Великобритания и ее сила без ЕС

3 февраля 2020 года премьер-министр Борис Джонсон, только что завершивший триумфальное завершение выхода Великобритании из Европейского Союза и сокрушительную победу на всеобщих выборах, выбрал историческую обстановку Старого Королевского военно-морского колледжа в Гринвиче, чтобы изложить свое видение новой страны и ее дальнейшую роль в мировом сообществе.

Видение Джонсоном Глобальной Британии имело мало значения для ЕС. Совершив, наконец, геополитическое чудо в виде Brexit и освободившись от целой пучины обязательств перед ЕС, для Великобритании имело смысл выйти в мир таким же независимым образом. Для политических обозревателей в Великобритании и за ее пределами решимость Джонсона обеспечить полностью независимую внешнюю политику Великобритании была неотъемлемой частью его успешной внутриполитической стратегии. Для правительства Джонсона Brexit стал, скорее, идеологией, чем политикой.

Великобритания, возможно, вышла из ЕС, но она не может покинуть Европу. С географической точки зрения, очевидно, что ЕС остается важным партнером Великобритании. В мире растущей геополитической конкуренции, достижений других стран и геоэкономического принуждения демократическая страна среднего размера у западного побережья Евразии может только надеяться на продвижение своих интересов в сочетании с либеральными партнерами-единомышленниками. Поскольку Соединенные Штаты все больше поглощены собой и сосредоточены на Индо-Тихоокеанском регионе и Китае, ЕС является необходимым геополитическим партнером Великобритании.

Великобритания может внести свой вклад в это партнерство. В отличие от своих «особых отношений» с США, Великобритании не нужно брать на себя роль младшего партнера и следовать за своим лидером по тропе любых глупых авантюр, которые может предписать внутренняя политика США. Однако необходимо выйти за рамки нынешних ссор, прекратить безрассудное жонглирование хрупким миром в Северной Ирландии и стремиться к формированию рабочих отношений.

Есть способ добиться этого геостратегического выравнивания, не жертвуя никакими преимуществами суверенитета, которые мог принести Brexit. Нынешнее британское правительство, похоже, не хочет использовать такой подход. Но это остается очень жизнеспособной политической стратегией в Великобритании. Как показывает недавний опрос, проведенный Европейским советом по международным отношениям, британская общественность, в лучшем случае, безразлична к восстановлению Британии как мировой военной державы и после Brexit не испытывает особой неприязни к ЕС.

Глобальная Британия — это заблуждение, коренящееся в неправильном имперском прошлом. Но Великобритании не нужно отгораживаться от мира или занимать постоянную подчиненную позицию в мировых делах. Великобритания, взаимодействующая с ЕС, обладает потенциалом и политической волей.

Похоже, что Джонсона, в целом, не беспокоит крайняя геополитическая уязвимость Великобритании.

Может показаться, что новая глобальная роль Британии потребует увеличения дипломатических ресурсов, чтобы восстановить все те исторические отношения, которыми слишком долго пренебрегали. Но, в то время как британская сеть советников по вопросам обороны увеличивается на одну треть, дипломатическая служба осталась довольствоваться тем персоналом, который у нее есть. «Ведение дел» станет более сложным, чем когда-то, учитывая необходимость двустороннего ведения бизнеса в столицах 27 стран-членов ЕС.

Предшественница Джонсона, Тереза ​​Мэй, предлагала совсем другое: партнерство в области внешней политики и безопасности между Великобританией и ЕС, «беспрецедентное по своей широте, предусматривающее сотрудничество в области дипломатии, обороны и безопасности и развития». Но в глазах еврофобов, которые привели Джонсона к власти, это только подтвердит мнение ЕС о том, что Британия после Brexit должна оставаться в орбите Союза. Истинный суверенитет требовал совершенно новой космологии: Глобальная Британия должна полностью освободиться от гравитационного поля Союза и восстановить свое положение одной из самых ярких звезд на более широком небосводе.

Как уже говорилось, такое мировоззрение кажется причудливым и опасным. Было бы заблуждением полагать, что на дальнем конце света есть огромные неиспользованные коммерческие возможности, которые могут компенсировать потерю единого рынка ЕС. И опасно закрывать глаза по-нельсоновски на то, что Великобритания может получить в глобальном влиянии благодаря сотрудничеству с ЕС.

