Победа не бывает раз и навсегда (Эскалация)

Татьяна Ладяева:

Давайте начнем с того, что происходит в США. Там проходят акции в поддержку Трампа, но его рейтинг падает, и есть протесты против. О политике Трампа много слухов — уволится или нет Илон Маск. Как будто два лагеря образовались. Что там происходит?

Александр Дугин:

Сначала поздравлю всех с Благовещением Пресвятой Богородицы — великим православным праздником. Начнём с хорошего, светлого, святого, русского. Весь народ должен праздновать Благовещение, и будем считать, что так и есть: люди посетили церковь и приступают к неделе после погружения в традицию. Только из этой позиции — нашей православной русской цивилизации — мы должны осмыслять мир: США, Украину, Европу. Это наша мера, наш наблюдательный пункт.  

В США у Трампа происходят интересные процессы. Когда мы говорим о нём, мы имеем в виду евангельское разделение «царства Сатаны». В Евангелии сказано: если царство разделится, оно упадёт. Сейчас в Америке это и происходит. Запад — это «царство Сатаны», неолиберальная антигуманистическая цивилизация, с которой мы воюем на Украине. Она привела к власти вырожденцев, устраивающих оргии и насилие над детьми, как на острове Эпштейна. Наш президент назвал это «сатанинской элитой».  

Трамп бросил вызов этому царству. Он и его сторонники, включая Маска, сказали: хватит идти в бездну. Запад вырождался веками: богоборчество, материализм, атеизм, а теперь — постмодернизм. Современный Запад — это поезд, едущий в пропасть. Трамп заметил: «что-то пошло не так». Полы признаны, мужчины в женском спорте, детям меняют пол. Это тотальное вырождение, испортившее тысячи жизней. Трамп понял: что-то не так. 

Трамп пришёл к власти, потому что его поддержали те, кто заметил: что-то пошло не так. Он — символ огромной тенденции, раскола Запада. Часть этой «сатанинской цивилизации» отказывается следовать в бездну. Но античеловеческие тенденции — противоестественные установки, лжемифы, тоталитарный контроль, ложь в науке, образовании, культуре — это не просто политика Байдена, а итог столетий упадка. Трамп сказал: «Не поедем в бездну». И половина американцев, даже магнаты Силиконовой долины, его поддержали. Кто-то грезит другой «бездной» — на Марсе.

Раскол затронул и Европу. Орбан, союзник Трампа, предложил «христианское НАТО» — без извращенцев, за христианские ценности, дружественное России. Странное, но показательное заявление. Демонстрации в США идут с двух сторон. Трамп назвал трансгендеров «калеками», несчастными инвалидами, которых сломали и кастрировали. Теперь это люди второго сорта — сотни тысяч, а может, миллионы, которые никому не нужны, их будут обходить стороной, как от чумных. Естественно, кто-то двигал это направление, кто-то занимался этой кастрацией. Вот те авторы — Сорос, Обама, Байден, который сейчас, наверное, давно при смерти, на каких-то проводках живет. Ну вот Камала Харрис тоже из этой группы, и они говорят: давайте возьмем трансгендеров, извращенцев, либералов. Всех запрещенных у нас в Российской Федерации, потому что мы строго следим за социальной гигиеной, в данном случае. Не всегда так было, но последние годы взялись за ум. И вот нам поэтому трудно себе представить степень падения американского и европейского общества. Так вот, это все больные люди, которые вчера были пупом земли, а сегодня признаны тем, кем они есть, — жалкие инвалиды. Конечно, их мастера говорят: вот вам деньги, вот вам средства, идите жгите Теслы, идите портите Маску жизнь, идите выступайте против Трампа, собирайтесь, вот вам автобусы, вот вам питание, идите и бушуйте. Как недавно выяснилось, митинги Берни Сандерса и Оказио-Кортес, двух левых политиков из Демократической партии, — там платили около 500 долларов участникам. Это довольно серьезно.

Татьяна Ладяева:

Хорошие деньги.

