Возвращение тотальной войны

”В каждую эпоху были свои войны, свои ограничивающие условия и свои особые предубеждения", - писал в начале XIX века теоретик обороны Карл фон Клаузевиц. Нет сомнений в том, что Клаузевиц был прав. И все же охарактеризовать войну в любой данный момент времени на удивление сложно; сделать это становится легче только задним числом.

Еще сложнее предсказать, какую войну может принести будущее. Когда война меняется, ее новые очертания почти всегда становятся неожиданностью.

Большую часть второй половины двадцатого века американские стратегические планировщики сталкивались с довольно статичной проблемой: холодной войной, в которой конфликт между сверхдержавами управлялся ядерным устрашением и разгорался только в прокси боях, которые были дорогостоящими, но поддающимися сдерживанию. Распад Советского Союза положил конец этой эпохе. В 1990-х годах в Вашингтоне война превратилась в процесс создания коалиций для вмешательства в отдельные конфликты, когда злоумышленники вторгались в соседние страны, разжигали гражданское или этническое насилие или убивали мирных жителей.

После потрясения, вызванного терактами 11 сентября 2001 года, внимание переключилось на террористические организации, повстанцев и другие негосударственные группы.

Последовавшая за этим “война с террором” отодвинула на второй план размышления о конфликте между государствами. Война, конечно, была главной особенностью периода после 11 сентября. Но это было очень ограниченное явление, часто ограниченное по масштабам и ведущееся в отдаленных местах против скрытых противников. На протяжении большей части этого столетия перспектива крупной войны между государствами была менее приоритетной для американских военных мыслителей и планировщиков, и всякий раз, когда она выходила на первый план, контекстом обычно было потенциальное соперничество с Китаем, которое осуществится только в отдаленном будущем, если вообще осуществится.

Затем, в 2022 году, Россия начала полномасштабное вторжение в Украину. Результатом стала крупнейшая сухопутная война в Европе со времен Второй мировой войны. И хотя войска под командованием России и Украины являются единственными войсками, сражающимися на суше, война изменила геополитику, втянув в нее десятки других стран. Соединенные Штаты и их союзники по НАТО предложили беспрецедентную финансовую и материальную поддержку Украине; в то же время Китай, Иран и Северная Корея оказали России решающую помощь. Менее чем через два года после российского вторжения ХАМАС совершил атаку 7 октября на Израиль, спровоцировав смертоносное и разрушительное нападение Израиля на сектор Газа. Конфликт быстро перерос в сложную региональную проблему, в которую вовлечены несколько государств и ряд способных негосударственных субъектов.

Как на Украине, так и на Ближнем Востоке стало ясно, что относительно узкие рамки, которые определяли войну в эпоху после 11 сентября, значительно расширились. Эпоха ограниченной войны закончилась; началась эпоха всеобъемлющего конфликта.

Действительно, то, что мир наблюдает сегодня, сродни тому, что теоретики прошлого называли “тотальной войной”, в ходе которой воюющие стороны используют огромные ресурсы, мобилизуют свои общества, ставят военные действия выше всех других действий государства, атакуют широкий спектр целей и перестраивают свою экономику и экономику других стран. Но благодаря новым технологиям и глубоким связям глобализированной экономики сегодняшние войны - это не просто повторение старых конфликтов.

Эти события должны заставить стратегов и планировщиков переосмыслить то, как происходят боевые действия сегодня, и, что особенно важно, как они должны готовиться к войне в будущем. Подготовка к войне, с которой Соединенные Штаты, скорее всего, столкнутся в будущем, на самом деле может помочь стране избежать такой войны, укрепив ее способность сдерживать своего главного соперника. Чтобы удержать все более напористый Китай от шагов, которые могут привести к войне с Соединенными Штатами, таких как блокада или нападение на Тайвань, Вашингтон должен убедить Пекин, что это того не стоит и что Китай может не выиграть в результате войны. Но чтобы сделать устрашение надежным в эпоху всеобъемлющих конфликтов, Соединенные Штаты должны показать, что они готовы к войне другого рода, используя уроки сегодняшних крупных войн, чтобы предотвратить еще более масштабную войну завтра.

