Путин как великий правитель и «после-Путин»

Политические тренды первого года СВО

Анализ политических трансформаций внутри России за период ведения СВО определился вполне ясно. После начальных колебаний – наступаем/отступаем – причем как в самих боевых действиях, так и во внутренней политике наметилась устойчивая и легко верифицируемая тенденция. Связь ведения военной кампании на Украине и на новых российских территориях с внутриполитическими процессами в самой России налицо. Едва ли это укладывается в слишком резкую оппозицию «верность/предательство», отражающуюся на картине «наступаем/отступаем», но прямая зависимость событий на фронтах от градуса и интенсивности патриотизма в государстве и обществе, безусловно, есть. Собственно о предателях в полном смысле в руководстве РФ говорить надо с большой осторожностью и только в тех случаях, когда нам что-то известно наверняка, а не когда у нас на этот счет есть лишь определенные подозрения. В условиях войны такими ярлыками не разбрасываются. Судя по утечке из Пентагона, враг слишком хорошо информирован о положении дел в самом армейском руководстве России, чтобы тут все было чисто. Но этим должны заниматься другие структуры, специально для этого предназначенные, то есть контрразведка. Будет корректнее, если мы вынесем прямых предателей за скобки – по крайней мере в этом разборе ситуации. Конечно, есть кто-то во власти, это прежде всего прямые продолжатели горбачевско-ельцинского курса на безусловное сближение с Западом, кто хотел бы завершить войну на любых основаниях. Но напрямую они об этом говорить не могут, а если открыто начнут что-то предпринимать в этом направлении, последствия будут довольно жесткими. Все те, кто мыслит ответственно во власти, понимают, что остановить СВО в том состоянии, в котором она находится, просто невозможно. По целому ряду причин. Запад категорически против ее остановки, а киевский нацистский режим воспримет это как нашу капитуляцию. В довершение всего это будет воспринято обществом как полная дискредитация власти, и политическая система просто рухнет. Поэтому хотеть мира в таких условиях может только предатель, враг России – народа и государства.

Однако процесс патриотизации в обществе идет чрезвычайно медленно. И снова – так же медленно, как развертывается наше продвижение на Запад. Удивительная взаимосвязь: начало СВО – резкий скачок патриотизма, дальше попытки сдать назад  — оттягивание мобилизации, потом вообще отступление – тут же пиар-подмена, дальше рывок (принятие 4 субъектов в состав России, мобилизация, назначение Суровикина) и, наконец, стабилизация положения. Так через период колебаний, задержек и даже отступлений, мы после года с лишним ведения СВО вышли на устойчивый вектор – последовательного, хотя все еще чрезвычайно медленного, сдерживаемого, патриотизма. 

В ближайшее время России предстоит, видимо, столкнуться с серьезным испытанием – с контрнаступлением киевского режима в каком-то одном или сразу в нескольких направлениях. И вполне закономерно, изнутри по патриотической тенденции, вероятно, будет нанесен симметричный удар в самой России. Когда мы выстоим и отразим атаку, процесс патриотизации общества и полноценные мировоззренческие и политические реформы будут наращивать обороты уже в ином темпе. Скорее всего, аналогично этому ускорится и наше собственное наступление на врага. Следовательно, в решающем 2023 году и будет определяться образ нашего будущего: какой быть России на следующем витке ее исторического бытия.

Этапы новейшей истории России: от колонии к великой державе

Российская Федерация возникла в 1991 году на руинах великой державы. В первое десятилетие в стране установилось внешнее управление и начался полный распад. К власти пришли худшие – мародеры, предатели, агенты влияния Запада, обобщенно называемые «либералами». Это первый этап новейшей истории РФ.

Путин, придя к власти в  2000 году, затормозил процесс распада, стал все больше настаивать на суверенитете. Причем основное ядро элиты 90-х он по каким-то соображениям оставил, убрав лишь совершенно одиозных и буйных. 23 года правления Путина до начала СВО – второй этап.

