Война как reality check

Информация и реальность

Война это всегда reality check. То, что ей предшествует и что ее сопровождает, как правило имеет виртуальный характер и является если не чистой дезинформацией (причем со всех сторон), то близко к этому. И уловить те темы и тезисы, которые соответствуют действительному положению дел, почти невозможно. Таковы законы соотношения информационной сферы и реальности. 

В последние десятилетия пропорции между реальностью и виртуальностью меняются в пользу превосходства информационной сферы. Она играет все бòльшую и бòльшую роль в современных войнах. Уже в 90-е годы в Пентагоне были разработаны системы ведения сетевых войн (Network warfare). На первом этапе речь шла просто об увеличении масштабов и усилении значения информационных процессов при обычных военных конфликтах. Но постепенно теория и практика (отрабатывавшаяся американцами в Югославии, Ираке, Афганистане и в ходе цветных революций в Европе и арабском мире) развились настолько, что возникла идея, что войну можно выиграть только в сфере информации, и это будет означать полную победу.

Но тут и начались некоторые проблемы. Этот тезис представлял слишком гипертрофированную картину. Классические вооружения и традиционные формы ведения боевых действий, включая партизанские и городскую герилью, не утратили полностью своего значения и очень часто оказывались решающими. Кроме того, подмена политических процессов виртуальными тоже далеко не всегда приводила к успеху. Примеры этого -- провал проектов Гуайдо, Тихановская или Навальный, которые привели к жалкому результату, несмотря на их «триумф» в виртуальной сфере. 

Позорное бегство войск США из Афганистана еще одно яркое подтверждение того, что при полном контроле над информационной сферой в глобальном масштабе, реальным результатом может быть поражение. 

Война предельная форма сопоставления виртуального с реальным. Именно это мы и видим сегодня в ходе военной операции России на Донбассе и на Украине в целом. 

Проблемы на востоке: ключ к действительному положению дел

То, что говорил Киев, Запад в целом, и даже Президент России Владимир Путин накануне начала операции, все это было виртуальными тезисами. Реального положения дел не сообщала – по вполне понятным причинам – ни одна из сторон. Только через несколько дней после начала операции reality check стало возможным. И когда первый шок от стремительного потока событий первых дней несколько прошел, мы можем относительно объективно оценить все происходящее.

Ключевым фактором является картина военных действий в разных областях Украины. Именно здесь и лежат ответы на основные вопросы, главным из которых, безусловно, является то, почему Президент России Владимир Путина начал столь масштабную операцию на всей территории Украины, несмотря на очевидные издержки для страны? 

Самое важное состоит в реальных трудностях, с которыми российские войска и ополчения ДНР и ЛНР столкнулись при освобождении территорий соответствующих Республик. Здесь успехи в продвижении российских и пророссийских сил резко контрастируют с другими частями театра военной операции. На севере Украины и в центральных областях, включая прилегающие территории к самой столице, действия ВС России намного более впечатляющие и успешные. Но восток на этом фоне представляет собой определенную проблему. И хотя многие победоносные сообщения украинских и западных СМИ относительно «сокрушительных побед» ВСУ на Донбассе, включая захват ряда населенных пунктов, находившихся ранее под контролем ДНР – таки как Горловка,  относятся к виртуальной сфере, на всей территории Новороссии российские части и ополчение сталкиваются с серьезным сопротивлением, эффективной, хотя и бесчеловечной стратегией защиты городов с помощью щитов из гражданского населения и даже контратаками – такими как обстрел Донецка. 

Довольно легко преодолевая сопротивления ВСУ и националистических формирований в других областях Украины, именно на востоке и даже конкретнее в ДНР и ЛНР, а также в Харькове Россия имеет дело с мощным сопротивлением. И это при том, что военная операция с самого начала велась в максимальным масштабе, включая одновременное наступление на 5 направлениях, нанесение воздушных ударов по военной инфраструктуре противника на всей территории Украины, решительную осаду крупных городов  и захват Киева в кольцо. И не смотря на сокрушительные успехи в целом, военные действия на Донбассе развертываются намного медленнее и труднее, чем где либо еще. И это при том, что речь идет не о простом усилении ополчения ДНР и ЛНР российскими войсками и абсолютным господстве в воздухе, но о массовом вовлечении военных сил России в ведение войсковых операций. 