Континуум конфликта

Чуть менее десяти лет назад многие эксперты все больше сходились во мнении о том, как конфликт будет перестраиваться в ближайшие годы. Он будет происходить быстрее, благодаря сотрудничеству между людьми и интеллектуальными машинами и в значительной степени будет зависеть от автономных средств, таких как беспилотные летательные аппараты. Космос и киберпространство будут приобретать все большее значение. Обычный конфликт повлечет за собой увеличение возможностей “предотвращения доступа/блокирования зон” - инструментов и методов, которые ограничат охват и маневренность вооруженных сил за пределами своих берегов, особенно в Индо-Тихоокеанском регионе. Ядерные угрозы сохранялись бы, но они оказались бы ограниченными по сравнению с экзистенциальными опасностями прошлого.

Некоторые из этих прогнозов подтвердились, другие были перевернуты с ног на голову.

Искусственный интеллект фактически способствовал дальнейшему распространению и использованию беспилотных систем как в воздухе, так и под водой. Дроны действительно преобразили поля сражений, и потребность в средствах борьбы с беспилотниками резко возросла. Стратегическая важность космоса, включая коммерческий космический сектор, стала очевидной, когда Украина стала использовать спутниковую сеть Starlink для подключения к Интернету.

С другой стороны, президент России Владимир Путин неоднократно высказывал завуалированные угрозы применить ядерное оружие своей страны и даже разместил часть его в Беларуси. Между тем историческая модернизация и диверсификация ядерного потенциала Китая вызвали тревогу по поводу возможности того, что конфликт с применением обычных вооружений может перерасти на самый экстремальный уровень. Расширение и совершенствование арсенала Китая также изменило и усложнило динамику ядерного сдерживания, поскольку то, что исторически было биполярным противостоянием между Соединенными Штатами и Россией, теперь является трехполярным.

То, что мало кто из теоретиков обороны предвидел, если вообще кто-то предвидел, - это расширение масштабов войны, которое наблюдалось в последние несколько лет, поскольку расширился набор характеристик, формирующих конфликт. То, что теоретики называют “континуумом конфликта”, изменилось. В более раннюю эпоху можно было бы считать, что терроризм и повстанческие движения Хамас, "Хезболлы" и хуситов находятся на нижнем уровне спектра, армии, ведущие обычную войну на Украине, - на среднем, а ядерные угрозы, формирующие военную угрозу России, и растущий арсенал Китая - на верхнем. Однако сегодня нет ощущения взаимной исключительности; континуум вернулся, но также и разрушился. В Украине “собаки—роботы” патрулируют сушу, а автономные беспилотники запускают ракеты с неба в условиях позиционной войны, которая похожа на Первую мировую, - и все это под угрозой ядерного оружия. На Ближнем Востоке комбатанты сочетают современные системы противовоздушной и противоракетной обороны с индивидуальными атаками со стрельбой вооруженных людей на мотоциклах. В Индо-Тихоокеанском регионе китайские и филиппинские вооруженные силы сражаются из-за единственного полуразрушенного корабля, в то время как небо и моря, окружающие Тайвань, находятся в напряжении из-за угрожающих маневров военно-воздушных сил и военно-морского флота Китая.

Появление боевых действий на море знаменует собой серьезный отход от эпохи после 11 сентября, когда конфликты в основном были связаны с наземными угрозами. В то время большинство морских атак осуществлялось с воздуха, а большинство воздушных - с воздуха - по суше. Однако сегодня морские просторы стали местом прямого конфликта. Украина, например, задержала более 20 российских кораблей в Черном море, и контроль над этим важнейшим водным путем остается спорным.
Тем временем нападения хуситов в значительной степени закрыли Красное море для коммерческого судоходства. Защита свободы судоходства исторически была главной задачей ВМС США. Но их неспособность обеспечить безопасность в Красном море ставит под сомнение их способность выполнять эту миссию во все более неспокойном Индо-Тихоокеанском регионе.

Множественный характер конфликта также подчеркивает риск того, что кто-то поддастся искушению воспользоваться наиболее популярным в наши дни оружием, которое может оказаться "молниеносным". По сравнению с эпохой после 11 сентября, все больше стран в настоящее время имеют более широкий доступ к капиталу и большему потенциалу в области исследований и разработок, что позволяет им более быстро и умело реагировать на новые виды оружия и технологий путем разработки контрмер. Это усугубляет знакомую динамику, которую военный ученый Дж. Фуллер описал это как “постоянный тактический фактор” - реальность, заключающуюся в том, что “каждое усовершенствование оружия в конечном итоге наталкивалось на встречное усовершенствование, которое делало это усовершенствование устаревшим”. Например, в 2022 году эксперты в области обороны высоко оценили эффективность украинских высокоточных боеприпасов, которые могут изменить ход войны против России. Но к концу 2023 года некоторые из недостатков этого оружия стали очевидны, когда электронные помехи, создаваемые российскими военными, серьезно ограничили их способность обнаруживать цели на поле боя.

