Отрицание отрицания - альтернатива апокалиптической обреченности

Если бы мы осознали, какое могущество находится в центре нашего присутствия — мы  бы ужаснулись самим себе.                                                                                     

 

 

 

 

Здравствуйте, Вы смотрите программу "Экспертиза Дугина". Один из вопросов, который мне прислали недавно, заключался в следующем: как понять отсутствие в западном кинематографе положительных образов будущего? Действительно, если мы обратим пристальное  внимание на любые сериалы и  фантастические фильмы, то выяснится, что будущее описывается там как исключительно катастрофическое.

Фактически, никакой утопии в сегодняшней западном кинематографе и  западной литературе вообще нет. Существует «Mad Max», «Терминатор» и множество разных версий будущего, но все они в массовой культуре связаны  либо с зомби-апокалипсисом, либо с пришельцами, либо с экологической катастрофой, либо с падением метеорита или с ядерным взрывом. Конечно, мне могут сказать, что люди хотят киносенсаций и поэтому они другого смотреть не будут. Но раньше же смотрели и радовались, ходили и восхищались картинами светлых эпох, в которых  технологии помогают людям выжить или продолжить  жить более счастливо.
Было, правда, какое-то подозрение и темный элемент и в таких утопиях, но то,  с чем мы имеем дело сегодня — это некое пугающее мрачное единодушие без вариантов. Утверждение того, что мир стоит на пороге гибели, кажется, является сегодня общим местом в дискурсе  современной культуры.

Конечно, прогрессисты, акселерационисты, сторонники технократии составляют в данном случае некоторое исключение и ожидаемо они  прославляют технику,  не уставая  воспевать чудеса, связанные с ней. Но вот, что удивительно: как только те же самые открытия в новых технологиях попадают в сферу культуры (в нашем случае - кинематограф) – они тут же предстают в чудовищном измерении. Это особая антиутопия и некая идея катастрофического  финала, который приводит не к счастью, победе и долголетию, а к вырождению, накоплению каких-то чудовищных людских пороков и издержек в мире.

Например, в основу сюжета кладется  идея воскрешения из мертвых, приводящая к зомби-апокалипсису; или открытие новых миров, ставящее человечество под удар инопланетян; или - развитие технологий в сфере индустрии, военной техники или энергоресурсов приводит человечество к войне, ядерному взрыву и к посткатастрофическим ужасающим нас результатам.

Иными словами, как только то, что является целью или мотивацией технического прогресса  попадает в сферу культуры, в сферу осмысления (а в литературе сегодня также доминирует самый темный образ будущего) — мы сразу же видим (пусть лишь пока в фантазиях) ту чудовищную силу, которая за ними стоит и которой ведом сегодня мир.

Такое впечатление, что некоторая открытость и искренность творцов сериалов или фильмов (когда они пытаются сделать несколько художественных шагов для того, чтобы описать то, к чему ведут технологические открытия, с которыми сегодня носятся люди, не ставя их под вопрос) —  приводит к тому, что авторы не могут не показывать  вытекающего из всего этого кошмара или мягко обойти его стороной.

Не потому, что они сами боятся такого финала. Очевидно, что они бы с удовольствием и  скорее поверили бы сами в хороший и жизнеутверждающий  конец. Но хорошего конца нет. Он никак и ниоткуда не вытекает.

Стоит только применить любое современное технологическое открытие к последовательному нарративу, пропустить эти открытия через судьбы конкретных людей и событий, экстраполированных в будущее, как мы сразу видим кошмарную картину - гибель и совершенно невероятное разрушение всего того, что существует в мире сегодня, т.е. человеческие  достижения и ценности.

Но самое интересное в такой киноиндустрийной тенденции – то, как к этому предлагается отнестись нам – зрителям.

Возникает такой момент, что при общей констатации катастрофы, которая неизбежно следует за современными технологиями (и они обязательно приведут к катастрофе, что вообще неизбежно) -  утверждается, что такой исход - так же твердо и надежно вне сомнений грядет, даже еще более однозначно, чем то, что можно нам сегодня самим потрогать руками и рассудочно помыслить.

То есть будущее черно — и это факт. Технологии ведут нас к ужасу, боли, пыткам, кошмару и к возможному уничтожению жизни на земле, и уже это –  наша данность.

Но вот, что при этом самое замечательное: помещение в  катастрофический сюжет разного рода человеческих типов, взятых из сегодняшнего дня или из  прошлого, подталкивает фантазию сценаристов антиутопии к некоторому  особому и неожиданному смягчению.