Внешняя политика Великобритании для геополитической эпохи

Если мировоззрение, стоящее за Глобальной Британией, действительно является иллюзией, Британии после Brexit нужна внешняя политика, отражающая ее новый статус за пределами ЕС. Первый шаг — понять, чего страна хочет и в чем нуждается от своей внешней политики, и какую внешнюю политику может поддержать британское общество.

С этой целью Европейский совет по международным отношениям поручил Datapraxis опросить британскую общественность. Неудивительно, что общий вывод из опроса состоит в том, что общественность мало интересуется внешней политикой и по большинству острых вопросов публика разделилась достаточно поровну. «Не знаю» — главный ответ на большинство вопросов. Почти половина респондентов (46%) не высказали никакого мнения о масштабном продвижении Интегрированного обзора в Индо-Тихоокеанский регион. Это безразличие дает политическому руководству широкие возможности для определения внешней политики, что убедительно продемонстрировало правительство Джонсона. Тем не менее, в этой довольно либеральной среде проглядывают некоторые общественные предпочтения и даже требования к британской внешней политике. Во-первых, британская общественность в целом стремится к независимости и суверенитету. Британское решение покинуть ЕС имеет сложное происхождение, но, очевидно, главным мотивом было желание позволить Британии самой решать спорные вопросы — как часть того, что Джонсон с гордостью провозгласил «восстановивший суверенитет». В этом вопросе правительство, похоже, следует духу возрастающей националистической эпохи. Многие граждане Великобритании рассматривают страны, которые чаще всего упоминаются в качестве ключевых собеседников Великобритании, включая США, Францию, Германию и Индию, как «необходимых партнеров», а не как союзников, разделяющих ее ценности. С точки зрения общественности, Великобритания, похоже, не имеет особых отношений ни с одной страной (за единственным исключением Австралии: Анзаки, Бонди-Бич и крикет по-прежнему имеют большее значение, чем недавняя роль страны в качестве ведущей климатической страны-вредителя). Более ранний опрос ECFR показал, что граждане ЕС придерживаются аналогичного инструментального взгляда на международные отношения.

Помимо строгости членства в ЕС, Великобритания взяла на себя целую сеть международных обязательств, отчасти потому, что британские политики увидели чистое преимущество в ограничении свободы Великобритании в качестве платы за ограничение свободы других. Таким образом, Великобритания стремилась изменить мир вокруг себя так, чтобы он лучше соответствовал ее национальным интересам, по сути, помогая стране оставаться хозяйкой своей судьбы.

Отсутствие энтузиазма у общественности по отношению к США, похоже, распространяется на то, что они вступают в конфликт с Китаем. 55% респондентов считают, что между США и Китаем уже идет «холодная война». Более того, 45% считают, что «сдерживание» Китая необходимо, но среди них только 39% считают, что в этом должна участвовать Великобритания. 46% — и большинство тех, кто имеет мнение по этому вопросу — предпочли бы сохранять нейтралитет в случае войны между США и Китаем. Опять же, граждане Великобритании придерживаются тех же взглядов, что и их коллеги из ЕС.

Тем не менее, сотрудничество совместимо с общественным требованием суверенитета и независимости, если Великобритания сможет поддерживать разнообразие партнеров и избегать чрезмерной зависимости от какого-либо одного партнера. В международных делах моногамия — враг суверенитета. Действительно, в той мере, в какой у Великобритании была «большая стратегия» за последние полвека, она заключалась именно в том, чтобы избежать необходимости выбирать между Америкой и Европой. Таким образом, достижение баланса между США и ЕС занимает центральное место в любой эффективной стратегии Великобритании. Нынешнему британскому правительству может быть легче работать с Вашингтоном. Тем не менее, в самых разных вопросах, от изменения климата до подъема Китая, простая география диктует, что интересы и приоритеты Великобритании требуют более тесного сотрудничества с ЕС, чем с США. Слишком тесно согласовываться с любой из них означает утратить способность самостоятельно принимать решения, за которую, как утверждают сторонники Brexit, так упорно боролись.