Все в деле

Еще одной особенностью эпохи всеобъемлющих конфликтов является трансформация демографической ситуации на войне: состав действующих лиц становится все более разнообразным. Войны после 11 сентября продемонстрировали огромное влияние террористических групп, марионеток и ополченцев. По мере того как эти конфликты разгорались, многие политики жалели, что не могут вернуться к традиционному вниманию к государственным вооруженным силам, особенно учитывая огромные инвестиции, которые некоторые государства вкладывают в свою оборону. Им следовало бы быть осторожнее в своих желаниях: государственные вооруженные силы вернулись, но негосударственные группировки почти не сходят со сцены. Нынешняя ситуация в области безопасности приводит к несчастью, когда приходится иметь дело и с тем, и с другим.

На Ближнем Востоке многочисленные государственные вооруженные силы все чаще воюют или вступают в столкновения с неожиданно влиятельными негосударственными субъектами. Вспомним хуситов. По словам представителей военно-морского флота, хотя по сути это все еще относительно небольшое повстанческое движение, хуситы, тем не менее, несут ответственность за самые интенсивные морские столкновения, с которыми военно-морской флот США сталкивался со времен Второй мировой войны. С помощью Ирана хуситы также добиваются превосходства в воздухе, производя и развертывая собственные беспилотные летательные аппараты. Тем временем на Украине регулярные войска Киева сражаются бок о бок с международными добровольцами в таком количестве, которого, вероятно, не было со времен гражданской войны в Испании. А чтобы усилить традиционные вооруженные силы России, Кремль задействовал наемников из военизированной компании "Вагнер" и отправил десятки тысяч заключенных на войну - практика, которую недавно начали копировать украинские военные.

В этих условиях задача создания партнерских сил становится еще более сложной, чем во время войн после 11 сентября. Американские программы по созданию вооруженных сил Афганистана и Ирака были направлены на противодействие террористическим угрозам и повстанческим действиям с целью предоставления дружественным режимам возможности осуществлять суверенитет над своими территориями. Однако, чтобы помочь Украине в наращивании вооруженных сил для борьбы с вооруженными силами другого государства, Соединенным Штатам и их союзникам пришлось заново учиться тому, как преподавать. Пентагону также пришлось создать коалицию нового типа, объединив более 50 стран со всего мира для координации поставок техники Украине через Контактную группу по обороне Украины - самую сложную и самую оперативную операцию, когда-либо предпринимавшуюся для поддержки вооруженных сил одной страны.

Почти десять лет назад я отмечал на этих страницах, что, хотя Соединенные Штаты со времен Второй мировой войны наращивали вооруженные силы в нестабильных государствах, их успехи были весьма скромными. Это уже не так. Новая система Пентагона продемонстрировала, что она может работать настолько быстро, что порой материальная помощь Украине доставлялась в течение нескольких дней. Развитие системы достигло таких масштабов, которые многие эксперты (включая меня) считали невозможными. В частности, улучшился технический аспект оснащения вооруженных сил. Например, в США. Использование армией искусственного интеллекта значительно облегчило украинским военным возможность видеть и понимать обстановку на поле боя, а также принимать соответствующие решения и действовать соответствующим образом. Уроки, извлеченные из быстрой доставки помощи Украине, были также применены к войне между Израилем и ХАМАС; в течение нескольких дней после нападений 7 октября в Израиле находились средства противовоздушной обороны и боеприпасы, предоставленные США для защиты их неба и оказания помощи в реагировании.

Но даже несмотря на то, что Вашингтон сейчас продемонстрировал, что может быстро создавать вооруженные силы за рубежом, всегда будет оставаться вопрос о том, следует ли это делать. Стоимость передачи ценного оборудования партнеру зависит от уровня готовности самих вооруженных сил США и их боевого авторитета. Более того, такая помощь - это не просто техническая мера, но и политическое мероприятие, и система иногда замедляется, поскольку сталкивается с дилеммами, касающимися всех последствий американской помощи в области безопасности. Например, чтобы не нарушить "красную линию" России, Вашингтон потратил слишком много времени на обсуждение того, где, когда и при каких обстоятельствах Украина должна использовать военную помощь США. Эта головоломка не нова, но, учитывая разрушительные способности соперников, с которыми Вашингтон сейчас сталкивается или готовится столкнуться, ставки на ее правильное решение намного выше, чем в эпоху после 11 сентября.

