Уход из Сирии и два реализма Путина

Вечером 14 марта на особом совещании в Кремле президент России Владимир Путин объявил о начале вывода части российских войск из Сирии. По словам президента, российские войска выполнили все поставленные перед ними  задачи. И теперь этот вывод должен «стимулировать мирный процесс». Почему Россия именно сейчас пытается выйти из Сирии, и что она будет делать дальше?

Победа американцев?

Вспомним, что в прошлом месяце Россия и США достигли соглашения о перемирии в Сирии. Две недели назад оно вступило в силу. Перемирие результатом нескольких месяцев переговоров, которые вели между собой Россия и США. США прямо шантажировали Россию возможностью военного столкновения с одним из своих союзников (Турция, Катар Саудовская Аравия). При этом в случае конфликта американцы были готовы встать на сторону турок и саудитов. Неоднократно эти страны делали недвусмысленные намеки о возможности своего вторжения в Сирию. Задачей американцев было прямым давлением и угрозами остановить успешное наступление сирийских войск на севере страны, которое происходило при поддержке ВВС России. При его развитии были бы заблокированы пути поставок вооружения боевикам из Турции.

В итоге наступление остановили. Алеппо находится в оперативном окружении, но город не взят. Американцы добились своего. Боевые действия в целом завершены, несмотря на отдельные эксцессы. Формально – вывод российских войск можно было бы считать еще более крупным выигрышем американцев. Однако сдержанная реакция американского руководства свидетельствует о том, что не все так однозначно.

Консенсусное решение

После начала военной операции России в Сирии возникло две группы в российских элитах, соответствовавшие традиционному разделению на условно патриотов и либералов в  российском обществе, баланс между которыми стал отличительной чертой путинской политики. Патриоты, среди которых особенно был силен голос военных, требовали продолжения войны до победного конца, либералы  - выхода из конфликта еще в прошлом году и замирения с Западом.  В результате было принято компромиссное решение – войска вывести, но не сразу и не все.  Это можно назвать своего рода балансом между двумя радикальными полюсами. Тактика, которую российский президент научился соблюдать в совершенстве.

За новостной шумихой о выводе российских войск скрывается вопрос: неизвестно что именно и в какие сроки выведут. Сроки вывода, вывозимые техника и подразделения не афишируются, что дает России пространство для маневра, в том числе и на дипломатическом поле. Количественные, качественные и временные показатели становятся козырем в переговорах не только с Западом, но и с  Дамаском и Тегераном.

Тактика выхода на новые рубежи

Путин одновременно выводит и не выводит войска, позволяя обеим группам в российском обществе и российских элитах трактовать решение в свою пользу. Это уже стало фирменным стилем российского президента. Тот же самый стиль мы наблюдали после присоединения Крыма, когда Россия не стала ввязываться в масштабную конфронтацию с Западом из-за Украины. Однако она сохранила за собой Крым и закрепилась на Востоке Донецкой и Луганской областей, где были созданы подконтрольные ей народные республики Донбасса. До этого в 2008 году в конфликте с Грузией Россия также не стала наступать на Тбилиси и, несмотря на захват части грузинских территорий, вернулась на границы Южной Осетии и Абхазии.

Внешняя политика России Путина, таким образом, характеризуется сочетанием экспансионистских рывков и следующих за ними тактических отступлений, когда Россия добровольно сдает часть приобретенных позиций, но не все. Таким образом, в сумме, в каждом таком отступлении Россия что-то приобретает.  При этом после каждого рывка Россия приучает мировое сообщество к повышению своего статуса в мировой системе. То, что оказалось можно России в 2008 году, было трудно представить еще в 2005-м, присоединение Крыма, война в Украине и появление ДНР и ЛНР были чем-то из области ненаучной фантастики в 2008-м, а военную операцию в Сирии еще год назад никто всерьез бы не обсуждал.

Два реализма Путина

Если проанализировать все составляющие такого рода политики, а также сопровождающие внешнеполитические действия внутриполитические процессы, реакции на них общества, степень воодушевления или наоборот осуждения тех или иных действий, можно прийти к выводу, что такая стратегия России – следствие сочетания двух типов реалисткого мышления, свойственных разным группам, влияющим на российскую внешнюю политику.