И в «Mad Max», и в сериале «Humans» о киборгах, в фильмах, где зомби захватили планету, по ходу сюжетного разворачивания, сквозь кошмар всего происходящего, прослеживается не просто хороший конец (хорошего конца не будет, потому что будет плохой, и это очевидно), но  внутри этого конца возникают некоторые странные очаги… Очаги, например,  неожиданного добра, живой любви или верности – то есть неких качеств, которые ещё пока сегодня свойственны нам – людям. Собственно говоря, смысл этих черных пророчеств относительно близлежащего будущего заключается в том, что в начале будет катастрофа, полная утрата и вырождение (гибель цивилизации), а потом, «может быть…», «несмотря ни на что…» и в этих экстремальных условиях человечество сможет все же сохранить некоторые аспекты из того, что есть сейчас и то, что нам в этом мире ценно.

Или (в другом варианте) – явятся на планете Земля новые виды существ, но наделенные понятными нам добрыми человеческими качествами: например, особые мертвецы, ожившие после какой-то пандемии, или добрые киборги, которые  станут наследниками нашей человечности.

То, что катастрофа неизбежна —  это, в принципе, уже стало общим местом современной культуры, которая уже практически декларирует, что неизбежно произойдет гибель современной цивилизации, исходя из технологического развития. Останавливать это развитие никто не собирается, да и не в силах – наоборот, везде идет усиление цифровизации  и к оголтелому и бездумному  техническому развитию (в том числе и к  созданию новых типов оружия) люди относятся уже как к чему-то фатальному и считают себя обреченными безальтернативно на такой однозначный исторический исход.

Т.е. все понимают, что это зло: цифровизация - зло, big data - зло, оружие, полный расход   природных ресурсов и неограниченная торговля ими – это зло. Иными словами,  наша цивилизация вынужденно делает зло и одновременно понимая, что это зло, все так же соглашаются по умолчанию, что никакого выбора нет.

Зло уже вошло в наше общество как некоторый необратимый механизм и этот механизм зла обязательно приведет нас к катастрофе. И, тем не менее, никто не может остановить этот процесс, потому что этот процесс выходит – есть больше, чем какой-то отдельно взятый президент  той или иной  страны; он больше, чем национальное государство, пусть даже суверенное.

Складывается такая чудовищная ситуация, что сегодня люди  делают зло, понимая, что это необходимо, неизбежно... Само  зло теперь  есть  движение к тому черному апокалипсису, к черной катастрофе, к  антиутопии, которую мы и видим в фильмах.

Давайте разберемся - а вот что же дальше? На что же надежда и есть ли она  у создателей таких сюжетных фильмов?

Оказывается – есть! Нас убедительно подводят к тому, что вся надежда  на то, что всё-таки что-то человечное да сохранится и в ходе нее, и после этой катастрофы. Это человечное где-то спрячется, где-то отсидится и -  откуда-то снова проявится. И неважно, будут ли это люди, которые переживут эту катастрофу чудом  или  наши свойства (то есть свойства самих себя уничтожающих  людей) будут переданы другим видам (например, зомби, инопланетянам или киборгам и ИИ).

То есть надежда на то, что человечность все же где-то и как-то может  счастливо вспыхнуть. И  вот это и служит таким положительным утешением и катарсисом для зрителя: все будет очень плохо, но нечто человеческое  чудесным образом от нас – людей – сохранится.

Но вот, если мы внимательно посмотрим на сочетание этих двух элементов: нам говорят, что неизбежно придет кошмар, но что-то из человеческого чудесным образом сохранится.

А в чем конкретно будет состоять это утешение, эта надежда, что не все рухнет? Оказывается,  не в том, что на следующем этапе из этой человечности родится нечто новое, нечто более развитое, разумное, содержательное, более искреннее и истинное. Нет.

Надежда на то, что вопреки этому фатальному движению в сторону технологического развития — вопреки этому, что-то из того, что есть сейчас в нас, какая-то крохотная часть - сохранится, а все остальное погибнет. И вот то, что сохранится (и создатели не испытывают на этот счет иллюзий) -  это «что-то» есть нечто достаточно банальное.  Да, это победит, говорят нам, но это - крохотно и банально, а другого конца нет…

Например, нежность матери к сыну, некое подобие  заботы и участия, которое  мы видим, например, и в животном мире. Если останется, конечно, еще ребенок на тот момент… Или по сюжету мать станет проявлять чувства к где-то взятому «на воспитание» киборгу, подкидышу, которого погладит и пожалеет.  И вот такое материнское чувство или  дружба, симпатия — случайным образом среди ЛГБТ и бесполых киборгов, у чудом  сохранившихся и встретившихся на обломках мира  мужчины и женщины  — это именно то, что нам обещают в конце.