Роль оборонно-промышленных баз в конкурирующих странах также определила новые контуры ведения войны. В десятках стран, поддерживающих Украину, отечественная оборонная промышленность не в состоянии удовлетворить спрос. Между тем, российская оборонно-промышленная база была восстановлена после того, как слухи о ее упадке оказались сильно преувеличенными. Хотя поддержка Китаем России, по-видимому, исключает предоставление летального оружия, она, тем не менее, предполагает предоставление Пекином Москве критически важных технологий. И Иран, и Северная Корея поддерживают свою оборонную промышленность, продавая Москве боеприпасы и другие товары. Соединенные Штаты - не единственная держава, которая осознала ценность (как на поле боя, так и дома) поставок войск своим партнерам и наращивания их потенциала; это сделали и их противники.

Понимание нового разнообразия участников боевых действий и возросшей сложности их взаимоотношений друг с другом будет иметь решающее значение в любом будущем конфликте в Индо-Тихоокеанском регионе. Уроки, извлеченные из событий на Украине, послужили основой для активных усилий администрации Байдена по укреплению Тайваня, который впервые получил иностранное военное финансирование в 2023 году. В более широком плане стратегам следует подумать о том, как в будущем военные действия между государствами могут сочетаться с повстанческими действиями. Они также должны продумать, как множество действующих лиц на поле боя и за его пределами, включая негосударственные группы и коммерческие структуры, могут поддерживать основных противников.

И, как и в случае с Украиной, создание региональной коалиции будет иметь решающее значение для любой поддержки, которую Вашингтон окажет Тайваню в условиях китайской агрессии. Хотя число стран, поддерживающих тайваньских военных, остается небольшим, европейские союзники Вашингтона, похоже, все чаще готовы признать огромную значимость Тайбэя для региональной безопасности и стабильности. Поддержка Китаем дестабилизирующей войны России избавила большинство европейских лидеров от ложного представления о том, что Пекин ценит стабильность превыше всего. Эта эволюция взглядов европейцев была отражена в “стратегической концепции” НАТО, опубликованной в 2022 году, в которой отмечалось, что “политика принуждения” Китая бросает вызов “интересам, безопасности и ценностям Североатлантического альянса”.

Возвращение устрашения

В течение двух десятилетий после событий 11 сентября в Вашингтоне редко обращались к концепции устрашения, поскольку эта идея казалась в значительной степени неуместной в конфликтах против негосударственных субъектов, таких как "Аль-Каида" и "Исламское государство" (также известное как ИГИЛ). Как много изменилось за последние несколько лет: сегодня почти все дебаты о внешней политике и национальной безопасности США сводятся к проблеме устрашения, которая является одним из ключей к сдерживанию эскалации - задаче, которая, хотя и не является ни привлекательной, ни отрадной, в целом формирует политику Вашингтона как на Украине, так и на Ближнем Востоке.

В этих новых условиях традиционные подходы к устрашению вновь обрели актуальность. Одним из них является сдерживание путем отказа - действия, затрудняющие достижение намеченной цели противником. Отказ может остановить эскалацию, даже если он не в состоянии предотвратить первоначальный акт агрессии. На Ближнем Востоке Израиль не смог предотвратить первое крупное нападение Ирана с применением обычных вооружений на израильскую территорию в начале этого года, но это в значительной степени лишило Иран выгод, которые он надеялся получить. Израильские военные отразили почти все сотни иранских ракет и беспилотных летательных аппаратов благодаря своим современным системам противовоздушной и противоракетной обороны и сотрудничеству Соединенных Штатов и стран Ближнего Востока и Европы. Некачественное иранское оборудование также сыграло свою роль.

Ограниченные последствия нападения позволили Израилю выждать почти неделю, чтобы отреагировать, и сделать это более сдержанным образом, чем это было бы возможно, если бы операция Ирана была более успешной.