Глобальный реализм

Первый тип можно назвать глобальным реализмом. Он исходит из восприятия России как державы с глобальными амбициями, которая оказалась в трудной ситуации в 90-е, но стремится восстановить утраченные позиции. Это наследие имперского и советского великодержавного типов мышления. Разрушение однополярной гегемонии США и выстраивание модели многополярного мира являются для сторонников такой модели стратегическими приоритетами РФ. Глобальный реализм означает намеренное разрушение существующей системы и выстраивание новой с точки зрения русских национальных интересов, в котором Россия является одним из глобальных полюсов. Логика преследования национальных интересов, рассматриваемых, таким образом не может не привести к жесткой конфронтации с США. Воодушевление и ярко выраженный антиамериканизм российского общества в период Русской весны, до этого во время российско-грузинского конфликта и сейчас во время войны в Сирии – признаки одобрения именно этой модели.

Показательно, что Запад считает  «русские рывки» следствием именно мышления в стиле «глобального реализма». В Крыму, в Новороссии, в Сирии, а до этого в Грузии Россия всякий раз выходила за границы, предписанные ей системой, которые сама система воспринимала как вызов себе, самому своему существованию. Так американский генерал Филип Бридлав, командующий Европейского командования вооружённых сил США и Верховного главнокомандования Объединённых вооружённых сил НАТО в Европе, недавно пришел к выводу, что Путин стремится сам создавать правила игры, а не пытаться играть по старым. Аналогичным образом оценивает политику Путина директор Национальной разведки США Джеймс Клеппер. По его словам, Путин продолжает экспансионистские традиции российской геополитики, более того, он первый российский лидер после Сталина, который расширил территорию страны.

Присоединение Крыма, жесткий ответ в Южной Осетии и Абхазии, существование Новороссии и само возникновение этого конфликта, российское участие в войне в Сирии – все это было бы невозможно без влияния этой модели и конкретных личностей и центров, ее продвигающих. В первую очередь, такое понимание миссии России свойственно силовикам, дипломатам «старой школы» (постсоветские рудименты), а также неоимперской группе влияния, стоявшей за началом «Русской весны» и присоединением Крыма.

Периферийный реализм в России

Но в российской внешней политике присутствует и вторая модель – реализм периферийный, предлагающий максимальную реализацию национальных интересов путем встраивания в глобальную систему и повышение своего статуса внутри нее. Это не либеральное следование в фарватере США времен Козырева, так как национальные интересы учитываются, но и не вызов мировой системе. Пример чистого воплощения этой стратегии – курс России на союзничество с США после 11 сентября 2001 года: Россия стремится выдать свою войну в Чечне за часть глобальной борьбы с терроризмом и начинает сотрудничать с США по Афганистану, содействуя открытию американских военных баз в Средней Азии. Таким образом, РФ пытается повысить свой статус в мировой системе, используя кризисные тенденции внутри нее самой, действует активно, милитаристки, но, одновременно, конформистски. Это реализм слабой державы, характерный в частности для латиноамериканских стран, где впервые периферийный реализм и был концептуализирован в качестве теории. Периферийный реализм в России свойственен большинству кадров МИДа, части силовых структур, большей части научно-экспертного сообщества, представителям ориентированной на Запад «шестой колонны» во власти.

Спецификой российского периферийного реализма является эксплуатация им импульсов и инициатив в духе глобального реализма. Начиная с 2008 года, Россия сама создает кризисы, преодоление которых затем используется для выторговывания себе более выгодного места в американоцентричном мире. В тот момент, когда русская экспансия наталкивается на такое сопротивление глобального гегемона, преодоление которого означает вызов самой системе, она немедленно идет на переговоры. Это дезориентирует общество, в очередной раз поверившее, что «это наш последний и решительный бой», но приносит определённые результаты.
Посмотрим, чего Россия добилась в Сирии.

Чего добились

Россия существенно упрочила положение союзного режима Башара Асада. На момент входа России в войну существовала прямая угроза взятия Дамаска. Сирийская армия находилась перед угрозой полного разгрома. Несмотря на существенную помощь Ирана. Теперь враг отброшен от столицы. Существенно увеличилась зона контроля официального правительства Сирии.
Россия испытала в Сирии новейшей оружие и утилизовала оружие старое. Обновление вооружений самой российской армии загрузило предприятия ВПК, что на фоне экономического кризиса существенно помогло этой сфере и российской экономике в целом.

Российские войска продемонстрировали умение проводить воздушные операции далеко за пределами страны. Была отработана тактика боевых действий в новых условиях. Российские военные советники и ЧВК пополнили свой опыт в наземных боях.

Россия продемонстрировала Западу, что у нее есть политическая воля и техническая возможность использовать военную силу за пределами не только своей страны, но и региона северо-восточной Евразии. Зрелищные и дорогостоящие пуски ракет из Каспийского моря и подключение к сирийской кампании стратегической авиации имели именно такую цель.
Россия приобрела полноценные военные базы в Сирии, которые она никуда не собирается выводить: в Тартусе (ВВС) и Латакии (ВМФ). Остаются российские военные советники, силы специального назначения и частные военные компании.

