Технологии инфовбросов на примере Мьянмы

Автор Telegram-канала Мьянма @mmrus пишет:

Мне написал один знакомый из России: «Армия в Мьянме зверствует. Мои друзья сообщили, что военные разграбили и сожгли торговый центр». Я не поленился, пошел на место событий. Торговый центр на месте, люди делают покупки. Никто ничего не громит и не поджигает.

Мьянманский друг написал в Вайбере: «Солдаты разбили витрину кондитерской, забрались внутрь и сожрали все торты и пирожные». Я пошел в Чайна-таун, посмотреть, что случилось. Витрина на месте, тортики тоже, солдат рядом не видно.

Какая-то мьянманская дама начала писать в Твиттере о том, что военные унесли все золото из хранилища пагоды Шведагон. В следующем посте она привела новые леденящие душу детали: оказывается, в момент ограбления они убили старого хранителя, у которого сын служит в армии. Проверять, на месте ли золото, я не стал. Но я просто убедился, что ничего, кроме твиттер-беллетристики этой дамы о разграблении Шведагона в Интернете нет – зато ее посты воспроизведены в других аккаунтах несколько тысяч раз.

После этого я понял, что в Мьянме участники протестов уже давно изобрели для себя другую реальность, живут в ней и охотно делятся ее картинками с теми, кто готов их некритически слушать.

Такие методики отрабатываются уже лет 10 — всё это мы видели на примере поглощённых арабской весной стран. Да и не только их.

Мы приведём пример нежно любимой нами организации Bellingcat. Вот Мьянма говорит, что западные СМИ ссылаются на «участника протеста, просившего не называть его имя по соображениям безопасности». Подобные отсылки стали уже настолько обыденностью, что их стали воспринимать в качестве реально существующих доказательств — а то, что нельзя информацию перепроверить, никого не волнует, ведь предоставляет информацию надёжный источник в лице ни разу не ангажированного СМИ.

Например, в ходе суда по делу об убийстве чеченского боевика Зелимхана Хангошвили в Германии ключевым свидетелем со стороны обвинения стал расследователь Bellingcat Христо Грозев. В ходе судебного разбирательства были предоставлены данные, полученные от свидетелей в России. Имена их или какие-то подтверждения Грозев суду назвать отказался, потому что «люди находятся в России и опасаются уголовного преследования».

Но никого это уже не волнует — миф сформирован, он предоставлен доверенной организацией, а что скажет та, другая сторона, в данном случае неважно. Поэтому это так эффективно работает: жертва информационной кампании уже назначена, осталось лишь обстряпать декорации и детали экзекуции.

Сегодня любые зоны конфликтов — если, конечно, происходящее не идёт на руку тем, кто заказывает музыку из фейков и вбросов, — становятся объектом мощной информационной атаки, где формируется абсолютно другая информационная реальность.

Работает это по простому принципу:

1. Берутся реальные факты применения силы (пускай и в ограниченном количестве).
2. Искусственно расширяется масштаб бедствия, добавляются новые факты от свидетелей.
3. Запускается волна негодования через правозащитные организации.
4. Подключаются специализированные центры/агентства, специализирующиеся на аналитике открытых данных и дата-журналистике.
5. Громкие расследования прогоняются через крупнейшие СМИ, им предаётся необходимый резонанс.
6. На основании расследований и докладов правозащитников принимаются политические решения.