Виктор Орбан: борьба с цивилизационной катастрофой Запада

Со времен Ричарда Никсона у Запада не было национального политического лидера, который мыслил бы о геостратегии так глубоко, как венгр Виктор Орбан. Любите его или ненавидьте, но это глубокий человек. Его длинная речь на июльском фестивале Тусваньос в Румынии характеризует Орбана как истинного провидца, человека, чьи достижения выходят за рамки текущего момента и простираются далеко за пределы его маленькой центральноевропейской страны. На самом деле, это очень характерная для Орбана точка зрения: то, что делает его таким убедительным цивилизационным мыслителем, заключается в том, что он так глубоко укоренился на венгерской земле и извлекает из нее уроки о человеческой природе.

Естественно, западные СМИ, освещавшие это событие, увидели в нем лишь очередной пример раздражающего мадьярского недовольства Европейским союзом. Посол США в Венгрии ворчал, что Орбан распространяет “теории кремлевского заговора”. Но если вы прочтете английскую стенограмму выступления, то увидите, что СМИ и другие люди упустили из виду его философскую составляющую. Очевидно, что венгерский лидер, используя выражение, популярное среди американских правых, “знает, который час” как в глобальном масштабе, так и на местном уровне, в Европе.

“Грядут перемены, которых не было 500 лет”, - сказал Орбан. “То, с чем мы сталкиваемся, на самом деле является изменением мирового порядка”, поскольку Азия становится “доминирующим центром” мира.

В своем обширном выступлении Орбан обсудил природу этого тектонического сдвига и то, как Европа и Венгрия должны реагировать на вызовы, стоящие перед ними. Призма, через которую премьер-министр видит глобальное будущее, - это российско-украинская война.

По его словам, самая большая проблема, с которой сталкивается мир сегодня, - это слабость и дезинтеграция Запада. Народы Запада, по мнению Орбана, отвернулись от идей и практик, которые сделали их великой цивилизацией. И хотя есть признаки того, что простые люди осознают кризис и хотят перемен, элиты, которые правят западными странами, считают свои народы фанатиками и экстремистами. Если ни правящий класс, ни управляемые не доверяют друг другу, какое будущее у представительной демократии?

С 1960-х годов западные элиты посвятили себя тому, что можно назвать “Джон-леннонизмом”: воображаемой утопии, в которой нет религии, нет стран, не за что убивать или умирать, и нет истории: это глобалистский рай, в котором все люди живут только ради сегодняшних удовольствий — особенно сексуальных.

По словам Орбана, такое видение ослабляет и даже сводит на нет все то, что делает возможным создание государства. Шесть десятилетий спустя мечтатели—леннонисты — особенно в Европе - создали цивилизацию, в которой Бог мертв или умирает, мигранты в огромных количествах пересекают границы, о защите которых никто не заботится, а молодые поколения заботятся об истории своего народа только ради того, чтобы презирать ее.

Это цивилизация, в которой распадаются семьи, повсеместно распространено жесткое порно, сексуальные извращения превозносятся как новая норма, а детям внушают ненависть и желание калечить свои тела.

Это цивилизация, в которой солидарность становится все труднее представить, поскольку политические, образовательные, деловые и культурные элиты научили массы заботиться только о своих собственных желаниях и принимать грубый расовый трайбализм (если вы не европейского происхождения).

Это цивилизация, в которой не за что убивать или умирать, потому что никому нет ради чего жить. Что касается кризиса рождаемости, если правда, что будущее принадлежит тем, кто в нем участвует, то, по мнению Орбана, у Запада его нет.

Премьер-министр рассказал об отвратительной церемонии открытия Олимпийских игр в Париже, на которой одна из великих наций мира решила выступить в глобальной трансляции из одной из красивейших столиц мира в качестве лидеров исторического похода за "свободой", который потребовал ужасного обезглавливания членов королевской семьи, а в заключение гомосексуалисты, трансгендеры и трансвеститы сыграли главные роли в гротескной пародии на "Тайную вечерю".

“Они не стали великими, но стали карликами”, - размышлял Орбан, говоря не только о Франции, но и о современном западном человеке.

