Почему Трамп не вернет Афганистану базу в Баграме

В своем посте в социальной сети Truth от 20 сентября президент Трамп пригрозил талибам, заявив: “Если Афганистан не вернет авиабазу Баграм… ТО СЛУЧИТСЯ ЧТО-ТО ПЛОХОЕ!” Теперь он хочет получить военную базу, о которой он когда-то договаривался в рамках соглашения о выводе войск США, подписанного его первой администрацией в 2019 году.

Неудивительно, что “Талибан” быстро отказался, отметив, что "в соответствии с соглашением, подписанным в Дохе, Соединенные Штаты обязались "не применять силу и не угрожать силой против территориальной целостности или политической независимости Афганистана, а также не вмешиваться в его внутренние дела". А поскольку Китай сейчас глубоко укоренился в послевоенном Афганистане, скорее всего, Пекин позаботится о том, чтобы угроза осталась не более чем очередным экспромтом, который не следует воспринимать ни буквально, ни всерьез.

С начала 2025 года Трамп упоминал Баграм не как военный объект, а как стратегическую шахматную фигуру в своей более широкой конфронтации с Китаем. Он описал базу как находящуюся “в часе езды от того места, где [Китай] производит свое ядерное оружие”, назвав ее важнейшим форпостом, от которого США никогда не должны были отказываться. По мнению Трампа, возвращение Баграма восстановило бы американское господство в регионе, который, по его мнению, переходит в сферу влияния Пекина. Это также мощный политический ход: вернуть то, что потерял Байден, восстановить силу и продемонстрировать решимость Америки в эпоху предполагаемого упадка.

Но пока Трамп говорит о возвращении Баграма, Китай уже вступил в бой. После ухода США в 2021 году Пекин, не теряя времени, расширил свое влияние, став первой страной, аккредитовавшей посла движения "Талибан" в 2023 году.

В августе 2025 года министр иностранных дел Китая Ван И посетил Кабул для проведения переговоров на высоком уровне, в ходе которых Пекин выразил заинтересованность в обширных запасах полезных ископаемых Афганистана, включая литий, медь и уран, а также в расширении торговых и инфраструктурных связей в рамках своей инициативы "Один пояс, один путь". Для Китая Афганистан в настоящее время является важнейшим стратегическим партнером. Возобновление военного присутствия США поставит под угрозу эти интересы, и Пекин вряд ли будет спокойно стоять в стороне, если Вашингтон попытается силой вернуться в Афганистан.

Некоторые аналитики полагают, что требование Трампа может заключаться не столько в фактическом возвращении Баграма, сколько в создании рычагов воздействия. Это может быть разменной монетой, максималистской уловкой, направленной на получение чего-то меньшего, например, возврата части американского оружия на семь миллиардов долларов, оставленного во время вывода войск. Он может потребовать гарантий относительно защиты прав меньшинств или обязательств по ограничению убежища террористов в обмен на уступки, даже если опасения ИГИЛ-К и других террористических группировок оказались иллюзорными.

По словам Хелены Маликьяр, бывшего посла Афганистана в Италии, “у США есть военные базы во многих других странах, но это не обязательно подразумевает отношения ”колонизатор-колонизируемый" — вспомните Японию, Германию, Катар или Бахрейн". Она добавляет: “Тем не менее, я сомневаюсь, что у США есть какая-либо острая потребность в Баграме, учитывая, что Пакистан предоставил доступ к своим авиабазам с 1959 года. На самом деле авиабазы в Хайбер-Пахтунхве и Пенджабе расположены еще ближе к Китаю, чем Баграм”.

Риторически уловка Трампа также работает хорошо, позволяя ему представить уход Байдена из Афганистана как историческую ошибку, которую он один готов исправить. Но независимо от того, блеф это или реальная цель, риторика повышает ставки, и региональные державы, такие как Китай, Россия и даже талибы, внимательно наблюдают за происходящим.

Но, как отмечает Залмай Нишат, научный сотрудник Азиатского центра Сассекса, “Талибан далек от монолитности. В то время как некоторые группировки могут видеть выгоду в сотрудничестве с США, другие, особенно те, кто тесно связан с Хибатуллой [Ахундзадой], будут яростно сопротивляться. Любое движение по возвращению Баграма выявит эти разногласия, и реакция талибов будет зависеть от того, какая группировка одержит верх”.

Эта внутренняя фрагментация - лишь один из элементов гораздо более сложного уравнения. Стремление Трампа захватить Баграм бросит вызов не только талибам, но и региональному порядку, который больше не зависит от Вашингтона. Реалии на местах резко изменились со времен американской оккупации. Китай намерен укрепить свою роль в восстановлении Афганистана и не потерпит возвращения США, которое угрожает его доступу к ценным полезным ископаемым или его интересам в области безопасности в целом.

Иран, безусловно, рассматривал бы объекты США в качестве потенциальных целей, а Россия, первая страна, официально признавшая правительство талибов, сегодня имеет широкое присутствие в Афганистане. Она поставляет нефть и пшеницу по сниженным ценам, сотрудничает со своими службами безопасности в рамках антитеррористических программ и продвигает свой московский формат с участием 11 стран для решения афганских проблем. Ни Пекин, ни Москва, скорее всего, не поддержат возобновление американского военного присутствия, которое может дестабилизировать хрупкий баланс, который они стремятся поддерживать.

Критически важно то, что американский народ, скорее всего, отвергнет передислокацию войск в страну, где два десятилетия боевых действий почти ничего не дали, а угроза превращения Афганистана в убежище для терроризма не подтвердилась.

Даже если бы талибы согласились на решение путем переговоров, президенту Трампу было бы трудно реализовать эту сделку. После падения Сайгона Соединенным Штатам потребовалось два десятилетия, чтобы восстановить дипломатические отношения с Вьетнамом, и есть основания полагать, что поддержка народа и конгресса встретит равное сопротивление. Как и большинство заявлений президента Трампа в социальных сетях, предложение Баграма можно воспринимать буквально или всерьез, но не то и другое сразу.

Источник