Возможно ли построить прочные институты государственного управления на Глобальном Юге?

Десять лет назад я был наблюдателем во время торговых переговоров между Соединенными Штатами и небольшой страной в Юго-Восточной Азии. Что привлекло мое внимание, так это не содержание переговоров - вопрос, не имеющий большого значения для мировых дел, но имеющий решающее значение для этой страны, - а дисбаланс между делегациями, сидящими за столом.

Делегация США, прибывшая в этот невзрачный офис в Женеве, Швейцария, выделялась по двум параметрам: во-первых, в ней было слишком много юристов и помощников; и во-вторых, они были снабжены огромным количеством картотечных шкафов, в которых хранились все материалы по данному делу - с маркированными разделителями, которые позволяли быстро получать доступ сразу к тем моментам, которые им нужно было изложить во время обсуждения.

Делегация азиатской страны была минимальной: в ее состав входил только один представитель постпредства при ООН в Женеве, который не был специалистом по торговле, ни юристом и который привез с собой только папку с несколькими листами. Переговоры соответствовали этому неравенству: торгпреды США с легкостью обходили молодого азиатского чиновника. Затем я пошел с ним выпить кофе. Я был сбит с толку. Он чувствовал, что у него что-то украли.

Несколько лет назад чиновник среднего звена из одной восточноафриканской страны рассказал мне, что он подписал кредитное соглашение с азиатским банком, не имея необходимых навыков для понимания документа и времени для его тщательной проверки. Примерно в то же время чиновник министерства из Латинской Америки сообщил мне, что они передают анализ деловых документов на аутсорсинг фонду, связанному с американской некоммерческой организацией. Иными словами, их переговоры основывались на отчетах, подготовленных этим фондом, а не на их собственных анализах или оценках. Эти примеры можно легко умножить и изложить здесь в общих чертах, чтобы не смущать коллег и страны, которые были поставлены в очень трудное положение неоколониальными структурами.

Влияние этих институциональных диспропорций трудно измерить количественно, отчасти потому, что нет международного органа, который собирал бы данные о государственных служащих в целом или о переговорщиках в частности. Среди скудных доступных данных-Информационная панель Всемирного банка по показателям глобальной бюрократии, которая показывает, что примерно 18,6% экономически активного населения на Глобальном Севере работает на правительство, в то время как на Глобальном Юге этот показатель составляет около 10%. Исследование, проведенное Международной организацией труда по Африке, показывает, что во многих странах цифры еще ниже: менее 3% в африканских странах, таких как Чад, Кот-д'Ивуар, Мадагаскар, Мали и Танзания. Хотя нет никаких дезагрегированных данных о том, сколько специалистов в области торговли или юристов в этой области работают на правительства, вышесказанное дает справедливую картину общего неравенства в возможностях государств Севера и Юга.

Масштабы этого неравенства впечатляют (за исключением социалистических государственных проектов, таких как Китай и Вьетнам, где государственные служащие имеют солидную подготовку и более многочисленны. Например, в Китае на эту сферу приходится примерно пятая часть рабочей силы). Многие причины этого неравенства очевидны, но все же их стоит перечислить:

Большинство школ государственного управления на Глобальном Юге испытали огромные бюджетные сокращения, вызванные политикой МВФ из-за задолженностей и программ жесткой экономии, что повлияло, например, на способность готовить преподавателей и разрабатывать актуальные учебные программы, соответствующие конкретным национальным условиям, в которых они должны будут работать, когда выпускники будут занимать государственные должности.

Наряду с мерами жесткой экономии, введенными в отношении школ государственного управления, произошло постепенное закрытие или значительное сокращение государственных комиссий по планированию и исследовательских отделов. Это учреждения, которые обычно предоставляют техническим специалистам интеллектуальные рекомендации относительно положения их страны в международной экономике и выявляют неотложные задачи национальной программы развития. Отсутствие этих инстанций оставляет специализированный персонал без определенного мандата или направления.

Патриотические и антиколониальные настроения среди низкооплачиваемого и недостаточно подготовленного государственного персонала подорваны. Эта психологическая война, спровоцированная неолиберализмом и культурным империализмом, привела к тому, что новые поколения государственных служащих не только лишились инструментов для защиты благосостояния своих народов, но и стали более восприимчивыми к различным видам стимулов , включая коррупцию. Рост индивидуализма среди населения также способствовал одержимости карьерным ростом и накоплению личного богатства и иных привилегий в ущерб национальным интересам.

По мере того, как государственные учреждения закрывались или сокращались, росло число финансируемых западом неправительственных организаций, предлагающих “техническую помощь”. Этими программами обычно руководят люди, получившие образование в зарубежных университетах, выходцы из социальных слоев, далеких от большинства населения, и обладающие ограниченными знаниями об исторических и социологических процессах в своей стране. Кроме того, программы этих организаций разрабатываются их внешними спонсорами, которые руководствуются собственными интересами.

Ликвидация школ государственного управления в сочетании с отсутствием у правительств политической воли для утверждения суверенитета своих обществ позволила амбициям многонациональных корпораций и международных финансовых институтов определять курс этих стран. Отсутствие потенциала и политической ясности привело к тому, что государства Глобального Юга регулярно подчиняются гораздо более развитым программам иностранных институтов, которые, как правило, очень четко понимают, чего хотят. Необходимость наращивания административного потенциала на Глобальном Юге неразрывно связана с более широкой потребностью в новой теории развития для этого региона, которая позволит нам определить нашу собственную повестку вместо навязывания новых неоколониальных игроков.

Сидя много лет назад на той встрече в Женеве и наблюдая, как американские юристы кружат вокруг молодого чиновника из Юго-Восточной Азии, я подумал о стихотворении Низара Каббани 1967 года "Примечания к книге неудач", написанном вскоре после поражения Палестины в Шестидневной войне. Стихотворение, опубликованное в Дамаске, Сирия, впоследствии было запрещено и тайно распространялось в нескольких странах арабского мира. В моей голове грохотали две строки:

Наши враги не пересекали наших границ.

Они ползли по нашим слабым флангам, как муравьи.

Мы должны укреплять защиту наших слабых сторон.

Источник