А.Мэхэн

Адмирал Альфред Мэхэн: основоположник теории «морского могущества»

Другим провозвестником геополитики, наряду с Ф. Ратцелем, выступал американский стратег, адмирал Альфред Тайер Мэхэн (1840 -1914)[13].

Сам А. Мэхэн термин «геополитика» не употреблял (как и Ратцель), но  структура его стратегического анализа и основные выводы точно соответствуют сугубо геополитическому подходу. Идеи А. Мэхэна лежат в основе англосаксонской геополитической традиции и приняты всеми геополитическими школами как фундаментальные концептуальные установки.

Офицер американских «Union Navy», он преподавал с 1885 года историю военного флота в «Naval War College» в Нью-Порте (Роуд-Айленд). В 1890 году он опубликовал свою первую книгу, ставшую почти сразу же классическим текстом по военной стратегии -- «Влияние морской силы на историю 1660-1783»[14]. Далее следуют с небольшим промежутком другие работы: «Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812»[15], «Заинтересованность Америки в Морской Силе в настоящем и в будущем»[16], «Проблема Азии и ее воздействие на международную политику» [17] и «Морская Сила и ее отношение к войне 1812 года»[18]. 

Практически все книги были посвящены одной теме -- «морской силе», «морскому могуществу», «Sea Power».

«Морское могущество», по А. Мэхэну, представляет собой достижение военного, стратегического, политического и экономического превосходства за счет использования морских пространств и путей сообщения, а также за счет охраны собственных береговых границ и установление контроля над береговыми зонами, относящимися к «нейтральным» территориям или к территориям «противника». Для А. Мэхэна судьба США состоит в полном отождествлении с «морским могуществом», а главным её стратегическим, историческим и политическим противником всегда была сухопутная континентальная Россия.

А. Мэхэн был не только теоретиком военной стратегии, но активно участвовал в политике. В частности, он оказал сильное влияние на таких политиков, как Генри Кэбот Лодж и Теодор Рузвельт. Более того, если ретроспективно рассмотривать американскую военную стратегию на всем протяжении XX века, то мы увидим, что она строится в прямом соответствии с идеями А. Мэхэна. Причем, если в Первой мировой войне эта стратегия  принесла США ограниченный успех, то ее эффективное применение в промежуток между двумя мировыми войнами, и особенно во Второй мировой войне, дало колоссальный результат. Победа США и западного блока как «морского могущества» окончательно закрепила успех стратегических идей А. Мэхэна, который раньше других осознал главные вектора политико-стратегического, военного и экономического становления США как глобальной мировой империи.

Морское могущество и мировая торговая империя

Для А. Мэхэна важнейшим инструментом политики, наряду с военно-морскими силами, является торговля. Военные усилия и флот должны лишь обеспечивать максимально благоприятные условия для создания планетарной торговой сети. А. Мэхэн выделяет три фазы экономического цикла: 
 

1. производство (обмен товаров и услуг через водные пути), 
2. навигацию (реализующую этот обмен), 
3. колонии (производящие циркуляцию товарообмена на мировом уровне)[19].


А. Мэхэн считает, что анализировать позицию и стратегический статус государства следует на основании шести критериев:

1. Географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами. Протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы. Способность угрожать своим флотом территории противника.
2. «Физическая конфигурация» государства, т.е. конфигурация морских побережий и количество портов, на них расположенных. От этого зависит процветание торговли и стратегическая защищенность.
3. Протяженность территории. Она равна протяженности береговой линии.
4. Статистическое количество населения. Оно важно для оценки способности Государства строить корабли и их обслуживать. 

5. Национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, так как морское могущество основывается на мирной и широкой торговле.
6. Политический характер правления. От этого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание мощной морской силы.[20]

Уже из этого перечисления видно, что А. Мэхэн строит свою теорию, исходя исключительно из «морского могущества» и мировой «морской торговли». Понятие «морское могущество» неразрывно связано со свободой «морской торговли», а военно-морской флот выступает гарантом обеспечения этой торговли. Для А. Мэхэна образцом «морской силы» был древний Карфаген, а в более близкое время – Британская империя XVII и XIX веков. 

А. Мэхэн идет еще дальше, считая «морское могущество» особым типом цивилизации (предвосхищая идеи Х. Макиндера и К. Шмитта), наилучшим и наиболее эффективным среди всех существующих, а потому предназначенным для мирового господства.