На практике это будет означать, что Великобритании придется проводить триангуляцию между США и ЕС по целому ряду вопросов. Триангуляция не означает необходимости служить мостом или посредником. США и ЕС не нуждаются и не хотят, чтобы Британия, по словам тогдашнего премьер-министра Тони Блэра, «наводила мосты взаимопонимания между США и Европой» (США и ЕС всегда удавалось общаться друг с другом самостоятельно — как показала встреча Байдена с европейскими лидерами в июне 2021 года, в результате которой был составлен полный список дел между США и ЕС.) Скорее, триангуляция означает использование различных формы влияния на обоих партнеров, чтобы приблизить их к позиции Великобритании. Изменение климата и регулирование технологий служат примерами того, как это может работать в широком спектре внешнеполитических вызовов Великобритании.

Изменение климата и углеродные тарифы

ЕС, США и Великобритания имеют разные подходы к решению проблемы изменения климата. ЕС сосредоточен на контроле секторов с высоким уровнем выбросов, установлении налога на изменения климата и усилиях по экспорту регулирования климата своим торговым партнерам. США, напротив, сосредоточились на технологических решениях, отчасти потому, что им не хватает внутреннего консенсуса для установления цены на углеродные выбросы. Великобритания находится где-то посередине.

Что касается вопросов климата, система ценообразования на выбросы углерода в ЕС является самым большим предметом разногласий между ЕС и США, а также между Великобританией и США. Неясно, примут ли США механизм корректировки углеродных границ (CBAM) того типа, который предложил ЕС и который вызвал недоумение в Вашингтоне, и если да, то каким образом. Посланник США по климату Джон Керри недавно предупредил, что ЕС должен использовать этот сбор только в крайнем случае, заявив: «Это действительно имеет серьезные последствия для экономики, отношений и торговли».

С точки зрения Великобритании, это потенциальное расхождение представляет собой возможность. Особым достоинством CBAM является то, что это один из немногих предложенных международных механизмов для содействия достижению климатических целей, изложенных на COP26, которые в остальном остаются зависимыми от почти 200 стран, выполняющих свои индивидуальные обязательства и эффективно выполняющих свою домашнюю работу. Таким образом, CBAM вполне может иметь важное значение для того, как история будет судить о саммите и первом крупном выступлении Великобритании после Brexit на мировой арене. Но у ЕС мало шансов реализовать его без активного сотрудничества со стороны США. В то же время сделка между ЕС и США по CBAM может нанести ущерб Великобритании, которая имеет относительно большой экспорт железа, стали и алюминия в ЕС.

Как же все изменилось после Brexit и как «идут дела» у Великобритании? Великолепно, по словам правительства. Тщательно спланированный саммит G7 в Корнуолле в июне 2021 года продемонстрировал восстановление международного лидерства Великобритании. Это также стало поводом объявить о новом соглашении о свободной торговле с Австралией — и это только последнее из более чем 60 таких соглашений, уже заключенных Великобританией после Brexit по всему миру.

Но реальность, на самом деле, менее обнадеживающая. Почти все «новые» соглашения о свободной торговле — это просто продление сделок ЕС, от которых Великобритания выиграла как член ЕС. Правда, сделки между ЕС и Австралией пока нет (хотя она неизбежна). Но британская сделка с Австралией — мелочь, по оценкам, она добавляет лишь от 0,01% до 0,02% к ВВП. Не стоит забывать и про сентябрь 2021 года, когда Лондон, Вашингтон и Канберра создали свой альянс — АUKUS, весьма жестко оттеснив на обочину политики в Индо-Тихоокеанском регионе Францию.

Возможно, более многообещающим является начало переговоров о присоединении Великобритании к Всеобъемлющему и прогрессивному соглашению о Транстихоокеанском партнерстве (CPTPP) с участием 11 стран, ранее известном как Транстихоокеанское партнерство. В эту группу входят многие из динамичных экономик Индо-Тихоокеанского региона. Тем не менее, дополнительные выгоды от членства в CPTPP вряд ли будут существенными, учитывая, что Великобритания уже имеет двусторонние соглашения о свободной торговле с четырьмя наиболее значительными странами партнерства (Япония, Южная Корея, Канада и Сингапур) — опять же, наследие членства в ЕС. Собственные данные правительства оценивают потенциальное увеличение ВВП менее, чем на одну десятую процента.