Александр Дугин:

Это неплохие деньги, особенно для тех, кто сменил пол и теперь едва ли найдет работу, лишившись особой поддержки. Зачем они нужны американским предпринимателям? Эти люди были обузой для общества, им обещали привилегии за их состояние. Теперь их отвергли. Программы DEI — diversity, equality, inclusiveness — свернуты, USAID прекратил помощь подобным группам. Для них 500 долларов — вопрос выживания, и они выступили против Трампа. Однако есть и серьёзная сторона: огромные демонстрации в его поддержку. Но зачем они, если Трамп у власти и не борется на улицах? Пока гражданская война не началась, хотя она возможна в США. Это раскол «царства дьявола», и так просто из него не выйти. Трамп с переменным успехом удерживает контроль. На Маска обрушились нападки — он яркий, открытый, говорит без оглядки. Будучи богатейшим человеком, он может себе это позволить. Против него сложилась коалиция, но Трамп его не оставляет. Каролин Левитт, спикер Белого дома, отметила: слухи об уходе Маска — дело рук глобалистских СМИ. До его отставки далеко, но сопротивление нарастает. Это раскол «царства дьявола». Трамп не святой, он часть той же системы, но возглавил движение тех, кому претит упадок Запада. Он опирается на людей, не желающих идти по этому пути. В Европе тот же раскол: там правят фанатики — Макрон, Кир Стармер, Мерц. Их цель — прямая война с Россией, втянуть в неё Трампа и Америку. Если мир погибнет, они будут довольны: их цивилизация, построенная глобалистами, к этому стремится. Нам, русским, сохраняющим здравый дух, трудно постичь силы, что правят массами ради уничтожения человечества.

Татьяна Ладяева:

Странно представить: зачем править сожжённой планетой? Но вернёмся к Трампу. Он говорит американцам: ждут трудности из-за пошлин, но потом будет лучше. Если бы вы, Александр Дугин, жили в США, как бы отнеслись к словам президента о грядущих трудностях — с пониманием или с недовольством, возможно, выходя на улицу?

Александр Дугин:

Я бы отнёсся к этому с пониманием и поддержал Трампа, особенно в преддверии непростых времён. Экономика — это не точная наука, а идеология, отражающая определённое мировоззрение. Либерализм, выступающий за снятие тарифов и свободу международной торговли без учёта интересов государства, представляет собой одну из таких идеологий. Его сторонники считают, что мировая экономика будет процветать без вмешательства государства, а это, в свою очередь, принесёт пользу и национальным экономикам. Либералы принимают это как аксиому, хотя на практике такая гипотеза подтверждается лишь отчасти. Когда же её возводят в абсолют — никаких тарифов, только свобода торговли, оптимизация прибыли любой ценой, — она нередко оборачивается против интересов многих. Для глобалистов рынок становится своего рода религией, где «невидимая рука» занимает место высшей силы, а баланс спроса и предложения превращается в догму. Однако выигрывают от этого далеко не все.

Существует иная экономическая концепция — меркантилизм, который ставит интересы национального государства превыше всего. Эта теория предполагает развитие суверенитета в промышленности, финансах и торговле, поддержку отечественных производителей и введение тарифов для защиты ключевых отраслей. Трамп придерживается именно этого подхода, и у него есть основания: меркантилизм, или экономический национализм, как его называл Фридрих Лист, может быть эффективным для стран с обширными территориями и ресурсами. США, обладая суверенной эмиссией валюты, значительным экономическим потенциалом, природными богатствами и демографией, имеют все возможности стать полностью независимой сверхдержавой, не жертвуя своей промышленностью ради краткосрочной выгоды. Я считаю эту установку в целом правильной, хотя у неё есть как преимущества, так и недостатки. В некоторых случаях снижение тарифов может быть оправдано, но лишь после того, как будет обеспечен экономический, финансовый и промышленный суверенитет.