 

Однако меня удивляет даже уже не то, что все полностью согласны с этой фатальной развязкой в истории нашей цивилизации, когда техника приведет к катастрофе (по принципу "не раньше, так позже"), а другого сценария просто не прослеживается — но впечатляет, насколько ничтожной в навязываемых сюжетах является компенсация! Все умрет, все рухнет, все будет уничтожено, всех потопит, разнесет или взорвет неуправляемая технологическая глупая сила; расстреляют инопланетяне или съедят заболевшие каким-то вирусом зомби – да, так и произойдет – но где-то останется маленький теплящийся очажок того, что существует ещё пока сейчас! И это должно успокаивать, умилять и вселять надежду, оправдывать существование нас самих и нашей многотысячелетней истории.

Итак, что мы должны уяснить в итоге фильма: во-первых, надежда сама по себе незначительная, во-вторых, может оказаться, что киборги и не такие уж и аморальные существа (мы же их создали, и они будут отражать нас) и произойдет у них вспышка неожиданной нежности. Может же вдруг произойти репрезентация человеческих чувств у киборгов – в конце  концов, возникнет симпатия киборга к  киборгше и т.п.

Но какова ничтожность  таких ожиданий как компенсации!

Нам говорят, что все будет очень плохо, но что-то из того, что есть сейчас, возможно, сохранится  — причем малая часть. Получается, что тот мир, в котором  мы сейчас живём, в котором зомби-апокалипсис еще не наступил  — он в любом случае представляет собой нечто грандиозное, абсолютное, нечто настолько прекрасное, чем мы должны ещё наслаждаться, поскольку еще не конец. По существу, мы должны проникнуться и быть крайне благодарны за то, что мы имеем в нашей жизни прямо сейчас.

То есть  идея улучшить внутреннее содержание человека вообще отпала, равно как и задача построить более справедливое общество – не рассматривается более как возможная.

То есть, ожидание общества, которое будет кошмарным по-настоящему, но  может быть, в лучшем случае (!) из того, что есть здесь и сейчас (речь не о том, что в итоге вырастет из нашего сегодня нечто прекрасное, светлое, доброе, «вечное»), а из этого далеко не лучшего общества, которое мы имеем, которое никто не прославляет, никто не холит и которое является далеко не лучшим – хотя бы что-то да сохранится.

Компенсация  выходит ужасающе  жалкая. Если мы не будем поддаваться на аффекты и переплетения сюжетов, разных линий, под симпатию к героям сюжета, отстранимся от эмпатии к ним и происходящему в фильме – нас по настоящему поразит эта утверждаемая авторами ничтожность компенсации.

 

Тогда вопрос возникает следующий: если мы понимаем, что перед нами катастрофа, почему мы с таким упорством  движемся к ней? Это первое.

А второе - очевидно что, если в будущем  ценой катастрофы в лучшем случае будет сохранено лишь то, что мы имеем сегодня, то такое  будущее нам вообще не нужно: ни как катастрофическое, ни как компенсаторное.

По сути, это чудовищно ничтожное заявление о том, что путём страдания и катастрофы мы не очистимся и не придем к какому-то новому миру... Но мы пострадаем и частично погибнем, и перед нами в процессе не возникнут никакие  новые горизонты. Но заявляется полное отсутствие  возможности преображенной реальности — никакого намека на настоящую онтологическую, религиозную или сакральную компенсацию за катастрофу нам не светит.

Нам говорят, что в лучшем случае  парень и девушка сохранятся и будут строить глазки где-то на развалинах современных городов, на помойках, среди ядовитых отходов и тому подобное вырождение.

Есть интересное направление, о котором я уже говорил в другом месте— «Ктулхуцен». Это феминистское направление, которое говорит нам, что компенсация все же будет, но особая: сращивание частично выживших и частично мутировавших людей  с зомби или даже материальными  предметами, которые срастутся друг с другом (водоросли с женщинами, электроника с мертвецами), и будет эпоха таких невообразимых шевелящихся многокомпонентных щупалец, которые и станут новым образом жизни.

И опять — поскольку катастрофа неизбежна то  «Ктулхуцен» представляет собой наиболее авангардное предложение рассматривать эту катастрофу  как нечто, может быть, и хорошее, а отрицательные стороны всех фатальных издержек  принять за новую форму жизни. По такой версии, форма жизни не заканчивается той, которую мы знаем сегодня, и даже если она будет утрачена в финале, и мы превратимся в полулюдей-полуводоросли – ну ладно, значит, тому и быть, и значит можно и так…

Итак,  при полном отсутствии утопии как позитивного образа будущего нам говорят:

1) либо при таком катастрофическом раскладе  могут и сохраниться какие-то  фрагменты  настоящего;

2) либо даже некие новые  формы мутации  вполне даже допустимы и могут быть уж не такими отрицательными сторонами «жизни», если на это нам сегодня загодя настроиться.

