Превращение Трампа в неокона (Эскалация)

Татьяна Ладяева: Мы продолжаем следить за событиями вокруг атомных подводных лодок, которые, предположительно, находятся вблизи России по указанию президента США Дональда Трампа. Об этом он, по крайней мере, заявил на недавней встрече с прессой. Конкретный район при этом не уточняется. Напомню, что этому предшествовала публичная перепалка с заместителем председателя Совета безопасности России Дмитрием Медведевым. По мнению Трампа, Москва теперь открыто угрожает Вашингтону. Так ли это? Давайте разберём ситуацию по полочкам.

Александр Дугин: Да, к большому сожалению, эскалация нагнетается. За последние две недели, а возможно — даже за неделю, произошли серьёзные изменения.

Трамп фактически полностью отказался от курса, заявленного в предвыборной кампании и сразу после прихода к власти. Мы методично анализировали его поведение в программе «Эскалация». Я переоценил его последовательность и зависимость от электоральной базы, полагая, что он будет придерживаться своей реалистской позиции в международных отношениях, за что его и выбрали. Но он отошёл от этого — не на уровне мелких корректировок или колебаний, а от самого вектора. Об этом убедительно говорил Алекс Джонс, один из самых преданных сторонников Трампа. Теперь об этом говорят его сторонники: Такер Карлсон, Кэндис Оуэнс, Джеффри Сакс, Джон Миршаймер — они возлагали надежды на его шаги, ведь его противники, глобалисты и либералы, — это то зло, которое Америка отвергает. Но Трамп разочаровывает не только противников, но и сторонников. Его действия становятся всё менее предсказуемыми для них — именно для них, а не для всех остальных.

Поэтому наш анализ требует корректировки. Трамп действует крайне агрессивно, по сути — реализуя политику неоконсерваторов, хотя изначально выступал против них. Неоконсерваторы — те же глобалисты, но более циничные, откровенные, бескомпромиссные. Если леволибералы говорят о мировой демократии и многостороннем сотрудничестве, неоконсерваторы заявляют: «Какое сотрудничество? Мы — главная гегемония, подчиняйтесь, или уничтожим». Это та же глобалистская повестка, но без маски — агрессивная и циничная. Трамп выступал против неоконсерваторов и левых глобалистов, а теперь проводит их политику. С этим связана эскалация напряжённости с Россией. Приходя к власти, он утверждал: «Это не моя война, её развязали глобалисты — левые, правые, Байден с Вороном. Это война Байдена, я её завершу. Я знаю как: позвоню, остановлю поставки оружия Украине, и мы как-нибудь решим это с выдающимся суверенным лидером России Владимиром Путиным». — Он обещал это, рассчитывал на это, но всё пошло иначе. 

Трамп отказался от своей MAGA-стратегии. Не знаю, сохранились ли её элементы — похоже, их нет. Он занял позицию классических неоконсерваторов, вернувшись к подходу Байдена: безоговорочная поддержка нацистской хунты, стремление нанести России стратегическое поражение, давление всеми средствами, включая угрозу прямого ядерного конфликта с Москвой. Это был ключевой аргумент Трампа при приходе к власти: «Байден довёл две великие державы до грани ядерной войны. Мы это исправим, будет мир, никаких ядерных угроз». — Американцы поддержали: «Отлично, голосуем за вас, нам нужна эта программа». Какое-то время Трамп держался, но то, что мы видим в августе 2025 года, — это политика Байдена, только более откровенная и циничная.

Татьяна Ладяева:
Он сам осознаёт, что повторяет некоторые ошибки и шаги Байдена? Ведь он всегда подчёркивал, насколько они с Байденом разные и насколько разная у них политика. Но посмотрите на него, что он несёт и что он делает. «При мне всё будет по-другому». А на чём он теперь будет делать акцент?

Александр Дугин: В интернете множество постов от сторонников и противников Трампа о том, что с его ментальным состоянием что-то не так. Анализируют желваки на руках, выражение глаз, цвет кожи. Не исключено, что он перенёс инсульт. Он в возрасте, предвыборная кампания, покушения — нельзя исключать какие-то процессы.