Москва сообщала правду

Что из этого следует? Из этого следует практически всё. И самое главное, среди потока предвоенной дезинформации ближе всего к действительному положению дел были высказывания Президента Путина и российской стороны. Это не значит, что наши не прибегали к дезинформации по конкретным пунктам, на войне как на войне, но общую картину баланса сил и геополитическую логику Москва описывала намного более реалистично. 

Что имеется в виду? Если при полномасштабной военной операции, в которой задействован огромный военный потенциал России, поставившей на карту практически все и уже пожертвовавшей отношениями с Западом, при всем натиске российского наступления и решительности действий, включая поражение стратегических важных объектов – в том числе и центров ведения информационной войны на всей территории  противника, восстановление контроля над Донбассом проходит с таким трудом, это может значить только одно: именно на Донбассе Россия столкнулась с предельной концентрацией вооруженных сил Украины и националистических формирований,подготовивших не только каждый метр территории к глубокой и эффективной обороне, но и совершенно очевидно – именно сейчас очевидно! – но и явно собиравшихся обрушить всю эту мощь на ДНР и ЛНР в самом ближайшем будущем. И если представить себе, что Москва не начала бы военную операцию, не признав предварительно ДНР и ЛНР, то противостоять украинской атаке не могли бы не только эти Республики, но недостаточной была бы и поддержка их обороны со стороны России. Если силы ВСУ, сконцентрированные на востоке, оказывают столь ожесточенное сопротивление и при полномасштабной военной операции, чтоб бы было если бы ДНР и ЛНР оказались лицом к лицу с противником при парализованной или минимальной, вынужденный оглядываться на каждую деталь помощью Москвы? Совершенно очевидно, что если бы Путин не принял решение о начале военной операции, предварительно признав ДНР и ЛНР, ситуация сложилась бы совершенно иначе: ВСУ – вопреки любому градусу героизма  ДНР и ЛНР – захватили бы эти территории, подвергли бы тотальному геноциду местное население, и в упоении от своих «подвигов» двинулись бы «освобождать Крым». Либо сразу, либо через какую-то паузу. А гневные протесты и даже ядерные угрозы Москвы Киев мог бы просто игнорировать: сдав своих, Россия утратила бы критический вес. 

Иными словами,  инициатором данной военной операции, на самом деле, был не Путин. В это сложно поверить, и не хочется – ни друзьям, ни врагам, но у Москвы и вправду не было иного выхода. В решении о военной операции не было ничего личного. Это было вынужденно и неизбежно. Это не хитрый план и не утонченная стратегия: это прямой императив государственной безопасности и требование сохранения суверенитета России. Не умаляя нисколько заслуги Президента России, на его место вообще каждый, кроме прямого врага или законченного идиота, должен был бы поступить точно также. Москва не могла не начать тотального наступления, так как без него никаких локальных успехов на территории Донбасса – и даже в старых и жалких границах – она добиться не смогла бы. 

Что наблюдают наблюдатели?

В 2014 году я озвучил на Первом канале российского телевидения формулу:

«Если Россия потеряет Донбасс, она потеряет Крым. Если она потеряет Крым, она потеряет саму себя». 

Это было последнее мое выступление на центральных каналах, поскольку его посчитали «агрессивным» и «милитаристским». Оно не было ни тем, ни другим. Я просто еще тогда описывал объективную геополитическую ситуацию и ее неизбежные последствия. У меня была, безусловно, своя – патриотическая – позиция, но не в ней дело. То, о чем я говорил, было не пропагандистской формулой, а холодной и объективной – научной – констатацией фактического положения дел.

Сегодня эту формулу повторяют все. Только потому, что в ней содержится правда. Не только наша русская правда, правда как таковая, с какой бы стороны мы ее не рассматривали. И Киев мыслил себе положение дел точно также. А все утверждения Киева и Запада о готовности России начать «вторжение» носили превентивный характер: если готовишься в атаке сам, обвини в  этом противника. А если за тебя вся мировая информосфера, то поверить публика может во что угодно. Никто же не поедет изучать реальное положение дел на фронтах, тем более, что любому наблюдателю приходится иметь дело с одной из сторон, а это уже идеология и занятие вполне конкретной геополитической позиции. Каждый наблюдатель наблюдает по-своему, в меру своих цивилизационных и политических особенностей. Поэтому до начала войны как reality check наверняка знать не может вообще никто. 

