Уроки сумасшедшей няни

То, что произошло 29 февраля около метро «Октябрьское поле» уже стало частью истории России. Это без всякого преувеличения знаковое событие – вне зависимости от того, что двигало 38-летней убийцей, узбечкой Бобокуловой, сделанное ею приобрело огромное символическое значение. И хотя пока ей предъявили только обвинение в убийстве, мы видели ни что иное, как теракт.

Да, теракты бывают разные – их могут устраивать как здоровые, так и психически больные люди, но это от этого они не перестают быть терактами. Что такое террор? Это стремление запугать, вызвать шок у общества, народа, страны. Мотивом всегда является месть – тот, кто осуществляет теракт, действует как бы от лица жертв, которые погибли в результате действий той страны или народа, которым он теперь «воздает должное». С этой точки зрения действия палачей из видео-роликов ИГ, Дубровка и Беслан, теракты в Париже стоят в одном ряду с тем, что сделала Бобокулова. Более чем вероятно, что у нее есть серьезные проблемы с психикой – но кто может уверенно сказать, что их нет у Брейвика или смертниц, взрывавшихся в Москве? Теракты бывают как организованные и тщательно спланированные, так и спонтанные, индивидуальные, эмоциональные – от этого они не перестают быть терактами. Потому что в случае теракта важнее не то, что было в голове у того, кто его произвел – а то, как это восприняли те, против кого было направлено это действие. Жертвы в широком понимании, то есть аудитория, которой адресован теракт. И в случае с произошедшим 29 февраля нельзя не видеть очевидного – сделанное было адресовано всем нам, русскому народу, нашему государству, Владимиру Путину. Эта попытка запугать не становится менее значимой или несуществующей от того, что волею судьбы она была осуществлена руками невменяемого человека – потому что мы слишком хорошо понимаем, что через «сумасшедшую няню» проходят реальные токи ненависти к России, реальная угроза, реальные вызовы.

Не буду подробно описывать их, это целый клубок проблем, которые все осознают – от нелегальной и легальной миграции из Средней Азии и Кавказа до радикального антироссийского исламизма и исходящей от него террористической угрозы. Наша военная операция в Сирии подняла градус ненависти к России в рядах исламистов – что внутри страны, что за границей. «Россия уничтожает халифат, государство которое настоящие мусульмане строят для себя на святой земле» - нашу страну пытаются изобразить врагом исламского мира. Это абсурдно – Россия единственная из мировых цивилизаций, в рамках которой исторически мирно живут христианство и ислам, но как раз поэтому нас и пытаются взорвать, рассорив по конфессионально-этническому принципу. Мы пришли в Сирию для того, чтобы не допустить расползания в нашу сторону «исламского халифата», проекта, который влиятельные атлантические силы просто мечтают столкнуть с Россией на Кавказе и в Средней Азии. В рядах тех, кто воюет сейчас в Сирии против Асада действительно есть несколько тысяч выходцев как из России, так и из Средней Азии, включая тех, кто воевал в Чечне и был в северокавказском подполье – и они вернутся к нам, если Сирия и Ирак распадутся, а Ближний Восток погрузится в полный хаос. Военная операция в Сирии уже привела к уничтожению нашего пассажирского самолета в Египте – и неизвестно скольким предотвращенным спецслужбами попыткам терактов в России и за рубежом. Теракт Бобокулувой спецслужбы предотвратить не могли – но сейчас важно понять, правильно ли мы реагировали на него.

Как известно, в первый же день было решено не рассказывать о происшедшем по телевидению – вроде бы это было решение самих центральных телеканалов, но Кремль его поддержал, хотя понятно, что все было ровно наоборот. В выходные дни сюжеты все же появились на главных каналах – и упор делался на сумасшествие Бобокуловой. Понятно, что умолчание в первые дни было политическим решением – и оно само по себе стало поводом для горячего обсуждения в соцсетях и прессе. Власти стали обвинять в цензуре, в стремлении скрыть правду. Я не считаю цензуру невозможной вещью – ради национальной безопасности, предотвращения беспорядков и насилия она вполне возможна, более того, порой даже необходима. Проблема только в том, что в случае Бобокуловой скрыть происшедшее было и невозможно, и ненужно.

Невозможно, потому сообщения о происшедшем, включая страшное видео, появились сразу же, и несколько суток это было самой обсуждаемой новостью в стране – и в СМИ, и в соцсетях. На этом фоне отсутствие информации по большинству федеральных телеканалов могло только уменьшить (пускай и сильно) число тех, кто узнал о трагедии – но и то лишь на время, потому что в любом случае рано или поздно о ней узнает большинство наших граждан. То есть эффект был лишь временный – позволяющий несколько смягчить шок. Понятно, что властью двигала забота о самочувствии граждан – новость настолько шокирующая, что даже говорить о ней сложно. Понятно, что такие вещи нельзя обсуждать в привычном формате нашего «развлекательного» телевидения – ток-шоу, сенсации, подробности, камера, залезающая во все места. Понятно, что показывать видео, снятое около метро «Октябрьское поле», по телевидению было нельзя – точно также, как нужно было очень аккуратно излагать то, что говорила Бобокулова и тогда, и на первом допросе. Но нельзя было делать на телевидении вид, что ничего не произошло. Потому что люди и так узнают о происшедшем и будут удивляться, почему от них хотели скрыть правду – а как раз сторонники смуты подскажут им, что все дело в том, что «власть антирусская».
И не важно будет, что скрывали из благих побуждений. Потому что забота власти о межнациональном мире понятна, но в данном случае излишня. Русские люди не пошли бы мстить узбекам или громить мечети. Естественно, нельзя было допускать на телевидении никаких призывов к расправам или мести – то есть не переводить обсуждение в формат ток-шоу. Опасность того, что межнациональные противоречия будут использованы для раскачивания ситуации и развала страны существует – точно также, как СССР был уничтожен через стравливание народов, Российскую Федерацию не прочь пустить под откос натравливанием русских на мусульман, а мусульман на русских. Но лечение межнациональных проблем производится планомерной и последовательной работой по борьбе с нелегальной миграцией, ограничением и уменьшением легальной миграции, поддержкой традиционного ислама, выкорчевыванием национальных мафий, принуждением землячеств к соблюдению законов, борьбой с коррупцией и национализацией элиты – а не замалчиванием даже самых страшных событий. Потому что замалчивание бьет по авторитету власти – не абстрактной власти вообще, а конкретного Владимира Путина, который более чем хорошо понимает всё значение национального вопроса.

Главное достоинство Путина это честность и откровенность – за что он и пользуется доверием людей. Когда в декабре 2010 были волнения на Манежной – из-за национального вопроса, после освобождения московской милицией кавказцев, убивших болельщика «Спартака»  – именно Путин повел себя правильно. Он не боится «русских фашистов», не борется с русским национализмом, не считает свой народ «неспособным правильно понять» происходящее. Не видит в русском народе погромщиков – а я боюсь, что именно такое представление о возможной реакции людей на известие о сделанном Бобокуловой и было одним из главных мотивов у тех, кто решил «отключить телевизор». Русские и так знают, что им угрожает, они и так видят, с какими вызовами сталкиваются и в мире, и в своей стране – и они должны понимать, что власть говорит с ними о самых тяжелых вещах, говорит честно, на равных. Тогда нам никто и ничего не угрожает – такой вот мы народ. Лгать (или умалчивать) во спасение нам не надо.

https://www.facebook.com/pakopov