В Евангелии есть важная заповедь: не называй другого дураком. Наши аналитики часто употребляют слова «дурак», «дебил», «глупец», «маразматик», «сумасшедший». Но Евангелие запрещает это: оскорбляя, унижая, ты рискуешь навлечь это на себя. Хамская манера Трампа в обращении с противниками — возможно, они это заслуживают, возможно, Байден действительно имеет возрастные отклонения, — но слишком акцентировать это, бить себя в грудь, заявлять: «Я пью лайт-колу и проживу вечно» — это чрезмерная самонадеянность. Это может обернуться против него. Когда все вокруг дураки, а ты один умён, ты сам становишься жертвой этой стратегии. Это непомерная гордыня. Трамп пожинает то, в чём упрекал других:он фигурирует в списках Эпштейна, проводит агрессивную политику. На него обрушивается его же критика. Нельзя исключать, что это проявления деменции. Как в «Фаусте» — роли меняются, и неясно, кто дьявол, а кто жертва. С Трампом что-то происходит. Он цепляется за свой эгоцентризм, нарциссизм, но это приобретает зловещий оттенок. Его действия с тарифами, с миром — он раздаёт подзатыльники, может ударить ногой в лицо союзника, как Индию, назвав её отсталой экономикой.

Мы противостоим американцам на Украине, но Индия — ключевой союзник США в Юго-Восточной Азии, от неё многое зависит. Назвать её экономику нулевой, когда она бурно растёт, — контрпродуктивно. Его отношения с Лулой из Бразилии, с БРИКС — такие же. Он раздаёт удары всем.

Отправка атомных подводных лодок к нашим берегам напоминает ковбоя в салуне, который вышибает дверь, стреляет по своим и чужим, разбивает бутылки виски. В вестерне это может сойти с рук, но в мировой политике, в отношениях с ядерной державой, это опасно. Изначально у него была идеология, последовательная стратегия, но Трамп скомкал её, выбросил в мусорное ведро вместе со своими сторонниками. Он может оттолкнуть любого, кто за него сражался. Так он поступает с Европой, Китаем, Россией. Он договорился с Китаем о безумных тарифах, а теперь снова угрожает 100-процентными пошлинами, если Китай продолжит покупать российские ресурсы. Это может быть признаком деменции, но это объективно, и это опаснее, чем сонливость Байдена.

Некоторые американские аналитики отмечают явление конфабуляции — диагноз, при котором ментальные расстройства приводят к замене пробелов в сознании вымышленными ситуациями. Человек может детально описывать телефонный разговор, которого не было. Трамп делает посты и заявления, не соответствующие ни разведданным, ни словам советников. Это конфабуляция — защитный механизм, заполняющий лакуны в сознании. У пожилых людей такое нередко. Трамп, возможно, замещает свои ментальные пробелы подобными заплатками.

Он обиделся на резкие посты Дмитрия Медведева, заместителя президента по Совету безопасности. Трамп, вероятно, считает Россию бедной, отсталой страной, но воспринимает Владимира Путина как серьёзную угрозу, крутого игрока, с которым нужно договариваться. Однако, когда раздаётся голос Медведева, Трамп недоумевает: «Путин со мной вежлив, а тут такая резкость». Ему кажется, что Путин стал груб. Он забывает о своих «50 днях», ультиматуме, поставленном нам, словно подчинённым, без ясной цели. Он отправил ядерные подводные лодки к нашим берегам. Такое обращение с Россией и другими мировыми силами указывает на расстройство. Можно было бы списать это на отклонение или деменцию, но в руках этого человека — ядерный потенциал США. Америка — мощная сила, и если её возглавляет частично вменяемый лидер, это тревожно. Его сторонники начинают сомневаться в нём, и это заставляет задуматься. Его ковбойская манера, возможно, помогала ему раньше, но, похоже, он возомнил себя Богом: он — единственный субъект, а все остальные — объекты. Когда они проявляют собственную волю, он впадает в ярость. Это опасная ситуация.

Август — зловещий месяц в истории. Нельзя утверждать, что всё потеряно и ядерная война неизбежна, но её вероятность возрастает. Надо быть готовыми ко всему. От Трампа можно ожидать чего угодно. Если его рациональность вспыхнет — это одно; если угаснет, замещённая конфабуляционной заплаткой, где он мнит себя Богом, — ситуация может стать катастрофической. Нам нужно быть крайне бдительными. Это не повод для шуток, нельзя отмахиваться, думая, что всё обойдётся. Может, дай Бог, и обойдётся, но может и нет. Надо относиться к этому серьёзно.