При этом Россия почти потеряла Турцию в качестве дружественной державы, а уход из Сирии может грозить ухудшением отношений с Ираном, связи с которым упрочились во время совместной военной кампании.

Выбор периферийной стратегии

Добившись существенных результатов Россия, тем не менее, столкнулась с отчаянным сопротивлением Запада, как это было раньше на Украине, а до этого в Грузии. Сложившаяся ситуация в Сирии требовала либо продолжения войны, либо выхода из конфликта. Продолжение войны означало увеличение воздушной группировки, возможный старт наземной операции, высокую вероятность военного конфликта с Турцией с непредсказуемыми результатами, усиление санкционного давления США и поставки им вооружения боевикам, включая переносные зенитно-ракетные комплексы.

Продолжение войны в Сирии привело бы, таким образом, к глобальному конфликту с США, что было бы проинтерпретировано как попытка не просто занять более высокую позицию в существующей системе, но переформатировать ее, создать свои правила игры. Действия России демонстрируют, что она изначально не ставила перед собой такой задачи, или что те, кто ставят пред собой такие глобальные антизападные цели, не обладают «ключевым пакетом» в российском руководстве. Именно поэтому Россия включилась в переговорный процесс, и оказывает давление на Дамаск, который было, приготовился воевать при поддержке России до победного конца. Россия не оставляет Башара Асада, но ослабляет его поддержку до такого уровня, чтобы он был более сговорчивым и втянулся в переговорный процесс, на горизонте которого маячит федерализация, т.е. дефрагментация Сирии.

Очевидно, Россия полагает, что договорилась или договорится с США и Турцией о разделах сфер влияния в раздробленной Сирии. Начавшаяся в России отмена санкций против туроператоров, работающих в Турции, косвенно свидетельствует об этом. Энтузиазм кремлевской пропаганды, увязывающей тематику Сирии и Украины, говорит о том, что Россия хотела бы договориться о чем-то подобном по Донбассу. Вопрос в том, нужно ли это Западу?

Ответ Запада

С одной стороны, Запад, напуганный тем, что Россия вот-вот начнет ломать существующий миропорядок однополярной гегемонии США мог бы согласиться на принятие Россией конформистской стратегии встраивания в существующую систему при повышении ее статуса. Однако велики риски, что Россия в какой-то момент решит продолжить играть на повышение. Не стоит забывать и геополитику, Россия – Хартленд, основа сухопутного могущества, а потому предрасположена к экспансионизму, великодержавности имперским замашкам. На прошлых этапах эти компромиссы не остановили Россию от новых радикальных шагов. Способствовать хотя бы умеренному росту внешнеполитического потенциала России не в интересах Запада.  Поэтому можно предположить, что в ответ на уступки Россия не получит желаемого. Запад усилит внешнее давление на РФ и попытается использовать внутреннее недовольство, в том числе среди патриотов, чтобы раскачать ситуацию внутри страны.

Достижение компромисса на словах не всегда означает, что противоположная сторона действительно будет его соблюдать. Об этом хорошо свидетельствует опыт Михаила Горбачева путем неудачно попытавшегося встроить Советский Союз в либерально-демократическую систему государств , где естественным гегемоном являлись США путем компромиссов. В результате, как мы помним, СССР распался.

Новые шаги России

В ответ на обструкцию со стороны Запада в Сирии Россия попытается продолжить попытки создавать кризисы системы и извлекать из них выгоду. Поэтому не стоит исключать новых действий России на Украине и в других нестабильных регионах мира, в том числе как достаточно привычных для российской геополитики регионах, таких как Афганистан, так и, например, в Северной Корее. В последней Россия может попытаться в логике периферийного реализма выступить на стороне Запада, ожидая, что он взамен пойдет на компромиссы по другим вопросам. Игра в поддавки очень вероятна и на других направлениях.

Однако, сохранение в системе и постоянное ее испытание на прочность – вещи малосовместимые. С каждым шагом баланс сохранять все труднее. Растут издержки: санкции, отвергнутые союзники, новые противники, давление пятой и шестой колонны. Рано или поздно Россия будет вынуждена выбрать – оставаться в системе либо попытаться обнулить игру. В мире без глобальной гегемонии США ни санкции, ни бывшие американские сателлиты уже не будут играть никакой роли. Альтернатива - отказаться от глобальных амбиций и сдаться на милость победителей.

Александр Бовдунов - к.п. н., главный аналитик центра "Катехон"