Палестинская администрация не собирается спасать Газу

За последние несколько дней появился шквал новостных сообщений, подтверждающих, что политика США в отношении Газы твёрдо основана на возрождении Палестинской автономии (ПА).

Эта политика является частью стандартного дипломатического инструментария великих держав, направленного на расширение возможностей предполагаемой «третьей силы» как выхода из политического и военного кошмара. Увы, история показывает, что политика «третьей силы» чаще всего является химерой, а не решением, и что выбор сводится к заключению сделки с группой, которая находится за гранью дозволенного, или же к принятию войны в неопределённом будущем.

Одна из первых стратегий «третьей силы» имела место чуть более века назад, когда Великобритания, борясь с повстанческим движением в Ирландии, искала политическую группировку, которая была бы промежуточной между ныне дискредитированной системой прямого правления и демонизированной партии Sinn Fein. В течение нескольких лет Ллойд Джордж придерживался гладстонизма, создавая и поддерживая южноирландский парламент; но в конце концов был вынужден отказаться от этой идеи и пригласить самого Эймона де Валеру из Sinn Fein в Лондон для переговоров о том, что стало Свободным государством.

Перенесёмся в Алжир, когда президент Франции Шарль Де Голль, вернувшийся к власти из-за угрозы военного мятежа и первоначально призвавший повстанцев НФО с честью сдаться, прибегнул к своей версии «третьей силы» — Алжиру, «управляемому алжирцами, но в тесном союзе с Францией». Эта альтернатива как статус-кво, так и «ужасающим страданиям» отделения была полтора года спустя отвергнута в пользу переговоров с НФО и независимости.

Можно рассказать аналогичную историю о других великих державах, борющихся с повстанцами, таких как русские в Афганистане (или, по крайней мере, с точки зрения местного военного господства, голландцы в Индонезии или националистическое правительство в Южной Африке); но суть в том, что когда Соединённые Штаты поддерживают «третью силу», как было на Кубе в 1958 году (ни Батиста, ни Кастро) и в Иране в 1978 году (ни шах, ни Хомейни), это идёт по часто проторённому пути. Этот путь является тупиковым, и по очень простой причине: длительные боевые действия (или, в случае с Ираном, репрессии), которые заставляют политиков искать «третью силу», также делают невозможным для любой такой силы иметь большую долю легитимности, чем у противника, с которым Великая держава или её клиент ведут борьбу.

Конечно, политики могут по целому ряду причин решить, что они предпочитают продолжать борьбу, чем договариваться о политическом соглашении со своими врагами. В этом отношении размахивание штандартом «третьей силы» может быть не столько признаком наивности, сколько способом попытаться отвлечь аудиторию от решения продолжать борьбу. Такое решение часто сопровождается ссылками на моральное отвращение противника; например, на его использование терроризма и его максималистскую политическую программу. Тот факт, что те, кто выдвигает эти аргументы, сами могут иметь опыт ведения переговоров и координации действий с отвратительным врагом, не делает моральное осуждение или поиск «третьей силы» менее искренними. Но, тем не менее, это представляет собой выход — при наличии воли.

Хорошим примером может служить политика США и Израиля в отношении ООП после того, как последняя была изгнана из Ливана. Можно было бы предположить, что после того, как Ясир Арафат и компания сбежали в Тунис, «третья сила» — в данном случае Иордания короля Хусейна — оказалась бы в центре попыток разработать палестинскую политику. Но эти попытки, как и следовало ожидать, закончились тупиком; и израильтяне обратились к ООП, ведя переговоры с группой, контакты с которой до тех пор запрещались их собственным законодательством.

Конечно, соглашения в Осло провалились — к этому вопросу я вернусь ниже, — но проблема здесь в том, что и США, и Израиль добились прогресса именно потому, что они отбросили фантазии о «третьей силе» и предали анафеме ООП. Действительно, бойкот ООП всегда был продырявлен насквозь, и лицо спасалось благодаря разговорам, которые велись через третьи стороны. Тем не менее, как политический жест, шаг премьер-министра Ицхака Рабина был символически важен, он не только потряс Израиль, но и стоил ему жизни — результат, который легко мог произойти и с Де Голлем.

Суть проста: мир заключается между врагами, а не друзьями. Переговоры могут проходить без каких-либо намёков на то, что одна сторона доверяет другой или считает её морально законной, или что будущие договорённости никогда не могут быть отменены (как, похоже, неоднократно происходило между ХАМАС и Израилем, а также ХАМАС и США за последнее десятилетие). Переговоры в этом смысле являются не наградой за хорошее поведение, а ответом на подлые действия и недобросовестность.

Ибо, в конце концов, единственная альтернатива — продолжать борьбу, а цель освобождения Газы от ХАМАС под управлением возрождённой ПА отступает, как зелёный свет Гэтсби. Израильтяне могут сражаться ещё недели, месяцы или даже годы, а США продолжать обеспечивать им прикрытие; они могут убить, захватить в плен или изгнать каждого члена ХАМАС; и это не сделает ПА сильнее или способнее управлять Газой. Настало время для тех, кто гордится своим чувством реализма, взглянуть фактам в лицо и отказаться от «третьей силы».

Источник