Татьяна Ладяева: Позвольте ещё немного продолжить тему отношений между Москвой и Вашингтоном, учитывая текущую ситуацию. Буквально несколько минут назад из Кремля поступили комментарии, в том числе от пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова. Он отметил, что Москва крайне осторожно относится к высказываниям о ядерной проблематике и считает, что все должны подходить к ней с такой же ответственностью. Что касается заявлений Трампа, Кремль не видит в них эскалации — обсуждаются чувствительные темы, которые многие воспринимают эмоционально. При этом Кремль не исключает возможности встречи Путина и Уиткоффа на этой неделе. Россия по-прежнему привержена идее политико-дипломатического урегулирования на Украине как предпочтительного пути. У меня с самого начала был вопрос: есть два классических вопроса по любой теме — кто виноват и что делать? На «что делать» мы, кажется, уже ответили в прошлой части программы. А вот если рассматривать ситуацию с позиции «кто виноват», понимая, что в любом конфликте есть как минимум две стороны, можем ли мы дать какой-то ответ?

Александр Дугин: Когда мы рассматривали Трампа как последовательного рационального политика, стремившегося уйти от глобализма и власти глубинного государства к проекту независимой, суверенной, мощной Америки, мы видели перспективы сближения с нами, общность позиций по традиционным ценностям между трамповскими США и Россией. Мы видели модели, которые могли бы привести к деэскалации, будь Трамп последователен.

Но даже в самом благоприятном сценарии отношений между Америкой Трампа и Россией Путина было исключение — украинский конфликт, война на Украине. С точки зрения психологии Трампа, которая всегда была специфической, это стало камнем преткновения. На условиях, приемлемых для Трампа, мы не могли завершить этот конфликт ни при каких обстоятельствах, ни под каким давлением. Это принципиально не обсуждается. Для суверенной России есть позиции, которые не подлежат торгу, не являются предметом сделки. Это — отсутствие суверенной, антироссийской, вооружённой Украины как прозападного, русофобского субъекта. Это было для нас неприемлемо, поэтому мы начали Специальную военную операцию. И это условие прекращения боевых действий: Украина отказывается от членства в НАТО, от враждебной России идеологии и сокращает армию до состояния, не представляющего для нас угрозы, без любых блоков. С этим мы согласны. С этого момента мы обсуждаем, как, когда и в каком порядке переходить к деэскалации. Границы не так принципиальны — всё, что останется за нами, останется за нами, включая то, что мы освободим или приобретём. Но сначала нужно согласиться с принципиальным моментом.

Для Америки это не так важно, и Трамп мог бы пойти на это, но это вызвало бы сильное давление со стороны Евросоюза, глобалистов, неоконсерваторов — всех, кроме его сторонников. Его сторонники этого хотели, Трамп говорил: «Я подумаю», но колебался между противниками и сторонниками, учитывая миролюбивую позицию электората MAGA, нацеленную на прекращение поддержки Украины. Он начинал это, но уже тогда было ясно, что это крайне сложно. Принять наши минимальные, неторгуемые условия было проблематично даже для вменяемого Трампа, каким он казался несколько месяцев после прихода к власти. Теперь же, когда он перечеркнул свою стратегию, ситуация стала гораздо более волатильной, непредсказуемой, хаотичной.

Кто виноват? Раньше Трамп понимал: виноваты Байден, глобалисты, начавшие войну против России, которая не сулит ничего хорошего. Он говорил: «Я её закончу». Хорошие намерения: войну начали злые силы, перспектив нет, это не американская война, я хочу её завершить. На этом строилась добрая воля президента США, поддержанная Москвой, Путиным, переговорами с Трампом, общением с Уиткоффом, который приезжал, подготовкой встречи в Аравии. Всё шло неплохо, но вдруг Трамп резко изменил курс, быстро утратив связь с тем, что провозглашал. Теперь кто виноват — неясно.