Меркантилизм, на мой взгляд, лучше соответствует интересам таких государств, как США и Россия. Китай, к примеру, успешно использует тарифы для укрепления своей экономики, умело регулируя торговые барьеры. Глобалисты же настаивают на полной отмене тарифов, что я рассматриваю как крайность, не лишённую догматизма. Они утверждают, что устранение национальных границ в торговле приведёт к всеобщему процветанию, но когда это не срабатывает, они нередко искажают факты, разрабатывают новые методы подсчёта и награждают тех, кто называет упадок ростом.

Недавно Илон Маск написал в своём Twitter, запрещённом в России, о том, что современные СМИ переполнены искажениями. Он отметил, что если даже текущие события преподносятся с таким уровнем неправды, то страшно представить, как обстоят дела с историей. В обществе, основанном на искажении правды, как подчёркивает Маск, нам могут представлять нищету как богатство, а падение как подъём.

Татьяна Ладяева:

А можно тут же уточнить про Илона Маска? Он знает правду об истории, кто выиграл в Великой Отечественной войне? Вот что не американцы?

Александр Дугин:

В этом и суть: чтобы это стало правдой, нам необходимо одержать победу в грядущем конфликте. Маск лишь недавно начал подозревать, что с историей что-то не так, и он прав — здесь явно есть изъян. История не объективна; она формируется идеологической верхушкой, управляющей цивилизацией в данный момент. Именно эта верхушка её пишет, и изменить это крайне сложно. Это не просто ложь — это идеологическая интерпретация прошлого.

Мы, русские, обладаем суверенной цивилизацией — слава Богу, благодаря Путину и нашему народу. Поэтому мы и победили в войне. Если бы в 90-е годы мы глубже поддались Западу, то Вторую мировую войну нам бы записали в поражение. Учебники уже начали переписывать — Сорос запустил этот процесс. История, в сущности, зависит от того, кто властвует сегодня. Это ключевой момент. Её определяют идеология, мировоззрение и, в конечном счёте, религия тех, кто правит в данный момент.

Татьяна Ладяева:

Сергей Лавров заявил, что в Европе, особенно на Украине и в Прибалтике, прославляют нацистов и фальсифицируют историю. Это свойственно не только американцам, но и европейцам, причём сегодня даже больше.

Александр Дугин:

Дело в том, что история — это не просто прошлое, а сложное переплетение прошлого, настоящего и будущего. Когда мы связываем события в единую непротиворечивую цепь, перед нами возникает интеллектуальная конструкция. Факты обретают значение благодаря нашим ценностям и установкам. Для нас победа в Великой Отечественной войне — это краеугольный камень самосознания, символ суверенитета, который говорит не только о прошлом, но и о настоящем, подтверждая нашу борьбу за свободу и независимость, обещающую будущее. Мы настаиваем на этой победе как на неоспоримом факте, подкреплённом множеством аргументов, ведь она составляет основу нашего исторического «я». Не случайно Владимир Путин подписал указ № 314 «Об историческом просвещении» — это шаг к осмыслению нашего пути.

Когда мы были сильны, как Советский Союз, мир считался с нами. Любая попытка оспорить наше утверждение о победе встречала решительный отпор, потому что у нас была мощь отстоять свою правду. Но в 90-е годы, ослабев и интегрировавшись в западную систему, мы позволили Западу переосмысливать историю в своих интересах. Современные либералы не питают любви к нацизму, но используют его как инструмент. Их подлинная идеология — русофобия. Россия, как оплот традиционных ценностей и христианского духа, вызывает у глобалистов неприязнь. Они стремятся уравнять сталинский и нацистский режимы, а в ответ на наше утверждение о победе прибегают к реабилитации нацизма — не из симпатии к нему, а из желания ослабить нас. Нацистов сегодня нет, а мы остаёмся, и это не даёт им покоя. Их цель — принизить наше участие во Второй мировой войне и отнять у нас Победу.