Однако победа обошлась дорого. Соединенные Штаты и Израиль, возможно, потратили примерно в десять раз больше на то, чтобы отреагировать на нападение Ирана, чем Иран потратил на его проведение. Аналогичным образом, хуситы десятки раз использовали относительно недорогие и маломасштабные средства для нападения на суда в Красном море, нарушая основные морские пути и внося огромные убытки мировой экономике. В ответ на недорогостоящие и высокоэффективные атаки хуситов корабли ВМС США часто истощали свои боезапасы, но это существенно не уменьшало угрозу. Учитывая расширенное развертывание военно-морских сил на Ближнем Востоке в целях сдерживания, включая противостояние хуситам с использованием боеприпасов для отражения их атак и нанесения ударов по их объектам в Йемене, восстановление боеготовности кораблей после этой схватки с небольшим местным ополчением на фоне более масштабных региональных боевых действий обойдется военно-морскому флоту по меньшей мере в 1 миллиард долларов в течение следующих нескольких лет.

Еще одним традиционным средством устрашения, которое вновь всплыло на поверхность, является наказание, которое предполагает угрозу противнику серьезными последствиями, если он предпримет определенные действия. В некоторых ключевых моментах бряцание оружием Путина привело к тому, что потенциал применения ядерного оружия достиг наивысшей точки со времен холодной войны. В один особенно напряженный период в октябре 2022 года президент США Джо Байден и его команда опасались, что вероятность того, что Путин применит свой ядерный арсенал, составляет 50 процентов. В телефонных разговорах со своими российскими коллегами высокопоставленные американские лидеры сделали строгие и своевременные предупреждения о “катастрофических” последствиях, если Москва осуществит свои угрозы. Эти предупреждения сработали, как и более широкие усилия, направленные на то, чтобы убедить ключевые азиатские и европейские страны, в первую очередь Китай и Индию, публично и в перспективе осудить любую роль ядерного оружия на Украине. Чтобы спустить Путина по лестнице эскалации, требовалось базовое понимание того, как он воспринимает угрозы, серьезное внимание к сигналам и шуму, которые распространяются в правительстве США и активные механизмы обратной связи для обеспечения точности этих оценок — все это в сочетании с активными дипломатическими усилиями.

Сигнализировать о достижении

Возвращение тотальной войны, с ее многочисленными движущимися частями и повышенными рисками, возродило понимание того, как работает сигнализация в кризисных ситуациях. Администрация Байдена отложила плановые испытания межконтинентальных баллистических ракет вскоре после вторжения России на Украину, чтобы продемонстрировать, насколько ответственно действуют ядерные державы во времена потенциальной эскалации. Эти испытания могли непреднамеренно подать Путину неточный сигнал в отношении будущего развития политики США в непростое время - особенно когда его вторжение на Украину шло с трудом, десятки стран объединялись, чтобы поддержать Киев, а украинские военные упорно сражались.

Соединенные Штаты хотели убедиться, что Путин уловил правильные сигналы о намерениях США и не отвлекся на шум, который могло вызвать ракетное испытание.
Подача сигналов также имеет решающее значение для предотвращения эскалации на Ближнем Востоке. В течение трех ключевых моментов - сразу после нападений ХАМАС 7 октября 2023 года, иранского беспилотного и ракетного обстрела Израиля в апреле и дней, последовавших за убийством Израилем лидера ХАМАС Исмаила Хании в Тегеране в июле, - продуманное сочетание искусной дипломатии, увеличения военных ресурсов, создания коалиции, а кристально чистое информирование общественности предотвратило масштабный региональный конфликт. Сразу после терактов 7 октября Байден направил верховному лидеру Ирана аятолле Али Хаменеи послание, в котором предостерег от нападок на персонал США в регионе, а министр обороны США Ллойд Остин направил на Ближний Восток два авианосца и дополнительные самолеты, чтобы дать понять, что Иран не должен обострять ситуацию, напрямую вступая в конфликт. Наличие мощных американских средств, таких как средства противовоздушной обороны, также имело решающее значение для предотвращения дальнейшей эскалации после крупномасштабного нападения Ирана на Израиль в апреле. Но без участия США в партнерстве со странами Ближнего Востока и Европы стали бы очевидны пределы этих возможностей, поскольку эффективность этих возможностей в определенной степени зависела бы от сотрудничества и участия этих стран. А после убийства Хании государственный секретарь США Энтони Блинкен обратился к премьер-министру Катара и министру иностранных дел Иордании, среди прочих официальных лиц, с просьбой помочь отговорить Иран от ответных действий.