Наша позиция осталась прежней, в том же ключе. Миролюбивые слова Пескова искренни, он не приукрашивает ситуацию, а описывает её как есть. Россия привержена плану своей победы, выполнению задач СВО. На этом основании мы готовы к шагам по сближению с США. Более того, есть множество тем, которые мы могли бы обсуждать с США за пределами Украины с большим успехом и конструктивными результатами. Трамп жертвует своей стратегией, электоральной базой, обещаниями, интересами. Поэтому я считаю, что виновата нынешняя эскалация. Мы её не хотим, но если кто-то начинает войну против нас, то мы не можем твердить, что не хотим войны. Мы хотим победы. Говорить «мы не хотим войны», когда она идёт, звучит как признание поражения, а мы его не признаём. До этого далеко, и этого никогда не будет. Это серьёзный момент.

Мы, возможно, на стадии развёртывания Третьей мировой, возможно — ядерной. Все хотят её избежать. Когда она исчерпывается, нужно действовать решительно. Эскалация — опасная вещь, ведь в ядерных доктринах России и США есть понятие превентивного удара. Если одна сторона считает, что другая точно нанесёт ядерный удар, нужно нажать кнопку первым. Но что значит «знает, что точно нанесёт»? — Представьте: субъект, от которого зависит решение, получает информацию о неминуемом ударе, и в этот момент у него начинается замыкание сознания, конфабуляция, разрушение ментальных структур. Возникает образ из боевика, вестерна или Marvel, где он «получает» эту информацию. Расхождение между реальностью и мыслями Трампа становится зловещим. Он может не получить брифинг от разведки, а «вспомнить» его в голове. Мы в такой ситуации, где речь идёт о превентивном ударе.

Наше руководство абсолютно вменяемое и ответственное, что доказано многократно. Мы держимся за Путина, потому что уверены в его рациональности, чёткой логике, декларировании намерений, методов и точной оценке цены действий. Но на другом конце — иная ситуация. Мы можем действовать рационально, миролюбиво, а там — нерационально, эмоционально, агрессивно, спонтанно. Тревожных симптомов с той стороны всё больше.

С Байденом, предсказуемо враждебным, была более-менее ясная картина. А что сделает Трамп? Это непонятно ни его сторонникам, ни противникам, ни нам. Это зловещий сигнал. Не то чтобы Трамп злодей, но утрата когнитивных способностей в такой напряжённой эскалации крайне опасна. Как противостоять? У нас есть средства, но они ограничены. Мы не управляем США, это суверенный субъект. Как донести нашу волю? Можно винить Медведева за резкие посты, но тогда у Трампа может сложиться впечатление, что мы его подчинённые, которых можно просто взять за ухо.

Татьяна Ладяева: Давайте обратимся к очень уместным, взвешенным и спокойным комментариям Владимира Путина. Накануне, в пятницу, он встречался с президентом Беларуси Александром Лукашенко на Валааме. Одно из его высказываний: «Разочарование возникает от избыточных ожиданий». Мне кажется, это был намёк в адрес Трампа, касающийся его постоянных разочарований в России и лично в Владимире Путине. Почему выбрали именно это место, этот остров? Как вам кажется, есть ли в этом символизм?

Александр Дугин: Во-первых, там находится древнерусский Валаамский монастырь, который называют Северным Афоном. Это сердце православного монашества. Северный Афон — это высшая оценка. Это наш великий монастырь, где сосредоточены духовные традиции нашего народа. Это очень важно. Путин даёт знак, что выступает от имени всего православного человечества, православной цивилизации. Для него важны сакральные ценности. Посмотрите, как он, напитываясь духом этого древнего, намоленного места, хорошо и смиренно говорил с Лукашенко, как он выглядел, как ветер колыхал ветви за скамейкой, где сидели два великих восточнославянских лидера в свободных рубашках после службы, говоря о величии нашего воинства, русского героя.

В Смоленском скиту Валаама, где Лукашенко и Путин стояли и молились, — это наш главный храм вооружённых сил, маленький храм, где монахи чтут память павших воинов. Это не бравурное, не громкое, не богатое место, а место, богатое духом, чистотой, тишиной, концентрацией монашеских подвигов и прямым контактом с армиями русских мучеников, русских героев.