Победу нужно не только завоевать, но и удержать. Мы же добровольно отдали её плоды — влияние в Восточной Европе, границы, очерченные Варшавским договором и НАТО. Когда люди, совершив подвиги, выпускают из рук завоёванное, они побуждают оппонентов и критиков усомниться в их силе. Это воспринимается как слабость, и недоброжелатели начинают испытывать нас, подобно тому, как стая проверяет устаревшего вожака. Так происходит кража победы. Если мы не отстоим её, не выиграем вновь ту же Великую Отечественную войну, результаты которой однажды упустили, мы рискуем потерять всё. Именно поэтому сегодня — СВО, Украина, возрождение нацизма в Европе, русофобия и поставки оружия Западом. Они почувствовали нашу уязвимость, а либералы внутри России подчас приветствовали собственное поражение. Это дало Западу повод думать, что с нами можно поступать как угодно: продвигать НАТО на восток, натравливать соседей — украинцев, прибалтов и других.

Татьяна Ладяева:

Ну, то есть, мы сами где-то виноваты, получается.

Александр Дугин:

В этом и заключается суть. Мы сами спровоцировали их, не сумев удержать Победу. Она не даётся раз и навсегда — каждое поколение обязано заново её отстаивать. Нельзя утверждать, что наша победа 1945 года незыблема. Да, мы победили тогда, но чтобы эта победа обрела вечность, её нужно подтвердить вновь — так же убедительно, так же масштабно. Лишь тогда на время — не навсегда, но на время — исчезнут сомнения в том, кто был победителем в 1945 году. Мы одержали верх в Великой Отечественной войне, и теперь должны одержать верх в специальной военной операции. Только так мы сохраним ту Победу, которую едва не утратили, и обретём новую. Тогда мы сможем заявить: это наша история, наша правда. И остальным придётся признать, что непреклонные русские вновь доказали свою силу, а их вклад в разгром врага в Великой Отечественной войне был решающим — и вписать это в свои учебники. Но и это не конец. Стоит нам расслабиться, проявить слабость, довериться Западу или пойти ему навстречу, как всё повторится. Победа требует от каждого поколения стойкости. Если хоть одно из них не поднимется до уровня своих героических предков, всё будет потеряно, и борьбу придётся начинать заново — как мы делаем это сегодня.

История не терпит неприкосновенных фактов. Нет в ней ничего, что нельзя оспорить, переосмыслить или забыть. Каждый раз в настоящем мы должны воссоздавать прошлое и выстраивать будущее — в этом и есть историческое просвещение. История — это не собрание музейных экспонатов. Вспомним Франца Боаса, американского антрополога, который, придя на выставку об эскимосах в Смитсоновском институте более ста лет назад, в гневе разрушил её. Он заявил, что представленное там — ложь, колониальный вымысел, а не подлинная история эскимосов. Удивительно, но вместо наказания руководство музея назначило его директором. Так зародилась американская антропология. Этот случай учит нас: знание фактов — лишь начало. История — это о смыслах, а не о разрозненных деталях. Великая Отечественная война и наша победа в ней — это триумф русского духа, священное утверждение, которое каждое поколение обязано подкреплять заново. Жаль, что войну нельзя выиграть раз и навсегда — история не знает таких прецедентов.

Татьяна Ладяева:

История циклична, и историки периодически подсчитывают, на какой век пришлось больше войн и конфликтов. Конфликт на Украине и наши будущие победы должны подтвердить, что русские не сдаются, а все победы принадлежат нам, и только нам. Представим на миг: завтра мы победили — будь то по итогам переговоров или разгромив противника, как говорил Владимир Путин. Что тогда предпримут американцы и европейцы? Американцы, скорее всего, попытаются приписать себе часть заслуг, заявив, что Россия победила «благодаря нам» или «вместе с нами». Европейцы же пока не намерены признавать нашу победу: они хотят воевать, продвигают свою позицию, хотя их и не допускают к переговорам. В какой момент они всё-таки признают, что мы победили?

Александр Дугин:

Я бы не спешил утверждать, что Трамп готов признать нашу победу или что она уже близка. Это преждевременное суждение. Нам следует готовиться к серьёзному испытанию: без глубокой перестройки общества победа не будет достигнута, а любое перемирие в нынешних условиях обернётся поражением и крахом для страны. Впереди нас ждут нелёгкие времена, и расслабляться пока рано.