На мой взгляд, конечно, можно сказать, что нас таким образом программируют. И описанная тенденция на это очень похожа. Человечество подготавливают и подталкивают к моменту самоликвидации – причем продуманно, осознанно, напористо.

Но одновременно я бы не хотел перегибать палку в том, что все идёт хорошо, и  только Голливуд и некая культурная элита планируют и создают такие чудовищные образы, которые ничему не соответствуют и которые представляют  одну из негативных возможностей как нашу всеобщую неизбежность.

Я не думаю, что речь идёт о таком заговоре. Мне кажется, что те, кто снимает такие фильмы, движимы некоторым инстинктом к правде; они просто пытаются описать ситуацию того, что есть сейчас, но  чуть  на шаг дальше. Они фактически проектируют и моделируют, договаривают и демонстрируют как уже случившееся то, что и так случится, и к чему мы идем.

Создатели картин, в данном случае, не являются инициаторами таких постчеловеческих поворотов истории, но лишь теми, кто просто заглядывает в эти горизонты.

Конечно, можно было бы сказать: а почему вы ни показываете, не предполагаете, что какое-то общество, например, или даже значительная часть человечества  восстанет не тогда, когда катастрофа разразится, а до этого: прекратит цифровизацию, начнет внимательно относиться к технологиям, отменит Big Data? Почему вы не допускаете возможность пробуждения до того, когда критическая черта будет перейдена?

Вот это, на самом деле, очень интересно. И это можно поставить в укор инициаторам  таких черных антиутопий.

Налицо тот факт, что те, кто выступает против такого вектора развития — те в нашей культуре сегодня официальные и абсолютные  изгои. Восстающие в том или ином виде на катастрофический ход истории человечества всемерно демонизируются, рассматриваются как "сторонники темного Средневековья", "бесы" и даже маньяки. То есть  идея предотвратить катастрофу, которая логически насаждается как неизбежная, сегодня считается криминальной!  Иными словами, если кто-то и пытается нечто подобное высказывать, то он сразу начинает подвергаться жестокой демонизации, криминализации и самому жесткому цензурированию.

Вся мощь культуры на этого товарища или группу лиц обрушивается: и в виде технологически ангажированных сил и даже – в лице коллег по  кинематографическому цеху. Такой человек и в мейнстримном антиутопическом сценарии, при всей правдоподобности грядущего на нас будущего, все равно будет представлен как некий маргинал, маньяк, опасный элемент и в пределе – дегенерат. Другими словами, те герои, кто во всеуслышание предсказал некий возможный утверждающий смысл цивилизационный поворот, те фигуры сами по себе должны быть немедленно автором сценария обязательно  демонизированы. Их правота, даже, если она и подтверждается в сюжете - не поощряется: они оказываются правы, что все кончится плохо, но идея предотвратить этот конец выглядит все равно как полный абсурд.

В этом и есть токсичная пристрастность подобных  сценариев, так как они говорят о наиболее вероятном будущем  как будто оно неизбежно и фатально предопределено. Тем самым, они уже похищают у мира возможность какому-то иному направлению цивилизационных событий сказать свое "да" или "нет", заменяя человеческую свободу некой механической необратимостью алгоритмического становления и разрешения цивилизации.

И в этом смысле они действительно солидарны с теми, кто оголтело и безоглядно развивает технологическое направление, стремясь сделать его необратимым, и вступают в жесточайшую схватку с теми, кто говорит технике: "Стоп! Хватит! Еще один шаг и мы погибнем!».

Те, кто взывает сегодня к тому, что «Мы не туда идем! Остановитесь! Завершаем этот порочный цикл и выдвигаем ему альтернативу!" — они и  есть сегодня последние и в культуре, и в политике, в идеологии. Практически во всех современных странах авторы альтернатив представляются как самые зловещие, как «доктор Зло» и  подвергаются неумолимой критике и цензуре. Получается, что  зло прогресса не отменяет ещё более на их взгляд демоническое зло тех, кто хочет этот процесс катастрофы остановить или ему оперативно воспрепятствовать.

Люди, которые хотят спасти человечество, оказываются хуже, чем те люди, которые ведут мир к его погибели.

