Политика запретов в Турции

Межпартийная борьба и зачистка политического поля

2 марта 2021 года Генеральная прокуратура Турции начала расследование в отношении «Народно-демократической партии» (НДП). Инициатором стал Девлет Бахчели, президент крайне «правой» «Партии националистического движения» (ПНД). ПНД изменила свою политику незадолго до неудавшегося военного переворота 15 июля 2016 года. Она превратилась из противника нынешнего президента Реджепа Тайипа Эрдогана и президентской системы, которую он поддерживал, в самого стойкого защитника нового политического формата и союзника Эрдогана.

11 декабря 2020 года Бахчели публично потребовал, чтобы Генеральный прокурор расследовал возможность запрета НДП и подал заявление об этом, чтобы смести курдские партии с политической сцены. Примерно через три месяца прокуратура удовлетворила требования Бахчели. 17 марта она подала в Конституционный суд заявление о запрете партии. Генеральный прокурор также потребовал запретить 687 должностным лицам НДП заниматься политической деятельностью в течение пяти лет. Это означало бы исключение почти всех лидеров и активистов НДП из политики и, таким образом, закрытие политических каналов для обсуждения и решения курдского вопроса на долгие годы.

31 марта Конституционный суд отклонил это заявление из-за процедурных недостатков. Однако 6 июня Генеральная прокуратура объявила, что подала еще одно ходатайство о запрете партии. Этот шаг по запрещению гражданской курдской политики чреват усилением активности незаконной и радикальной «Рабочей партии Курдистана» (РПК) и активным размораживанием курдского конфликта.

Чтобы понять контекст нынешнего заявления о запрете, необходимо более детально рассмотреть историю политических партий этой страны. До 1961 года партии имели статус объединений. Поэтому они могли быть запрещены гражданскими судами по ходатайству исполнительной власти. Только в Конституции 1961 года партии получили конституционный статус: они были определены как неотъемлемые компоненты демократической политической жизни. После этого они могли быть запрещены только по решению Конституционного суда по заявлению Генеральной прокуратуры. Официально исполнительная власть с тех пор не играла никакой роли в разбирательствах по запрету партий. Этот порядок был в значительной степени сохранен в Конституции 1982 года. При этом с момента основания Конституционного суда в 1961 году в Турции было запрещено 25 партий, что больше, чем во всех других странах, являющихся членами Совета Европы.

Партии, запрещенные Конституционным судом Турции

Конституционный суд наложил запреты за нарушение принципа светскости на «Партию национального порядка» (MNP, единогласно) в 1971 году, «Партию внутреннего мира» (HP, 10 против 5) в 1983 году, «Партию благосостояния» (RP, 9 против 2) в 1998 году и «Партию добродетели» (FP, 8 против 3) в 2001 году. В 2008 году партия, которая в настоящее время находится у власти, «Партия справедливости и развития» (ПСР, 5 против 6), избежала запрета.

Следующие партии были запрещены за сепаратизм: «Рабочая партия Турции» (TIP, единогласно) в 1971 году; «Турецкая рабочая партия» (TEP, единогласно) в 1980 году; «Объединенная Коммунистическая партия Турции» (TBKP‑T, единогласно) в 1991 году; «Социалистическая партия» (SP, 10 против 1) в 1992 году; «Народная рабочая партия» (HEP, 10 против 1), «Партия свободы и демократии» (ÖZDEP, единогласно) и «Социалистическая партия Турции» (STP, единогласно) в 1993 году; «Демократическая партия» (DEP, единогласно) в 1994 году; «Партия социалистического единства» (SBP, единогласно) в 1995 году; «Партия демократических перемен» (DDP, 10 против 1) в 1996 году; «Лейбористская партия» (ЕМЕP, единогласно) в 1997 году; «Демократическая массовая партия» (DKP – либеральные курды, 6 против 5) в 1999 году; «Народно‑демократическая партия» (HADEP, единогласно) в 2003 году; и совсем недавно, в 2009 году, «Партия демократического общества» (DTP, единогласно).

Запреты по формальным причинам были наложены на «Партию фермеров и рабочих» (IÇP, единогласно) в 1968 году; «Прогрессивную идеальную партию Турции» (TIÜP, единогласно) в 1971 году; «Партию Великой Анатолии» (BAP, единогласно) в 1972 году; «Республиканскую народную партию» (CHP, единогласно) в 1991 году; «Партию зеленых» (YP, 10 против 1) и «Демократическую партию» (DP, единогласно) в 1994 году; и, совсем недавно, «Партию Возрождения» (DIRIP, единогласно) в 1997 году.

ЕС и демократическое давление

В демократических странах политические партии могут быть запрещены только в связи с действиями, которые активно направлены против конституционного строя или угрожают территориальной целостности государства. Простое наличие уставов или программ, несовместимых с конституцией, не является достаточной причиной. В соответствии с законодательством ЕСПЧ и в соответствии с рекомендациями Венецианской комиссии, процедура запрета партии должна установить, что партия использует насилие в качестве политического средства для достижения своих целей или, по крайней мере, считает применение насилия законным. Стороны также не могут ожидать, что Европейский суд по правам человека вмешается в их защиту, если они стремятся к политическому порядку, который в корне противоречит демократической конституции, как это предусмотрено в Европейской конвенции о правах человека. Ибо «демократия, верховенство закона и права человека» являются тремя столпами общего политического порядка в Европе.

