Западу пора взращивать в России альтернативную информационную экосистему

Одним из наиболее серьезных побочных эффектов начала спецоперации России на Украине стало резкое подавление ее собственных и без того несвободных СМИ. В течение многих лет российские журналисты и комментаторы страдали от затягивающейся паутины ограничений. Тем не менее, начало конфликта на Украине сопровождалось новыми обширными ограничениями на допустимую речь в России, вплоть до того, что любое освещение, противоречащее официальной версии Кремля, теперь наказывается длительным сроком тюремного заключения. Кроме того, некоторые оппозиционные СМИ были внесены в черный список как «нежелательные организации» по российскому законодательству, что делает поддержку их деятельности или сотрудничество с ними равносильной государственной измене.

Результатом этих мер стал исход независимых и оппозиционных СМИ из России. Но опустошение отечественной медиасферы также привело к созданию чего-то качественно нового: информационной экосистемы оппозиции в изгнании.

Эта сеть все еще невелика и состоит примерно из полудюжины известных игроков. В их число входят «Медуза», известное мультимедийное издание, которое долгое время служило рупором оппозиционной журналистики, направленной против Кремля, а также «Эхо Москвы», радиостанция, которая была отключена от эфира в марте 2022 года российской государственной цензурой. В него также входит квартет интернет-расследований: MediaZona, iStories, The Insider и Proekt. Еще один канал, телеканал «Дождь», покинул Россию весной 2022 года и мигрировал в Прибалтику, но с тех пор был закрыт латвийским правительством из-за политических разногласий. Все перечисленные СМИ признаны в России «иностранными агентами».

Эта формирующаяся диссидентская сфера СМИ имеет огромное значение. С началом спецоперации на Украине путинская Россия стала значительно более сложной мишенью для западных сообщений, поскольку многие американские и европейские новостные агентства были изгнаны из страны. Тем временем государственная пропаганда значительно активизировалась, поскольку Кремль стремится сохранить внутреннюю поддержку того, что превратилось в затяжной конфликт.

Тем не менее, цифровые платформы, такие как YouTube и Telegram, продолжают работать внутри страны, по крайней мере, пока, и они по-прежнему предоставляют россиянам доступ к информации, которая не контролируется государством. Российские диссидентские СМИ помогают удовлетворить эту потребность, делясь историями и налаживая взаимодействие с аудиторией внутри России таким образом, что со временем это может повлиять на поддержку действий президента России Владимира Путина.

Однако для этого российским оппозиционным журналистам нужна помощь как минимум по трем направлениям.

Во-первых, это профессионализация. В нынешнем виде формирующаяся диссидентская медиа-экосистема далека от беспристрастности; в результате своих сильных антивоенных и антикремлевских настроений эти акторы ближе к журналистам или активистам общественного мнения. Следовательно, им нужны курсы повышения квалификации, а также взаимодействие с известными западными СМИ, чтобы адаптировать свои навыки и сосредоточиться на работе за пределами России. Такой шаг важен для их авторитета как журналистов, работающих на Западе. Это также может усилить их авторитет как верных передатчиков западных идей для российской аудитории.

Второе — финансирование. Возникающая экосистема хрупка по своей природе, поскольку рассматриваемые торговые точки работают с ограниченным бюджетом и изо всех сил пытаются заручиться поддержкой. Безусловно, теперь эти акторы могут искать финансирование непосредственно у западных правительств (которого они избегали, когда действовали в России, чтобы не показаться распространителями западной пропаганды). Но теперь, когда они находятся в изгнании, чтобы оставаться жизнеспособными, им нужны независимые, устойчивые потоки финансирования, которые помогут им продолжать функционировать. Для этого нужны такие механизмы, как Глобальный фонд помощи журналистам в изгнании, создание которого недавно предложено нобелевским лауреатом Дмитрием Муратовым.

Третье — мобильность. Этой осенью Европейский совет официально приостановил действие соглашения 2007 года об упрощении визового режима между ЕС и Россией, а некоторые европейские страны вообще запретили россиянам въезд на свою территорию. Хотя эти ограничения призваны еще больше увеличить расходы Кремля на военные действия, они являются грубым инструментом, который не делает различий между россиянами, поддерживающими спецоперацию, и теми, кто активно выступает против нее. К сожалению, побочным эффектом является то, что многие из российских журналистов-диссидентов оказались отрезанными от европейских стран и оказались в худшем положении для выполнения своей работы.

Более изощренный подход приблизил бы этих людей к Западу, предоставив им более широкий доступ к информации и личностям, необходимым для того, чтобы сделать их репортажи более привлекательными и действенными. Этого можно добиться путем предоставления разрешений на въезд в Европу сотрудникам российских СМИ, аккредитованных в настоящее время государствами-членами ЕС, или путем предоставления возможности краткосрочного наставничества в известных новостных агентствах со штаб-квартирами в Центральной и Западной Европе.

Какими бы ни были детали, цель должна состоять в том, чтобы сделать эти каналы максимально эффективными и актуальными для их целевой аудитории. Она находится не на Западе, а в самой России. Российские диссидентские СМИ важны для российской аудитории, объясняет главный редактор iStories Роман Анин: «Российская аудитория не будет доверять украинским СМИ. И российская аудитория не будет доверять западным СМИ».

Другими словами, российские СМИ — даже в изгнании — могут обеспечить беспристрастность и достоверность, которых западные СМИ просто не могут дать. Но для того, чтобы они выжили и процветали, Запад должен активно их взращивать.

Источник