Если победа всё же будет за нами, американцы, следуя вашей логике, могут заявить, что это произошло благодаря их выходу из конфликта. Они действительно отходят от прямого участия, заменяя его логистической поддержкой и военными экспертами из Европы. США больше не стремятся воевать с нами напрямую, переложив эту роль на Евросоюз. Если после нашей победы американцы скажут, что способствовали ей, можно с признательностью ответить: их сдержанность спасла человечество от ядерной войны, за что им честь и хвала. В знак благодарности можно даже предложить им небольшую партию редкоземельных металлов — они ценны, как золото. А в будущем, возможно, мы вместе устремимся к звёздам.

Что касается Европы, её нынешняя политика выглядит самоубийственной. Она движется к прямому столкновению с нами, что куда серьёзнее, чем борьба с украинскими националистами. Победа, безусловно, будет за нами: если мы одолели Наполеона и Гитлера, то справиться с современным Евросоюзом, ослабленным внутренними проблемами, будет не так уж сложно. Украинцы, будучи частью нашего народа, проявляют удивительное упорство, хотя и сражаются на стороне глобалистского Запада. С ними сложнее, но с европейцами, несмотря на их технологии, больших трудностей не предвидится. Если Европа одумается и позволит нам самим разрешить украинский вопрос, это станет её спасением. Если же она ввяжется в войну, конфликт не ограничится Украиной.

Европейцы утверждают, что мы угрожаем им, но это не так. Вспомним, как после 2014 года украинцы твердили, что русские нападут, отберут Крым и Новороссию. Мы не планировали таких действий, но их провокации, угрозы и геноцид русскоязычных вынудили нас вмешаться: Крым вернулся в Россию, а восток Украины выбрал нашу сторону. Так хунта получила ретроспективное оправдание: «Мы же говорили, что русские нападут». Они продолжали провоцировать нас на Донбассе, срывали Минские соглашения, и в итоге мы были вынуждены ввести войска. Опасаюсь, что с Европой может повториться схожий сценарий: они твердят о нашей угрозе и под этим предлогом могут ввести войска на Украину. Тогда наш ответ не ограничится её территорией — начнётся война с Европой. Под ложным предлогом защиты от нас они сами развяжут конфликт, а мы будем вынуждены защищаться.

Татьяна Ладяева:

И они скажут, что ну вот, видите, мы предупреждали, Россия так и поступила. Мы были правы.

Александр Дугин:

Подобное мы наблюдали в последние годы не раз. Поэтому я серьёзно отношусь к европейским сторонникам конфронтации. В этих условиях наша дипломатия приобретает особое значение. Раньше нас редко слушали — Америка и Европа, за редким исключением, выступали против. Теперь баланс сил изменился, и нашей дипломатии, СМИ, вещающим за рубеж, и общественным деятелям пора обрести новое дыхание. Раскол коллективного Запада открывает перед нами окно возможностей. Необходимо доносить нашу правду до различных сил на Западе — в Америке и Европе.

Хорошо, что Кирилл Дмитриев отправился в США — любые контакты важны. Но ещё важнее налаживать связи с консерваторами в Европе и Америке. Осознав, что их цивилизация движется к пропасти, они стремятся её затормозить. В этом мы не противники, а союзники, ведь мы тоже отстаиваем традиционные ценности. Если говорить откровенно, у Трампа есть лишь три истинных друга: Владимир Путин, Си Цзиньпин и Нарендра Моди. Эти лидеры представляют государства-цивилизации, сделавшие ставку на традиции и противостоящие глобализму. У всех нас — четырёх великих держав — общий враг: глобалистские силы. В Индии Сорос поддерживает оппонента Моди, Рахула Ганди; в Китае глобалисты пытались расшатать власть Си Цзиньпина; Путин объявлен главным врагом глобализма, а в США им стал Трамп. Сегодня этот общий враг доминирует в Евросоюзе.

Я предложил объединить усилия с трампистами против глобалистов в Евросоюзе. В американских СМИ тут же поднялся шум: они опасаются, что это может стать реальностью. Но именно так нам следует действовать.

Радио Спутник