Пост-политика VS экзистенциальная политика

Двадцатый век – век соперничества трех идеологий. Некоторым из них удалось царствовать несколько веков (либерализм), некоторым – десятилетия и годы (коммунизм и национал-социализм). Но нам представляется очевидной их смерть. Все три идеологии, являвшиеся порождением философии Нового Времени, покинули пространство политического. Эпоха модерна завершилась. 

Конец эпохи модерна

Смерть либерализма не представляется столь очевидной, как смерть коммунизма или национал-социализма. Френсис Фукуяма провозглашает «конец истории», подразумевая под ним – конец соперничества трех идеологий и окончательную победу либеральной доктрины. Но либерализм не победил… Это можно увидеть, обратив внимание на субъект сегодняшней политики. Если в классическом либерализме субъектом политики был индивид (его главным достоинством провозглашается свобода в негативном понимании: точно описана Гельвецием «Свободный человек — это человек, который не закован в кандалы, не заключен в тюрьму, не запуган как раб страхом наказания…»),  то сегодня – этого индивида больше нет. Субъект классического либерализма эллиминирован из всех сфер, его цельность вызывает недоверие, его идентичность, даже заданная негативно – характеризуется как сбой в функционировании глобальной виртуальной системы современности. Мир перешел в сферу пост-политики, пост-либерализма.

Ризоматическая политика

Индивид обернулся ризомой, контур субъекта растаял вместе с верой в Новое время («Нового времени не было!», провозглашает Бруно Латур, замечая в модерне множество противоречий и несоблюдение собственных правил функционирования – конституции). «Мы устали от дерева», логос модерна подвергается насмешке со стороны растекающегося жидкого общества пост-модерна. Появляется новый актор политики: пост-субъект. Он мыслит хаотично – слайды молниеносно меняются в его голове, мешая классическим логическим стратегиям мышления. Новое мышление - мышление хаосмосом- корешком. Глитч-мышление. Политическое превращается в страну чудес, в которой актор-событие-Алиса то увеличивается, то уменьшается в психоделическом узоре новой пост-рациональности. 

Современные левые и правые – пример такого узора. Недавняя коалиция левых и правых против «Национального фронта» после первого тура региональных выборов показала конец политической модели модерна. Смешение ценностей левых и правых, объединенных новым типом либерального вируса. Современные левые начинают заигрывать с капиталом, активно защищают правые политические ценности (экология), правые приобретают комический характер ряженых националистов.

Особенностью пост-политики является размытие контура масштабов "события". Масштабы резко сменяются ( «Алиса растет, Алиса уменьшается»). Войны приобретают новые контуры Современное противостояние системы и терроризма Бодрийяр называл четвертой мировой войной. В отличие от предыдущих войн - которые велись: 1-2 мировые масштабы, 3 - холодная война - конфронтация двух ключевых геополитических полюсов (США и СССР) - война softpower, полу-медийная с готовностью в любой момент стать войной с применением новых видов оружия; 4МВ - война пост-модернистского толка, в которой и враг, и друг - находятся в хитром сплетении (тероризм становится частью политической системы). Четвертая мировая война заигрывает с масштабами: основной ее характеристикой является бессистемность, хаотичность и произвольность в определении масштаба события (микро-нарратив становится событием, макро-нарративы игнорируются). Террористический акт занимает малую площадь: одно здание, один зал, несколько комнат или террас (микро-нарратив). Но его значение велико также, как сталинградская битва (макро-нарратив).

В классических войнах - были точки-ориентиры, соотнося с которыми событие мы могли сказать о его значении. В современном политическом мире такие точки отсутствуют: это подобно Алисе в стране чудес. Она то уменьшается, то увеличивается, но ее "нормального, идеального" роста - выделить не удается (хаосмос, описанный Делезом в "Логике смысла"). Логика политического упразднена.

Теракты (130 человек погибших - Париж, пятница 13-ое) потрясают "политическое" больше, чем крупномасштабные войны (Сирия).

Это свидетельствует о том, что мир входит в новую фазу: фазу ризоматической политики. И для понимания современной политики, мы должны научиться мыслить ризомой. Вобрать в себя хаосмос.

Пост-политика – мир политтехнологий, 5 секунд левый, социалист – 5 секунд правый, республиканец. Идентичность сменяется по щелчку на пульте телевизора, техники. ( Только возникает вопрос: кто управляет пультом, кто решает сменить слайд?) В терминах Мартина Хайдеггера – главная сила современной пост-политики: махеншафт и техне.

Альтернатива ризоматической политике в ситуации смерти идеологий

Труды Мартина Хайдеггера предлагают особенный взгляд на организацию политического. В либеральном западном общество творчество Хайдеггера и, особенно, его политическая философия (которая не дана эксплицитно) исследованы недостаточно. Как правило, исследование политической философии Хайдеггера сводится к попытке найти у философа апологию фашизма, анти-семитизма (примером является реакция философской общественности на недавно опубликованные «Черные тетради», особо показательна реакция французского историка философии Эммануэля Файе). Такая интерпретация игнорирует метафизическое измерение философии Хайдеггера и представляется нам излишне поверхностной и искажающей учение Хайдеггера.

Мартин Хайдеггер не может быть интерпретирован в контексте ни одной политической теории ХХ века. Его критика «machenshaft» применяется не только к евреям (причем не по биологическому принципу, но по метафизическому), но и гораздо в большей степени к национал-социализму. В этом смысле можно сказать, что Мартин Хайдеггер выступает с фундаментальной критикой национал-социализма, в котором он видит проявления machenshaft ( в отличие от «духовного» национал-социализма, аутентичного – который, по Мартину Хайдеггеру – не реализовался в рамках правления Гитлера).

Мартин Хайдеггер осознает глубокий кризис политических систем. Применив бытийную историю к истории политического, политика предстает как процесс постепенного забвения о бытии и приближении к сущему. Современное политическое не имеет экзистенциального измерения, оно существует неаутентично. Политика и онтология связаны неразрывны, на это указал еще Платон в государстве, когда ввел гомологию политического и онтологического («справедливость в душе то же самое, что справедливость в государстве»).

Применив фундаменталь-онтологию к сфере политического, можно предположить, что политическое может существовать аутентично и неаутентично. Аутентичное существование политики – ее преданность бытию, неаутентичное – чрезмерная увлеченность сущим, забвение о бытии. Государство, в котором политическое экзистирует аутентично – иерархично. Онтологическое стоит над онтическим. Аутентичное над неаутентичным. Типы господства стоят в строгой вертикали: от махеншафт к хершафт.

В ситуации современного кризиса «политического» экзистенциальная политика заслуживает особого внимания и представляется нам подлинной альтернативой ризоматической политике. А глубинное  изучение и дальнейшая разработка необходимы.