Я тоже был в Смоленском скиту, это — священное место. Два наших лидера выбрали его для интервью, чтобы говорить о фундаментальных вопросах глобальной политики. Это не случайно, потому что всё, что делает Путин, что делает Лукашенко, они соотносят с логикой русской истории, с духом, с Богом. Они пытаются понять, что Бог хочет от нас, от русского народа, как мы пришли к этой ситуации, что нам делать.

Это — открытость, в отличие от сатанинской гордыни Трампа, и она создаёт совершенно другой настрой. Великие лидеры слушают, что нужно Богу, а не им, и говорят с миром, с человечеством, исходя из этой тонкой, едва слышной речи, которую они пытаются уловить в Смоленском скиту, на Валааме. Жизнь монахов, жизнь монастыря — это тишина, стихия, молчание, которое позволяет человечеству замолчать, а Богу говорить через наши сердца, наши души. Настрой Путина и Лукашенко, формулы, в которые они облекали свои взгляды, — свидетельство этого молитвенного настроя, как у наших правителей. Многие великие князья, победители в сложных войнах, перед смертью принимали монашеский постриг: перед людьми они сильны и горды, а перед Богом смиренны и послушны.

Путин передавал это послание нам и миру. Он обрисовывает карту этого зловещего, тревожного момента нашей истории, где есть люди, слушающие волю Бога, смиренные, выполняющие свой долг, опирающиеся на традицию, ответственность, заботу о людях, — и есть те, кто противоположен даже эстетически.

Мне очень понравился этот кадр: сидит Путин, взрослый, мудрый человек с хорошим, простым русским лицом, и рассуждает о судьбах мира очень ответственно, взвешивая каждое слово, рядом — его ближайший союзник Александр Григорьевич Лукашенко. Это полюс духа, света в нынешней ситуации. Мы опознаём себя в этих не грозных, не угрожающих, не агрессивных, не самовлюблённых лидерах. Мы видим в них сконцентрированную волю духа, которая движет нашей историей.

Татьяна Ладяева: К нам продолжает поступать множество вопросов и сообщений, все они о Трампе. Многим непонятно, люди ищут ответы. Вот, например, Александр из Белгорода пишет: «Может, в США дела совсем плохи в ближайшей перспективе и Трамп своей риторикой просто пытается запутать всех?» Такое сообщение пришло под нашей трансляцией на YouTube-канале. Мне кажется, у Трампа изначально не было чёткого плана, как закончить войну. Он хотел как-то её завершить, но не выходит, вот и злится. Учитывая нестабильность его риторики, прогнозировать что-либо очень сложно. Будем ли что-то добавлять?

Александр Дугин: Наши слушатели действительно верно оценивают ситуацию, и не только потому, что мы об этом говорим. Они способны самостоятельно анализировать мировую обстановку, в общих чертах точно улавливая суть.

Сейчас главное понять: многие войны, как говорят духовные люди, происходят, чтобы напомнить о Боге. Трагедии и катастрофы приходят, чтобы указать, что есть нечто большее, чем люди и их повседневные нужды: ценности, дух, Бог, бессмертие, воскресение, церковь, вера, обряды. Когда всё благополучно, мы об этом забываем. Но когда две ядерные подводные лодки, отправленные непредсказуемым политическим деятелем с нестабильной психикой, приближаются к нашим берегам, приходит время задуматься: что такое наша жизнь, наша страна, наша история?

Есть песня Романа Неумоева, исполненная Егором Летовым в альбоме «Инструкция по выживанию», — «А у мира час до полночи». Жить нужно так, будто до полночи остался час, осознавая, что мы стоим перед лицом вечности и должны держать ответ за всё. Мы не властны над глобальными событиями, но можем влиять на свою жизнь, на покаяние, на отношения с близкими, на нравственные решения. Если чувство «часа до полночи» пробуждается в нас из-за тяжёлой геополитической и стратегической ситуации, возможно, в этом и есть замысел. Если мы опомнимся, пробудимся, осознаем, быть может, Господь пощадит нас и избавит от этого испытания. А может, и нет. Кто знает? Всё в руках Божьих. Надо понять, что существуют силы, гораздо более высокие и принципиальные, чем мы, люди.