Пентагон также еще больше укрепил позиции США в отношении регионального военного присутствия, в том числе путем публичного объявления о размещении атомной подводной лодки на Ближнем Востоке.

Конечно, есть свои недостатки в том, чтобы слишком сильно и слишком долго полагаться на военную силу в целях сдерживания. До сих пор наращивание военной мощи США на Ближнем Востоке в целях сдерживания было правильным подходом; в течение сентября "Хезболла" в основном сдерживала свои атаки на Израиль на уровне ниже определенного порога, вместо того чтобы массированно вмешиваться в поддержку ХАМАС. Но с течением времени сдерживающая ценность наращивания военной мощи снижается, и они становятся восприимчивыми к заблуждению о заниженных издержках - то есть противники привыкают учитывать угрозу, которую представляет такое наращивание, а не бояться его, и учатся планировать с учетом этого.

Боеготовность также сопряжена с определенными издержками, которые могут дать противникам возможность усомниться в достоверности угроз, поскольку они знают, что Вашингтон не может бесконечно поддерживать массированное присутствие. И следует учитывать альтернативные издержки. Военные США должны противостоять многочисленным угрозам по всему миру, одновременно готовясь к долгосрочному соперничеству с Китаем.

Усиление сдерживания на Ближнем Востоке в течение последнего года было важным, но это, по сути, ограничило время, внимание и ресурсы, которые Вашингтон выделял на обеспечение безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе.

С небольшой помощью друзей

В то время как Соединенные Штаты решают задачи сдерживания на полях сражений в Европе и на Ближнем Востоке, они делают это, не забывая о Индо-Тихоокеанском регионе, где модернизированные вооруженные силы Китая подрывают региональную безопасность. В условиях обостряющегося американо-китайского соперничества подход Пентагона будет опираться на другую форму сдерживания, которую в Стратегии национальной обороны США до 2022 года назвали “сдерживание за счет устойчивости”, то есть “способности противостоять разрушениям, бороться до конца и быстро восстанавливаться после них”. Устойчивость является логическим обоснованием продолжающегося рассредоточения американских военных баз в Индо-Тихоокеанском регионе, которые позволят американским войскам отразить атаку и продолжить боевые действия. Эти усилия включали в себя получение доступа к четырем военным базам на Филиппинах; развитие новых возможностей морской пехоты США и армии США в Японии; реализацию нескольких крупных инициатив с Австралией, включая увеличение числа посещений портов подводными лодками и ротацию самолетов, углубленное сотрудничество в космическом пространстве и значительные инвестиции США и Австралии в модернизацию баз; а также обеспечение соглашение о сотрудничестве в области обороны с Папуа-Новой Гвинеей, которое позволит США помощь в модернизации вооруженных сил страны, повышении их оперативной совместимости с вооруженными силами США и проведении большего числа совместных учений. Между тем, за последние полтора года американская подводная лодка, способная запустить баллистическую ракету с ядерным боезарядом, совершила заход в Южную Корею, и там приземлился американский бомбардировщик B-52, способный нести ядерное оружие.

Присутствие все более боеспособных военных сил и средств США, рассредоточенных по всему региону (наряду с вооруженными силами союзников и партнеров), усложняет китайское планирование. В какой-то степени этот подход переворачивает теорию сдерживания Томаса Шеллинга с ног на голову.

Шеллинг подчеркивал полезность уверенности в подаче сигналов. То, что Вашингтон делает со своими вооруженными силами в Индо-Тихоокеанском регионе, напротив, создает несколько потенциальных возможностей воспрепятствовать попыткам Китая изменить статус-кво, усложняет эти непредвиденные обстоятельства и вызывает неопределенность в отношении того, какие из них могут быть наиболее актуальными. Это правда, что будет трудно определить, захочет ли какой-либо конкретный партнер США использовать или допустит использование военных средств со своей территории в ходе конфликта. Но эта неопределенность - особенность, а не ошибка. Проще говоря, хотя Соединенные Штаты, возможно, и не имеют полной ясности относительно того, какую роль будут играть конкретные союзники и партнеры в случае возникновения конфликта, Китай этого не знает.

Еще больше усложняет картину тот факт, что в последние годы дипломатия США объединила страны Индо-Тихоокеанского региона и создала связи между регионами. Первое иллюстрируется историческим прогрессом, достигнутым при посредничестве США между Японией и Южной Кореей, в результате которого с 2023 года состоялось более 60 встреч и военных столкновений между ними и Соединенными Штатами; второе представлено созданием AUKUS, крупного военного партнерства, объединяющего Австралию, Великобританию и Соединенные Штаты.