Почему так поздно?

Многие сегодня задаются горьким вопросом: почему так поздно? Почему не 8 лет назад? Это касается и освобождения Донбасса, и демилитаризации и денацификации Украины в целом, и закрытия русофобских СМИ, и перехода к суверенной экономике в самой России. Ответ на всё это дают трудности продвижения наших войск в Волновахе, Мариуполе, а также уровень готовности к ведению войны на всем востоке Украины. Тезис о Новороссии и русском мире, которые были лозунгами первой Русской Весны, услышали не столько в Москве, сколько в Киеве и Вашингтоне. Стратеги Запада поняли, что это серьезно и обосновано. И они стали двигаться к полному подчинения востока ровно в тот момент, когда мы сами остановились, проведя свои красные линии – всего лишь Крым и часть Донбасса. Мы остановились, а они напротив, взялись за дело. И готовились к битве за Новороссию, то есть к захвату и геноциду Донбасса, а потом и Крыма, не покладая рук все 8 лет.

Мы видим сегодня, каково состояние сознания Киевских властей. Даже находясь в нынешнем жалком положении, практически в окружении и утратив всю военную инфраструктуру, они отчаянно настаивают на своей галлюцинативной – виртуальной – картине мира. Очень похоже на сотрудников «Эха Москвы», которые, кстати, время от времени и сбегали в Киев. Неужели можно допустить, что столь безумные правители нацифицированной и милитаризированной Украины испугались бы лишь теоретического применения ядерного окружения Россией в случае атаки на Крым? Не смешите. Они не принимают реальность того, что находятся в плотно окруженном российскими войсками Киеве, в котором свирепствует голод, бушуют мародеры и беснуются обезумевшие неонацисты. И их остановили бы простые слова Москвы о том, что «Крым наш и это навсегда?». 

Путин не забежал вперед истории. Он сделал ровно то, что было необходимо и неизбежно. И мне, субъективно, кажется, он не хотел этого. Хотел бы, начал бы раньше. Наши войска, конечно, за 8 лет отлично подготовились, но и подготовился и враг. И не рухнула Киевская хунта, а продажные украинские олигархи не вызвали массовых протестов. Украина не в лучшем состоянии, но экономический упадок и социальный коллапс умело компенсируются истеричной националистической и русофобской пропагандой. Теперь, кстати, понятно, почему и зачем этот накал бешеной расистской русофобии, какую она выполняла прагматическую функцию. Без нее Украину было бы не удержать, и циничный Запад принял такой эксцесс, как должное, закрыв глаза на украинский нацизм. Нигде нельзя, а в Киеве можно. Так как без этого прозападная, но совершенно неэффективная украинская власть долго бы не выстояла. А она выстояла. Все падало, а нацизм и милитаризм только росли. 

И отсюда наши сегодняшние действия. 

Неизбежная и оправданная оборона

Меньше всего Путин хотел рвать отношения с Западом. И поэтому он стойко терпел либералов в самой России – олигархов, пятую колонну, культурных деятелей и экономический блок в самом правительстве. Он все прекрасно понимал, кто они такие и какой вред наносят стране. Но Путин сохранял их как мост коммуникаций с Западом. Лишь самые крайние формы он пресекал. Он пошел на военную операцию только потому, что никакого другого выхода не осталось. Он следовал единственной линии, которая была возможна. Поэтому он не просто колебался и медлил, он вообще не хотел ни военной операции, ни выхода из современной западной цивилизации. Когда он прямо и честно говорит об этом, ему не верят. Считают очередной дезинформацией. А Путин говорит чистую правду. 

Это неизбежная и совершенно логически оправданная оборона. И не только ретроспективно по отношению к тому, что Запад навязал предыдущим правителям России в 80-е и 90-е годы прошлого века, а именно сейчас в тех условиях, которые сложились к февралю 2022 года. Конечно, это началось не сейчас, и все тридцать с лишним лет после распада СССР Запад продолжал атаковать то, что от него осталось. Не останавливаясь не на минуту. Пока с этим можно было как-то жить, Путин жил. Но пришел момент, когда больше нельзя. С жизнью суверенной страны геополитическое и идеологическое статус кво более несовместимы. 

Поэтому Россия говорит правду. Естественно, что этому никто не поверит. Но выходит, что в данном случае это именно так.