После начала СВО начался третий этап: настоящий патриотический поворот – от суверенитета государства к суверенитету цивилизации. Путин этот курс уже наметил, но в полной мере он пока все еще не заработал. Окончательно он вызреет и утвердится после испытания вероятной контратакой киевских нацистов. Тогда же с неизбежностью начнется и чистка элит, и их ротация – с фронта будут приходить настоящие герои, которые естественным образом потеснят либеральное коррумпированное ядро.

Курс Путина и объективные факторы: геополитика, общество, цивилизация

У многих наблюдателей сложилось впечатление, что и ориентация на государственный суверенитет с самого начала правления Путина, и обозначенная им после начала СВО ориентация на утверждение самобытности русской евразийской цивилизации – это были решения исключительно самого Путина, Путина как личности. Его решение было поддержано обществом, большинством, а элите просто ничего не оставалось делать, как следовать за Президентом. Кто-то сбежал, кто-то затаился, надеясь пережить катастрофу и вернуться к привычному алгоритму, но большинство все же приняло условия и выразило – кто громче и яснее, кто глуше и спутаннее – лояльность новому курсу. 

Такая персонификация решения о СВО породила ряд политических установок – и внутри самой России, и вне ее. Если СВО=Путин, то после Путина все можно будет переиграть. Причем абсолютность власти Путина такова, что только он выбирает, когда наступит период «после Путина» — у власти он может оставаться «бесконечно», народ, общество его в этом только поддержат. Но он может и передать власть – причем снова кому пожелает. Он полностью и совершенно свободен делать все, что сочтет нужным. Такой абсолютный суверенитет верховного Правителя порождает у врага круг надежд, связанный с эпохой «после Путина», а внутри – среди самих российских элит – также подогревает ожидания, в которые каждый вкладывает собственные интересы. 

Вот здесь и следует внести некоторые коррективы. Да, Путин абсолютно и безгранично свободен по отношению к политической системе России. Он ни от кого не зависит и сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Но он не свободен 

·      от законов геополитики и в частности, от стратегии Запада, отчаянно стремящегося сохранить однополярность и лишить Россию статуса полюса многополярного мира, 

·      а также от  структуры ожиданий и ценностей широких народных масс

·      равно как и от самой цивилизационной логики русской истории. 

Именно поэтому Путин и ведет такую внешнюю политику, которую он ведет, симметрично отвечая евразийской геополитикой на давление геополитического атлантизма (НАТО, коллективного Запада). Это первое. Здесь он не обладает полновластием, он отчаянно бьется за то, чтобы Россия была лишь одним из полюсов многополярного мира, а не новым гегемоном. Но и в этом ей Запад отказывает, что и объясняет консолидацию стран НАТО (за исключением Венгрии и Турции) против России в украинской войне. И вот тут уже ничего личного: геополитика не изобретена Путиным, он возглавил Heartland, ядро цивилизации Суши, Евразии, и обязан следовать такой логике. Попытки пойти на поклон атлантизму, что мы видели в 90-е в эпоху Ельцина, привели бы только к дальнейшему распад России. Поэтому у российского государства, желающего быть субъектом геополитики, а не ее объектом,  просто нет иного выхода, кроме как идти на конфронтацию с Западом. Путин и так оттягивал ее так долго, как мог, и открыто вступил в нее в самый последний момент. Не он принял решение о начале СВО, к этому Россию вынудило поведение Запада.