США как мировое морское могущество и торговая империя

Идеи А. Мэхэна были восприняты во всем мире и повлияли на многих европейских стратегов. Даже сухопутная и континентальная Германия в лице адмирала Тирпица приняла на свой счет тезисы Мэхэна и стала активно развивать свой флот. Показательно, что в 1940 и в 1941 году две книги А. Мэхэна были изданы и в СССР[21]. 

Но предназначались эти книги, в первую очередь, Америке и американцам. А. Мэхэн был горячим сторонником доктрины президента Монро (1758 -- 1831), который в 1823 году декларировал принцип взаимного невмешательства стран Америки и Европы, а также поставил рост могущества США в зависимость от территориальной экспансии на близлежащие территории. А. Мэхэн считал, что у Америки «морская судьба» и эта »Проявленная Судьба»(«Manifest Destiny»)[22] заключается на первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента (в чем и состоял смысл доктрины Монро), а затем  -- в установлении мирового господства.

Надо отдать должное почти пророческому видению А. Мэхэна. В его время США еще не вышли в разряд передовых мировых держав, более того, была далеко не очевидна их принадлежность к «морскому могуществу». Еще в 1905 году Х. Макиндер в статье «Географическая ось истории»[23] относил США к «сухопутным державам», входящим в состав «внешнего полумесяца» лишь как полуколониальное стратегическое продолжение морской Англии. Макиндер писал: «Только что восточной державой стали США. На баланс сил в Европе они влияют не непосредственно, а через Россию»[24] . 


Но уже за несколько лет до появления текста Х. Макиндера адмирал Мэхэн предсказывал именно Америке планетарную судьбу, ее дальнейшее становление ведущей морской державой, прямо и непосредственно влияющей на судьбы мира. 

В статье «Заинтересованность Америки в Морской Силе»[25] А. Мэхэн утверждал, что для того, чтобы Америка стала мировой державой, она должна выполнить следующие пункты:

1. активно сотрудничать с британской морской державой;
2. препятствовать германским морским претензиям; 

3. бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей; 

4. координировать с европейцами совместные действия против народов Азии[26]. 

А. Мэхэн видел судьбу США в том, чтобы не пассивно соучаствовать в общем контексте периферийных (по отношению к Англии) государств, но в том, чтобы занять ведущую позицию в экономическом, стратегическом и даже идеологическом отношениях. 

Независимо от Х. Макиндера  Мэхэн пришел к тем же выводам относительно главной опасности для «морского могущества»: этой опасностью являются континентальные государства Евразии: в первую очередь, Россия, а во вторую -- Германия. Борьба с Россией, с этой «непрерывной континентальной массой Русской Империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке», была для Морской Силы главной долговременной стратегической задачей. 

А. Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в североамериканской гражданской войне 1861-1865 годов против армии южан-конфедератов. Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению противника. Так как А. Мэхэн считал, что мощь государства определяется его потенциями становления «морским могуществом», то в случае противостояния с континентальными державами (Россия, Германия) стратегической задачей номер один является недопущение этого становления в лагере противника. Следовательно, задачей исторического противостояния Америки являет перечисленным выше стратегическим пунктам. Собственные береговые просторы должны быть под контролем, а соответствующие зоны противника нужно стараться любыми средствами оторвать от континентальной массы.

И далее: так как доктрина Монро (в широком смысле, как план стратегической территориальной интеграции) усиливает мощь государства, то не следует допускать создания аналогичных интеграционных образований у противника. Напротив, противника или соперника (по А. Мэхэну, это евразийские державы – Россия и Германия) следует ослаблять, удушая в кольцах «анаконды» континентальную массу, сдавливая ее за счет выведенных из-под ее контроля береговых зон и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам. 

В первой мировой войне эта стратегия реализовалась в поддержке Антантой белого движения по периферии Евразии (как ответ на заключение большевиками мира с Германией). Во второй мировой войне она также была обращена против Средней Европы и, в частности, через военно-морские операции против стран Оси и Японии. Но особенно четко она видна в эпоху холодной войны, когда противостояние США и СССР достигло тех глобальных, планетарных пропорций, с которыми на теоретическом уровне геополитики оперировали, начиная с конца XIX века. 

Фактически, основные линии стратегии НАТО и других блоков, направленных на сдерживание СССР (концепция «сдерживания» тождественна стратегической и геополитической концепции «анаконды») -- ASEAN, ANZUS, CENTO -- являются прямым развитием основных тезисов адмирала А. Мэхэна, которого на этом основании вполне можно назвать интеллектуальным отцом  современного атлантизма.