социализма и его марксистского исторического материализма, используя ошибочные универсальные категории, такие как «женщина», тем самым делает невозможным для нашей истории быть великой учительницей жизни.

Вершина его разрушительного зла заключается в том, что его постоянный процесс превращения в жертву женщин, плодом которой, помимо прочего, является лишение их исторической совести, способствует появлению в них того же «образа, подверженного галлюцинациям» явлений их нынешнего окружения; если нацистская расовая идеология ненавидела и презирала евреев, «не очень ясно представляя себе, кто такие евреи», то сегодня именно мачизм, как культурная категория (а не как правовая реальность, что доказывает марксистско-культурологические идеи сегодняшнего феминизма), воплощает эту новую категорию ненависти. Антисемитизм являл собой «злой дух с атрибутами призрака», по словам Машманн, и сегодня этому определению соответствует, среди прочего, термин мачизм, который находится в постоянном (в)(пере)определении, используется с аргументами или без них, если не используется как аргумент сам по себе (ты - мачо!).

Даже не вдаваясь в оценку охоты и клеветнических кампаний, которые нынешний непокорный феминизм проводит в соответствии с мачизмом и которые не уступают по сходству кампаниям антисемитской травли, породившим социальный климат и подъем партии Гитлера (помните, голосовали у избирательных урн), можно еще раз утверждать, что феминизм - это эпистемологическая раковая опухоль, которая распространяется на все слои бытия: Он превращает женщин в жертв (вечное угнетение), он лишает их осознания нашего прошлого (история как инструмент) и самих себя (сестринство или принадлежность к иллюзорному классу), он делает их слепыми к их настоящей реальности (заставляет их носить розовые очки), он натравливает их против равных (мужчин - существует культурный заговор мачо - и женщин, которые не участвуют в этом вероучении) и, в довершение всего, закладывает основы культуры ненависти, имеющей сходство с питательной средой исторического фащизма, который имел гражданскую поддержку именно потому, что такие понятия, как антисемитизм, охватывали население.

К счастью, современный феминизм страдает сильной теоретической дискредитацией, поэтому сейчас самый подходящий момент, чтобы предоставить инструменты, предложить другой путь, указать на его зло и положиться на социальное большинство, отвергающее его заветы и тем самым ущемляющее права крошечного меньшинства. Доминировать, иными словами, но никогда не побеждать путем навязывания, потому что в рамках неоспоримой свободы выражения он имеет полное право существовать и самовыражаться.

Мы должны бороться с феминизмом, строго учитывая сегодняшнюю реальность. Забывать об идеализме и жить здесь и сейчас. Для того чтобы предложить систему жизни, отличную от той, которая у нас есть, нам нужно объединиться и предложить альтернативные методы, чему феминизм яростно мешает, откладывая идеологию безответного раболепия, а также порождая ненависть между всеми нами. Феминизм - это ультракапитализм и ультраэтатизм. Чтобы думать о будущем мира, который мы хотим построить, необходимо осудить язык ненависти, в частности феминизм, весомостью реальности. Мы все больше и больше работаем, живем в условиях сверхрегулируемого государства, и это вовсе не означает, что мы должны стать жертвой дискурсов, которые оправдывают это, хвалят и побуждают нас к решительной капитуляции. И, конечно, мы не можем позволить себе думать о женственности как о безумном поклонении государству и капитализму.