Второе: Путин не свободен от поддержки народа. Он завоевал такую устойчивую позицию во власти именно благодаря тому, что линия его правления – по крайней мере в вопросах суверенитета и патриотизма – полностью отвечала главным приоритетам и чаяниям широких народных масс. Да, народ, хотел бы еще и социальной справедливости, но по сравнению с Ельциным, где не было ни справедливости, ни патриотизма, и патриотизма было в целом достаточно. Путин совершенно верно и совершенно рационально рассчитал, что опора на широкие массы дает ему безусловную поддержку и развязывает руки во внутренней политике. Тогда как ставка на либералов, то есть на городское (прежде всего столичное) западно-ориентированное население и на олигархат, сделает его полностью зависимым от конкурирующих групп, лобби, политических сегментов и,  конце концов, от Запада. Народ же не требует никого конкретного. Но он закономерно поручает Путину вернуть России ее независимость и ее величие. Что Путин и выполняет. 

Третье: Путин правит не в вакууме, а в контексте логики русской истории. И она сама подсказывает, что Россия – это самостоятельная цивилизации, а не часть западного мира, с чем вначале своего правления вначале Путин отчасти соглашался. Консервативные мыслители царской России от славянофилов и Тютчева до идеологов Серебряного века, да и сами большевики всегда – как справа, так и слева, по разным соображениям, но неизменно противопоставляли Россию Западу. Консерваторы настаивали на самобытности русской идентичности, большевики – на противоположности двух непримиримых социально-экономических систем. Стоит только Путину процитировать Достоевского или Ильина, или что-то нейтрально позитивное сказать о Сталине, подвергнув при этом Запад резкой критике – вплоть до утверждения, что мы имеем дело в его лице с «сатанинской цивилизацией», и он предстает закономерным звеном в цепи великих правителей Русского мира. Попытки строить альтернативную – прозападную, либеральную -- политику оборачивается глубокой народной ненавистью – что мы видим в отношении общества к Горбачеву и Ельцину.

Путин не зависит от российской элиты, от политических партий, олигархических картелей, общественных движений, институтов и любых административных инстанций внутри России. Это все они зависят от него. Но от геополитики, народа и цивилизации он точно зависит. И вполне соответствует их ожиданиям, их логике и их глубинным структурам. 

После-Путин

С этим учетом горизонт будущего, который можно условно описать как «после Путина», приобретает совсем иные черты. Статус Путина – как раз в силу соответствия трем важнейшим факторам, причем на основании реальных шагов, им совершенных и реальных результатов, им достигнутых – практически непоколебим. Он настолько резонирует с этими объективными параметрами, что отчасти свободен и от них самих. Случай со «справедливостью», которой очевидно не хватает и при Путине,  говорит о многом – народ готов закрыть глаза даже на это (хотя это его и больно затрагивает), перед лицом других принципиальных сторон правления Путина. Даже и с Западом Путин может калибровать накал вражды, так как общество ему доверяет и ему ненужно всякий раз доказывать свой патриотизм – в этом уже ни у кого никаких сомнений нет. 

А вот «после Путина» — причем при любом преемнике – все будет не так. Власти Путина будет достаточно, чтобы на свое место поставить любого. Это все примут. Но дальше фигура этого «после-Путина» будет гораздо менее свободна в своих действиях, нежели он сам. 

При этом совершенно невозможно себе представить, что гипотетический преемник – кем бы они ни был раньше – попытается отклониться от геополитического курса, от патриотизма и цивилизационной идентичности России. Это Путин еще в какой-то мере свободен даже в этом отношении. А преемник будет не свободен совсем. И стоит ему хотя бы чуточку ослабить движение в этом направлении, его позиции будут немедленно ослаблены, его легитимность зашатается и закономерно рядом резко возвысятся те фигуры и силы, которые будут готовы больше соответствовать историческим вызовам, нежели заколебавшийся преемник. «После-Путину» еще только предстоит доказать, что он достойный продолжатель Путина и завоевать легитимность в геополитике, патриотизме (на сей раз включая социальную справедливость) и возрождении Русского мира. Путин свои войны выиграл или решительно начал. «После-Путину» же это еще только предстоит. Поэтому преемник вынужден будет стать не просто полноценным евразийским геополитиком, но решительно и любой ценой выиграть войну с коллективным Западом на Украине, причем именно так, чтобы никто не смог усомниться Победе. Путин еще может теоретически где-то остановиться (хотя вряд ли ему это даст Запад), но его преемник вообще нигде раньше границы с Польшей остановиться не сможет. 