Орбан продолжил в провокационном философском ключе: "Здесь мы должны поговорить о секрете величия. В чем секрет величия? Секрет величия заключается в том, чтобы быть способным служить чему-то большему, чем ты сам. Чтобы сделать это, вы сначала должны признать, что в мире есть что-то или некоторые вещи, которые превосходят вас, а затем вы должны посвятить себя служению этим великим вещам.

Таких немного. У вас есть свой Бог, своя страна и своя семья. Но если вы этого не делаете, а вместо этого сосредотачиваетесь на собственном величии, думая, что вы умнее, красивее, талантливее большинства людей, если вы тратите свою энергию на это, на то, чтобы донести все это до других, тогда то, что вы получаете, - это не величие, а грандиозность.

И именно поэтому сегодня, когда бы мы ни вели переговоры с западноевропейцами, в каждом их жесте мы чувствуем грандиозность, а не величие. Я должен сказать, что сложилась ситуация, которую мы можем назвать пустотой, и сопутствующее ей чувство избыточности порождает агрессию. Отсюда и появление “агрессивного карлика” как нового типа человека".

Если кто-нибудь в Европе еще читает Данте, он поймет, о чем говорит премьер-министр Венгрии. В 15-й песни "Ада" паломник Данте и его спутник Вергилий посещают кружок содомитов, где Данте встречает своего старого наставника Брунетто Латини. Брунетто рассказывает Данте, как он гордится мирскими успехами своего ученика, и призывает его продолжать писать стихи ради личной славы.

Как становится ясно из более широкого контекста стихотворения, Круг содомитов символизирует пагубное культурное бесплодие, возникающее из-за заботы только о себе и удовлетворения своих сиюминутных желаний. В "Чистилище" пилигрим Данте открывает для себя истину, которую Виктор Орбан сформулировал в Тусваньосе: только посвятив себя служению высшим целям, можно достичь истинного величия.

Данте Алигьери был известным поэтом своего времени, но он не стал по-настоящему великим, пока не лишился власти и благодати и не пережил изгнание, которое обратило его взор к Богу и породило Комедию. Никто не помнит грандиозного Брунетто Латини, но, как однажды сказал Т.С. Элиот, “Данте и Шекспир делят мир между собой. Третьего не дано”.

Орбан выдвинул различные политические предложения о том, что должна сделать Европа, чтобы не превратиться в “музей под открытым небом” в условиях динамичного нового мирового порядка. Однако он, казалось, не был убежден в том, что западноевропейские страны — в отличие от стран Центральной Европы — способны на данном этапе обратить вспять свой упадок. Последняя часть его речи была посвящена тому, что Венгрия выбрала своего рода “вариант Бенедикта”: то есть разработала план выживания и процветания как нации в мире радикальных перемен и общего европейского упадка.

Культурное измерение плана Орбана - самое сложное, хотя именно его должна принять любая европейская нация, желающая пережить обрушившийся на всех нас кризис. Все это можно выразить одной фразой: “Бог, страна, семья”.

Если народ хочет пережить эту цивилизационную катастрофу целым и невредимым, он должен отказаться от Великой замены. Он должен начать заводить детей, и как можно скорее. Иммиграция - это не решение проблемы. “Западный опыт показывает, что если гостей больше, чем хозяев, то дом перестает быть домом”, — сказал Орбан. “Это риск, на который нельзя идти".

Десять лет назад политолог, изучающий семейную политику, рассказал мне, что он только что завершил исследование по заказу Европейского союза, в котором хотел выяснить, возможно ли увеличить рождаемость без религии. Ученый изучил проблему и пришел к выводу, что нет, это невозможно. Он сказал, что Брюсселю не понравился этот вывод, но он должен был быть честным.

На каком-то уровне Орбан, несомненно, понимает это, учитывая, что он сказал собравшимся на Тусваниос, что если Венгрия откажется от Бога и станет страной “с нулевой религией”, это будет означать отказ от культурной основы своей государственности. Орбан сказал:

"Нулевая религия - это состояние, в котором Вера уже давно исчезла, но есть также потеря способности к христианской традиции, чтобы предоставить нам с культурными и нравственными правилами поведения, которые регулируют наши отношения, работу, деньги, семью, сексуальные отношения, а также порядок, приоритеты в том, как мы относимся друг к другу. Это то, что потеряли жители Запада.

