Народ против парламентаризма

Произошедший в Пакистане конституционный переворот не только привел к существенным сдвигам в геополитической ситуации, но и стал отображением одной старой тенденции – противостояния народа олигархическому парламентаризму.

Политическая система Пакистана отличается крайней нестабильностью, постоянными переворотами и убийствами. Ни один из премьер-министров страны с момента ее основания британцами в 1947 году до наших дней не доработал до конца срока. Однако впервые в истории Пакистана переворот был совершен в форме голосования парламентского большинства за вотум недоверия кабинету Имрана Хана.

На протяжении полувека Пакистан делили на части и грабили два олигархических клана: семейство Шарифов, тесно связанное с республиканцами США, аравийскими монархиями и китайским бизнесом, и семейство Бхутто – Зардари, ориентирующееся на демократов США и британские элиты. Выразителем воли народа, желающего вырваться из нищеты и рук этих двух кланов, стал Имран Хан, в 2018 году занявший пост премьер-министра, а затем сумевший посадить на пост президента своего соратника Арифа Алви.

Имран Хан впервые в истории Пакистана стал строить социальное государство – исламское в своей доктринальной основе, но подчеркнуто терпимое ко всем религиозным меньшинствам. Его социальные субсидии на электричество и бензин позволили десяткам миллионов пакистанцев вырваться из нищеты. Его независимая геополитика бросила вызов англоамериканскому Западу и была нацелена на прочное военное сотрудничество с Россией и Китаем и урегулирование отношений с Индией. Приход к власти в Афганистане талибов играл на руку пуштуну Имрану Хану, гарантируя ему прочный тыл без американских войск.

Путем прямого вмешательства англоамериканцы перекупили часть депутатов мелких партий и добились большинства в два (!) голоса в парламенте. Хотя президент Алви издал указ о роспуске парламента, Верховный суд встал на сторону заговорщиков и позволил нелегитимному парламенту избрать коалиционное олигархическое правительство Шарифа – Зардари, поддержанное рядом мелких партий, в т.ч. откровенными исламистами и белуджскими сепаратистами. Народ, который Шариф первым же указом лишил социальных льгот, остался верен Имрану Хану и проводит миллионные демонстрации за его возвращение. Иран и Афганистан де-факто оказывают поддержку Имрану Хану, хотя перспективы его возвращения к власти туманны в условиях, когда генштаб пакистанской армии наполнен американскими марионетками.

Безусловно, Шахбаз Шариф ничуть не намерен разрывать совместные проекты с Китаем и Россией. Но он несомненно будет прогибаться под западные санкции, ибо, по его словам, Пакистан-де слишком нищая страна, чтобы вести независимую политику, а потому нужно в целом слушаться указов из Вашингтона. Столь унизительное заявление стало очередным клеймом на семействе Шарифов – известных взяточников и коррупционеров, многократно бывавших под судом.

Любопытно, что Шариф и Зардари обвиняют Имрана Хана в растратах бюджета на социальные нужды и подготовке к дефолту – но между тем в соседней по региону Шри-Ланке сейчас происходит полный коллапс государства, голодные бунты, отсутствие хлеба и топлива именно по вине близкого к США плутократического правительства трех братьев Раджапаксов, которые набрали кредитов от МВФ и по указке Байдена ради «зеленой энергетики» оставили собственную страну без угля. Всенародный бунт привел к смене части министров на Шри-Ланке, но в целом режим Раджапакса удерживается на плаву именно благодаря послушному плутократическому парламенту.

Оппозиция народа парламенту очень стара. Она ярко проявлялась и в XVIII, и в XIX, и в XX веках в разных странах. Патологическая боязнь референдумов в большинстве олигархически-парламентских режимов Западной и Восточной Европы хорошо известна. Безусловно, референдум тоже может быть сфальсифицирован или некорректно сформулирован, однако всё-таки именно парламентаризм чаще всего находится в кричащем противоречии с голосом народа не как совокупности атомарных индивидов, а как органического целого (ср. социологию Ганса Фрайера). Вот почему в Пакистане сложилась аномальная ситуация, когда огромное большинство народа активно выступает за Имран Хана и полностью независимую внешнюю политику, но ничего не может поделать с плутократами-депутатами, несколько из которых были банально подкуплены в последний момент.

Излишне напоминать, что Украина на протяжении 30 лет вползала в кровавое безумие именно потому, что раз за разом отказывалась исполнять результаты ею же проведенных референдумов об автономии Закарпатья (1991), автономии Донбасс (1994), о создании Сената и федерализации (референдум Кучмы 2000 года), пока народные референдумы 2014 года не нанесли этому плутократическому образованию смертельную рану.

Но таким же путем идет и Молдавия, где сейчас – и не в первый раз – искусственно сколоченное русофобское большинство в несколько депутатов (то 51 из 100, то 60 из 100 – бывало по-разному) принимает тиранические «законы», вызывающие массовое неприятие и отторжение в народе. В ответ на циничный парламентский запрет Георгиевской ленточки и букв Z и V молдавским парламентом как север республики (Бельцы), так и юг (Гагаузия) вышли на демонстративные протесты под этими символами, отстаивая свое достоинство и непокоренность перед трусливой кишиневской деспотией.

Плутократический парламентаризм Молдавии или Шри-Ланки является лишь карикатурной копией столь же плутократического оригинала – парламентаризма британского и французского образца. Сегодня, когда реальные рейтинги Бориса Джонсона или Джо Байдена опустились до 30% (а Макрон в первом туре набрал лишь 28% голосов от 70% явки избирателей), но народ не имеет ни малейшей возможности отправить их в отставку, это очевидно как никогда. Но чем дальше идет перестройка всей системы международных отношений, тем ближе становится крах парламентской плутократии. События в Пакистане могут стать в этом плане спусковым крючком мирового процесса.