Точно также и в отношении народа. Народ принимает Путина, он его уже принял. «После-Путину» придется это принятие еще заслужить. И вот тут-то он не сможет не сделать ряд последовательных шагов в сторону социальной справедливости. Влияние крупного капитала, олигархов, да и капитализм в целом, вызывает у россиян глубокое отторжение. Путину это прощается, а преемнику – с какой стати? Не просто патриотизм, а социально ориентированный патриотизм – вот что потребуется «после-Путину». И здесь он должен не просто удерживать планку, а только повышать ее. А это значит, будет реформирована и партийная система и структуры управления государством. Везде на первые позиции будут приходить патриоты, и прежде всего люди, прошедшие горнило справедливой освободительной – по-настоящему  Отечественной – войны. Без полноценной ротации элит «после-Путина» не обойтись ни при каких обстоятельствах.

И наконец, русская цивилизация. 23 года правления Путина были направлены на усиление России как суверенного государства. При этом – особенно на первых порах – Путин допускал, что этот российский суверенитет можно отстоять и укрепить в рамках единой западно-европейской цивилизации – «от Лиссабона до Владивостока». Причем на западных цивилизационных условиях – капитализм, либеральная демократия, идеология прав человека, технический прогресс, международное разделение труда, цифровизация, верность нормам международного права и т.д. Постепенно выяснилось, что это не так, и именно после начала СВО в его речах стали звучать слова о русской цивилизации и о ее принципиальных ценностных отличиях от современного Запада. Был подписан указ  809 о государственной политике по защите традиционных ценностей, в новой версии концепции внешней политики Россия представлена не только как полюс многополярного мира, но и как полностью самобытная отдельная от Запада и от Востока цивилизация. Это и есть Русский мир, и в этой концепции он прямо упомянут. 

«После-Путина» не может вернуться даже к формуле суверенного государства, настолько огромный масштаб приобрели сегодня конфликт с коллективным Западом и волна русофобии там. Пути к единой Европе от Лиссабона до Владивостока – по крайней мере вплоть до революционных перемен в самой Европе – отрезаны. Преемник Путина будет просто обязан двигаться в этом направлении еще дальше. А значит, потребуется перезагрузка всей культуры под знаменем Русского Логоса.

Дальше будет все еще жестче

Из этого можно сделать парадоксальный вывод. Именно пока у власти в России находится Путин, еще какие-то договоренности с Западом, замедление патриотических процессов в политике и идеологии, остаются возможным. Запад совершенно не осознает, что единственным, с кем еще возможно выстраивать отношения, это только и исключительно сам Путин. Маниакальная идея его убрать, ликвидировать, уничтожить, свидетельствует об утрате чувства реального у коллективного Запада. С «после-Путиным» — вот с кем уже договориться будет просто невозможно. У него – кем бы он ни был – не будет на это мандата, полномочий. Единственно, что он свободен будет делать, так это воевать с Западом вплоть до Победы и не сдерживать, а ускорять патриотические реформы – быть может уже не в мягком путинском, а в жестком (пригожинском) ключе.

Кого бы Путин ни назначил преемником, а он может назначит вообще кого угодно, этот «кто-угодно» должен будет немедленно перейти не просто на язык патриотизма, а на язык ультра-патриотизма. И большого времени для обучения такому языку не будет, скорее всего, на это вообще времени не будет. Отсюда вытекает определенная закономерность, скорее всего «после-Путиным» станет тот, то уже освоился в этой новой операционной системе – евразийской геополитики, последовательного державного патриотизма (с левым уклоном в экономике) и самобытной русской цивилизации, Русского Логоса.