Сложились и менее формальные, но значимые отношения. Группировка, получившая название “Squad”, состоит из Австралии, Японии, Филиппин и Соединенных Штатов; министры обороны этих стран встречались несколько раз, а их военные в начале этого года осуществляли морское патрулирование в Южно-Китайском море. И почти 30 стран Азии, Ближнего Востока, Европы и Западного полушария приняли участие в военных учениях RIMPAC 2024, проводимых под руководством США в Индо-Тихоокеанском регионе.

Взятые вместе, эти кампании демонстрируют модернизированный подход к сотрудничеству с союзниками и партнерами в целях сдерживания. Они становятся все более интегрированными по замыслу и, следовательно, требуют огромного объема работы. Например, преобразование систем экспортного контроля для обеспечения партнерства AUKUS потребовало бесчисленных часов совместной работы всех трех стран и преодоления серьезных бюрократических препятствий, несмотря на то, что в этом соглашении участвовали два давних союзника США.

Расширенные партнерские отношения такого рода могут быть громоздкими, противники и конкуренты будут делать все возможное, чтобы разрушить их. Американские партнеры могут пойти на непродуманный риск, сталкиваясь с конкурентами, если они считают, что у них есть страховой полис в виде американской поддержки. А более глубокое сотрудничество между Вашингтоном и его друзьями может быть истолковано таким образом, что это непреднамеренно усилит ощущение незащищенности у конкурента. Но в целом, эти более тесные отношения являются положительным моментом, и увеличение масштабов сотрудничества усложняет задачу для тех, кто стремится изменить ситуацию в области безопасности.

Как избежать тотальной войны

Победа в эпоху всеобъемлющих конфликтов требует срочности, бдительности и, прежде всего, широкого подхода. Ограниченная борьба, существовавшая в эпоху после 11 сентября, ушла в прошлое, и сегодняшние войны все чаще становятся явлением, затрагивающим все общество. Сосредоточение внимания на отдельных возможностях является недальновидным; как новые, так и устаревшие системы остаются актуальными. Число участников на поле боя и за его пределами растет, а стороны все активнее сотрудничают. Действия редко затрагивают только одну область; утечка информации кажется неизбежной.

Для Вашингтона понимание этого нового вида тотальной войны будет иметь важное значение для подготовки к непредвиденным ситуациям в Индо-Тихоокеанском регионе. Соединенные Штаты должны продолжать расширять и диверсифицировать свою военную мощь в регионе. Сдерживание и, при необходимости, победа в конфликте будут означать получение доступа к большему количеству баз в большем количестве мест. Военная поддержка Тайваня со стороны Вашингтона будет иметь решающее значение. Соединенные Штаты должны продолжать повышать скорость, с которой они могут оказывать помощь Тайваню, и использовать более реалистичные сценарии конфликта для определения того, какое оборудование они направляют. Эта помощь должна продолжаться наряду с усилиями по поощрению значимой кадровой и организационной реформы вооруженных сил Тайваня, которая включала бы определение приоритетов и выделение достаточных ресурсов для обучения (в том числе путем подготовки войск к более реалистичным сценариям) и дальнейшее инвестирование в асимметричные платформы и оперативные концепции.

Укрепление альянсов и партнерских отношений США в регионе потребует серьезного и пристального внимания. Некоторые отношения уже созрели для оживления. Отношения США с Индией развивались медленно с тех пор, как две страны объявили о стратегическом партнерстве почти 20 лет назад. Но столкновения между Китаем и Индией, начавшиеся с 2020 года, коренным образом изменили траекторию сближения Нью-Дели с Пекином; теперь Индия признает, что это напряженная конкуренция.

Сегодняшняя ситуация в области глобальной безопасности является самой сложной со времен окончания холодной войны. Извлекать уроки из войн, которые ведут другие, может быть непросто, но в конечном счете это лучше, чем извлекать эти уроки напрямую.
Разрушения и гибель людей на Украине и Ближнем Востоке разбивают сердце. В дополнение к тому, чтобы помогать своим союзникам одерживать победу в этих конфликтах и способствовать установлению мира, Вашингтон должен быть готов к ведению такой тотальной войны, которая разорвет эти страны на части, а это лучший способ избежать ее.

Источник