В значительной степени законодательство ЕСПЧ о запрете политических партий было разработано на основе дел из Турции, которые были переданы в суд после 1990 года, когда Турция признала обязательную компетенцию суда. На сегодняшний день судом рассмотрено семь апелляций. За исключением случая с «Исламистской благотворительной партией» (РП), ЕСПЧ установил, что Конституционный суд Турции нарушил Конвенцию во всех случаях.

В Турции партии были запрещены в основном за их сепаратизм и нарушения принципа светскости; в некоторых случаях запрет также был наложен по исключительно формальным причинам. Несмотря на все эти запреты, существовала принципиальная неспособность проверить, узаконила ли обвиняемая политическая партия насилие и террор или использовала их в качестве метода и инструмента.

Однако Конституция Турции также определяет другие причины для запрета политических партий, помимо сепаратизма и нарушения светскости: нарушения принципов демократии, прав человека и верховенства закона, а также пропаганда, направленная на установление диктатуры (статья 68/4). До сих пор ни одно предложение о запрете политической партии не было обосновано этими причинами, несмотря на то, что такие принципы являются частью неизменных характеристик Республики и защищены в Конституции так называемыми «положениями о вечности». Однако тот факт, что ни одно заявление о запрете не было основано на этих причинах, не означает, что такие принципы не находятся под угрозой. Тем не менее, это не основные оборонительные рубежи политического конфликта – это, в первую очередь, не противостояние по поводу большей или меньшей демократии, уважения прав человека или верховенства закона. Вместо этого политическая борьба была (и остается) обычно сосредоточена на светскости и сепаратизме.

Запреты на партии, которые обвинялись в сепаратизме, обычно принимались единогласно Конституционным судом. При запрете исламистских партий судьи обычно набирали максимум 9 голосов «за» из 11. Это демонстрирует, что существует значительный социальный консенсус в отношении отклонения требований курдов о правах меньшинств, рассматриваемых как сепаратистские, в то время как существуют разногласия по поводу роли религии в обществе и политике, то есть по поводу светскости.

Инструментализация политических запретов

На конституционном уровне запреты на участие в партиях были усложнены в 2001 году в рамках подготовки к переговорам о вступлении в ЕС. Причины для наложения запрета были ограничены по объему, и кворум для вынесения запрета был увеличен до 3/5 от числа судей. Именно благодаря этим изменениям ПСР избежала запрета в 2008 году, хотя суд объявил ее «центром антисекулярной деятельности». Во время внесения изменений в Конституцию в 2010 году кворум для запрета партий был снова увеличен до 2/3, что соответствует 10 из 15 судей.

Конституционные поправки 2010 года положили конец доминированию военных над гражданской политикой и ослабили напряженные отношения между религией и государством на конституционном, хотя и не на социальном уровне. Однако любые ожидания того, что это установит демократический конституционный порядок и возвестит об отмене запретов на участие в партиях, не оправдались.

В первую очередь это связано с тем, что правительственный лагерь, столкнувшись с быстро уменьшающейся социальной поддержкой, намерен вновь использовать этот политический инструмент для удержания власти. Демонстрации за защиту парка Гези в Стамбуле, которые в 2013 году переросли в общенациональные протесты, в конце 2013 года сопровождались расследованиями коррупции в отношении членов правительства со стороны тех, кто был лоялен проповеднику Фетхуллаху Гюлену; оба эти события показали, насколько хрупким правительство нынешнего президента Эрдогана уже было в то время. На парламентских выборах 7 июня 2015 года ПСР потеряла абсолютное большинство впервые с момента прихода к власти тринадцатью годами ранее, в 2002 году.

Чтобы избежать необходимости делиться властью, Эрдоган решил отказаться от коалиции с «Народно-республиканской партией» (НРП), которая могла бы привести к большей демократизации и нормализации. Вместо этого он вступил в неофициальный союз с крайне «правой» «Партией националистического движения» (ПНД). В результате мирные переговоры с незаконной «Рабочей партией Курдистана» (РПК) были объявлены провальными, парламент был распущен, и были назначены перевыборы. Правительственный лагерь обозначил прокурдскую «Народно-демократическую партию», которая выступала посредником в переговорах правительства с РПК, в качестве марионеток террористической РПК и объявил ее политиков террористами. Таким образом, нынешнее заявление о запрете партии не стало неожиданностью.

Последствия

Курдские избиратели, в частности, вряд ли могут считать это заявление законным. Они, несомненно, истолкуют это знак, что избранные ими представители подвергаются уголовной ответственности, даже если они не прибегают к насилию, а поддерживают демократию. Существует большой риск того, что курды будут испытывать еще меньшее чувство принадлежности к Турции и что некоторые из них вновь перейдут к радикальным мерам. Это может ударить по социальному сектору, экономике и иметь политические последствия. Запад моментально воспользуется ситуацией, чтобы оказать давление на руководство Турции. Очевидно, что требования со стороны США и ЕС будут включать не только вопрос участия курдов в политической жизни страны – Вашингтон и Брюссель будут пытаться протянуть одним пакетом и свои геополитические интересы, включая отношения с Россией и активность Турции на Ближнем Востоке, в Северной Африке и на Южном Кавказе.