Для сравнения, правительственный экономический прогнозист оценивает ущерб ВВП от Brexit в 4%, что вдвое больше, чем от пандемии. Общий объем торговли товарами между Великобританией и ЕС сократился на 15%, или на 17 млрд фунтов стерлингов.

Совсем недавно общественность удивил премьер-министр Соединенного королевства Борис Джонсон на встрече с президентом Украины Владимиром Зеленским, когда предложил создать политический, экономический и военный альянс, который станет альтернативой Европейскому союзу. В него должны войти страны, «объединенные недоверием к Брюсселю, а также реакцией Германии на военную агрессию России». Это Великобритания, Украина, Польша, Эстония, Латвия и Литва; позже к объединению может присоединиться Турция, что уж очень напоминает забытый, но реанимируемый проект Междуморья.

Соглашение о непрерывности торговли между Колумбией и Соединенным Королевством Великобритании

Великобритания не покидает и Южноамериканский регион. Колумбия, Перу и Эквадор совместно с Великобританией подписали документ, который сохранит рамки коммерческих отношений. Следует отметить, что подписание документа происходило тогда, когда Великобритания еще была в процессе выхода из ЕС.

Цель состояла в том, чтобы гарантировать сохранение существовавших условий интеграции и преференциального доступа к этому важному рынку.

«Обе страны разделяют цель гарантировать непрерывность отношений, которые у нас есть в соглашении между Европейским Союзом и Колумбией, Перу и Эквадором, поскольку оно вступило в силу в 2013 году», — пояснил министр торговли, промышленности и туризма, Хосе Мануэль Рестрепо Абондано.

Для Колумбии важно продолжать поддерживать и расширять отношения, которые в настоящее время существуют с Соединенным Королевством, в основном в сфере торговли товарами и услугами, инвестициями, государственными закупками. Это рынок, на который в экспорте за 2019 год приходилось 10,2% того, что идет в Европейский Союз, и 7,4% того, что импортируется.

Одним из секторов, который получает наибольшую выгоду от коммерческих отношений, которыми в настоящее время управляют обе экономики, является сельское хозяйство. В 2020 году национальные экспортеры продали этих товаров в эту страну на сумму 309 млн долларов США, что составляет 66% от общего объема продаж в эту страну, и 14,3% экспорта сельскохозяйственной продукции во весь Европейский Союз. Основными экспортными продуктами были бананы, кофе, цветы и фрукты и другие съедобные части растений.

Согласно документам министерства иностранных дел, опубликованным Declassified, посольство Великобритании потратило 6000 фунтов стерлингов в 2019–2020 годах на проведение «анализа восприятия мягкой силы Великобритании в Колумбии», который помог «выявить будущие интересы для объединения в публичных сообщениях и социальных сетях». Были проведены опросы колумбийцев, «которые помогли посольству разработать наиболее эффективный подход».

После появления данных опроса Колин Мартин-Рейнольдс, посол Великобритании в Колумбии с 2019 года, выделил 25 000 фунтов стерлингов на создание новой «кампании по повышению осведомленности об окружающей среде и биоразнообразии». Британские инвесторы кажутся приоритетными в новой программе UKCOL2021. При его запуске в июне вице-министр иностранных дел Колумбии Франсиско Эчеверри назвал Великобританию «историческим союзником» Колумбии и «нашим третьим по важности инвестором».

На том же мероприятии Флавия Санторо, президент ProColombia, государственного агентства по содействию иностранным инвестициям, заявила, что UKCOL2021 стала «вехой» в отношениях между двумя странами, добавив, что «мы поставили цели, направленные на расширение бизнеса при помощи британских инвестиций».

Возвращаясь к анализу проекта Глобальной Британии — все-таки, скорее это заблуждение. Но есть внешняя политика, которая может заручиться поддержкой британской общественности и наметить безопасное и влиятельное будущее Великобритании. Настоящий вопрос заключается в том, сможет ли британский народ найти и выбрать правительство, достаточно сильное для того, чтобы воплотить желаемое в жизнь. Планы по проведению референдума в Шотландии в 2023 г. показывают, что существуют различные точки зрения на будущее Британии.