Спорно, но Орбан связал приход “нулевой религии” с признанием однополых браков. Он не стал вдаваться в подробности, но в чем—то он прав.

В 1930-х годах оксфордский социальный антрополог Джей Ди Анвин опубликовал научное историческое исследование "Секс и культура", посвященное восьмидесяти культурам и шести цивилизациям. Анвин пришел к выводу, что сексуальная сдержанность является наиболее важным фактором успеха культуры или цивилизации. С богатством приходит сексуальная либерализация, которая ускоряет социальную энтропию. Как выяснил Анвин, сексуальная либерализация также связана с упадком религии. Как только культура или цивилизация отказывается от сексуальных ограничений, в течение трех поколений ее социальная энергия рассеивается, и люди теряют интерес к жизни за пределами повседневности.

“Любое человеческое общество свободно выбирать: либо проявлять большую энергию, либо наслаждаться сексуальной свободой; очевидно, что оно не сможет делать и то, и другое в течение жизни более одного поколения”, - писал Анвин.

Так что, когда Орбан обвинял однополые браки в смерти Бога, он был прав лишь отчасти. Однополые браки никогда бы не появились, если бы в 1960-х и 1970-х годах не произошла сексуальная революция. Язвительный английский поэт середины века Филип Ларкин увидел сквозь пустые обещания этой революции ее сущностный нигилизм. В своем стихотворении 1967 года “Высокие окна” Ларкин так описал леннонистскую идею сексуальной свободы:

“Узы и жесты отброшены в сторону
Как устаревший комбайн,
И все молодые катятся по длинной горке
К счастью, бесконечно”.

Это правда, что закрепление однополых браков в законодательстве и обычаях как эквивалента гетеросексуальных браков является культурным и цивилизационным рубиконом. Это тот момент, когда христианская традиция, подвергшаяся жестокому обращению и извращению, наконец-то рушится. Сомнительно, что какая-либо нация, признающая эквивалентность, сможет восстановить то, что она выбросила. Венгрия еще не выпила этот особый яд.

Тем не менее, мало что указывает на то, что венгерский народ религиозен не только номинально. Коммунизм, возможно, и отправлен на кладбище истории, но сексуальная революция сохраняет всю свою силу в современной Венгрии. Одна верующая католичка из Будапешта, которой было чуть за тридцать, однажды пожаловалась мне, что ее поколение “хочет, чтобы Венгрия была только мадьярской Швецией”, то есть светской, сексуально свободной и живущей ради потребительских удовольствий.

В то время как большинство других западных президентов и премьер-министров - слепые, ведущие слепых за собой, Виктор Орбан смотрит в будущее с ясностью, которой нет у его коллег. Сможет ли он убедить венгров увидеть то, что видит он? Может ли политик в одиночку обратить свою страну в христианство и спасти ее от темной ночи упадка, охватившей континент и цивилизацию?

Конечно, от короля ожидают слишком многого, если он одновременно является философом, священником и отцом нации. На самом деле, в далеком прошлом король, возможно, и смог бы это сделать. Но не сейчас, не в нашу демократическую эпоху. Орбану нужны союзники.

Где священники и пасторы? Где художники и деятели культуры, которые отвергают модный нигилизм и отчаяние, демонстрируемые на Олимпийских играх в Париже? Где отцы и матери, воспитывающие крепкие семьи, которые любят Бога, страну и близких? Где те молодые люди, чьи лица настолько прикованы к своим устройствам, что они не видят приближающегося края пропасти, которые готовы прекратить спотыкаться о небытие? Эти вопросы касаются не только Венгрии, но и всех стран слабого и распадающегося Запада.

Виктор Орбан не будет жить вечно. С политической точки зрения,  от отставки его всегда отделяют всего лишь одни выборы. Если Венгрия проигнорирует его совет и предпочтет пойти по пути леннонистского либерализма с Брюсселем и Вашингтоном, Орбана постигнет немедленная трагедия. Но если это произойдет, то со временем те, кто остался от венгерской нации, увидят, только слишком поздно, что трагедия действительно принадлежит им.

Источник