В чем причина ненависти к России?

Откуда взялась такая зверская ненависть к России? Ненависть, которая объединяет постоянных поклонников правящего литовского режима и его публичных критиков. Я не буду называть их имена, названия телевизионных каналов и газет – они хорошо известны.

Откуда взялась такая зверская ненависть к России? Ненависть, которая снова пробудилась – по крайней мере, как представляется мне – после событий 2014 года. За ней последовала потеря друзей (в этот раз, к счастью, пока только «фейсбучных») и неописуемое отвращение ко всему, что проникает внутрь тебя из публичного пространства.

Ненависть, перед которой чувствуешь себя беспомощным. Потому что ты вынужден выбирать какую-то сторону. И этот выбор труден, потому что многие из тех, кто выбирает противоположную сторону – хорошие люди. Но ты вынужден выбирать, потому что если ты не сделаешь выбор, то будешь никем. Ты вынужден выбирать, потому что выбирать заставляет совесть.

Откуда такая зверская ненависть к России? Она – от зверя Апокалипсиса (глава 13). Она – от первого революционера, бросившего вызов Творцу. Она – от длинной цепи революций, одним из звеньев которой является революция Майдана.

С классической политологической точки зрения, переворот 2014 года на Украине не был революцией – капиталистический украинский олигархат как был, так и остался у власти. Но совершившие этот переворот любят называть свои действия «революцией». И, в каком-то смысле, они правы.

Переворот на Майдане был революцией в том смысле, что было совершено революционное насилие над украинской историей, обществом и государством. История Украины – это симбиоз симпатии и антипатии к России. Украинское общество состоит из прозападного и пророссийского сегментов. Украинское государство было – и все еще остается – территориально разделенным между этими сегментами.

Переворот на Майдане был революцией в смысле революционного принуждения против пророссийского компонента Украины. Поэтому вполне понятно, что произошла контрреволюция. Она проявилась в присоединении Крыма и восстании на Донбассе. А сейчас – в боевых действиях по всей Украине.

Россия осуществляет (насколько сознательно – вопрос очень важный, но выходящий за рамки этого краткого текста) контрреволюцию против проводимой США на протяжении трех десятилетий глобальной неолиберальной революции.

Контрреволюция традиции против антитрадиционной революции.

И на этот раз западные революционеры в Литве чувствуют, что контрреволюция на Украине может добиться победы. Они зверски боятся этого. И зверски ненавидят Россию.

Жестокая ненависть к России – это не банальная русофобия. Это правда, что большинство русофобов в Литве и других смехотворных государственных образованиях (например, Польше) являются жертвами обыкновенной процедуры промывания мозгов, осуществляемой либеральными СМИ, и собственных животных инстинктов. Однако они принимают участие отнюдь не в обыкновенных событиях.

Габриэлюс Ландсбергис прав, говоря, что в наши дни происходят исторические перемены.

Хотя я не совсем уверен, знает ли он, что сражается на стороне сатаны – первого революционера. Я также не уверен, понимают ли все те, кто разрушает Литву под видом «политики ценностей», что они служат Люциферу.

Три десятилетия неолиберализма сильно подорвали интеллектуальный и духовный потенциал постсоветского пространства. Неудивительно, что немногие могут хотя бы уловить суть процессов, в которые мы вовлечены. И в Литве, и на Украине, и в России.

Вот почему борьба между революцией и контрреволюцией на Украине такая беспорядочная, жестокая и грязная.

«Аллах акбар!» – «Бог велик!» – кричали бомбардируемые русскими ракетами террористы в Сирии.

«Иди на ***!» – звучит в Украине при точно таких же обстоятельствах.

«Иди на ***!», – пишет Сейм Литовской Республики на своей странице в Интернете.

Господи! Где мы находимся?

По словам одного украинского политолога, самое страшное не в том, что ты в западне.

Самое страшное – в том, что ты в западне и не знаешь об этом. Он имел в виду Украину.

Я знаю, где находится Литва. Литва в западне. Но даже там у человека остается обязанность сделать выбор. И я выбираю контрреволюцию.

Перевод с литовского Максима Медоварова