Это очень важное замечание, на мой взгляд, оно важно и много чего из него следует и значит. Не само описание утопического черного исхода человечества современной цивилизации является пристрастным, но тот факт, что те персонажи, которые выступают пророками, те, кто предвосхищают развитие событий, предупреждают о нем; пытаются остановить такую зловещую и  фатальную тенденцию, поскольку у них есть еще свобода воли к альтернативе – они, как ни странно, выступают как злодеи, гораздо более худшие, чем кто бы то ни было сегодня на земле.

В этом отношении, очевидно, есть  заказ, пристрастность и идеологическая цензура такого рода альтернативного и смыслового будущего. И это должно быть настораживающим моментом для нас…

На мой взгляд, тот образ, который демонизирован — образ противников того, что можно назвать «научно-техническим прогрессом», «высоких технологий», «цифровизации», образ, можно сказать, нео-луддитов, тех, кто  говорит всему этому «нет»; те, кто заявляет о том, что это ложный путь развития цивилизации, кто против — кто за вечность, за идентичность, за человека, за сакральные корни — вот они оказываются сегодня  в политике и в культуре носителями самого страшного начала.

Когда мы слушаем какой-то дискурс или новости (которые тоже всегда идеологически обусловлены), то всегда оказываемся под влиянием  аффективно-интонационного оформления информации голосом диктора, и это уже формирует у нас некий  концепт. В принципе, если абстрагироваться  от этого оформления, то политика и образование, и наука, и искусство,  предстает перед нами как уже готовый для нас концепт, стремящийся против нашей на то воли демонизировать тех, кто рискнёт бросить вызов этому глобальному фундаментальному тренду конца человеческой цивилизации.

Вот это и есть тот самый доктор Зло.

И если мы отвлечемся от этого примешиваемого ко всему аффекта, гипноза,  но посмотрим на картину будущего более трезво — мы только тогда увидим как раз фигуры тех, кто предупреждал и предлагал осуществить нам ревизию той тенденции, которая ведёт нас к неизбежности и черному будущему. Те, кто взывал к миру подумать, как же мы оказались здесь, приглашал попробовать даже  на краю пропасти совершить спасительный  вираж, дабы в нее не слететь…

А ведь именно пробуждающие нас люди  как раз и  оказываются, и представлены нам как самые настоящие злодеи и изгои…

Другими словами, люди, которые говорят «мы сейчас погибнем!» оказываются хуже тех, кто готовит нам эту погибель, этот глобальный геноцид.

Только вдумаемся: люди, предупреждающие о грядущем зле, оказываются хуже тех, кто зло осуществляет! Это очень тревожный для нас всех момент! Ведь когда мы вовлечены в кинорассказ, мы этого тренда отчетливо  не видим, поскольку отвлечены красочным сюжетом. Но стоит нам отстраниться от киновпечатления и подумать – вопрос возникает логический: «а почему не послушать этого героя?! Почему его надо превращать в маргинала, идиота?». Если он говорит, что пока еще не все потеряно, и мы все вместе способны повернуть все иначе, то почему нам всем его не послушать?

И  тут мы сталкиваемся с консенсусом всех сценаристов и продюсеров: восставший на фатум есть однозначно архаик, маньяк и его слушать ни в коем случае миру нельзя, но следует смиренно продолжать двигаться в сторону катастрофы и надеяться, что что-нибудь, хоть и незначительное, от нас останется, уцелеет…

Вот такая интересная закономерность. Вывод можно сделать только один: технологическое развитие, которое нам с усердием стараются навязать как конкурентную неизбежность, есть та самая логика развития цивилизации и  смысл развития истории человечества.

Если только мы с этим соглашаемся – мы тем самым ставим свою личную подпись под тем, что с нами всеми и будет потом.

А если мы с этим не соглашаемся сегодня, то мы оказываемся лицом к лицу с огромной волной, валом той силы, которая двигает человечество к фатальной  развязке, которую нам предлагают в антиутопических картинах будущего с экранов. Таков сегодня расклад сил.

И, тем не менее — это всегда выбор и он есть.

Пока мы не решимся сгинуть — мы не сгинем. Пока мы не решим себя взорвать - нас никто не взорвет. Человек определяет  в глубинах своей онтологической свободы всю свою судьбу и судьбу человечества... И каждый в этом выборе участвует.

Некоторые могут сказать: «Ну а мы-то что? Мы люди маленькие, живём на периферии, варим сыр, занимаемся семьей, и нас никто не слушает». Но это значит только одно -  вы не понимаете кто вы такие на самом деле.

Человек — это совершенно удивительное существо, обладающее абсолютными возможностями, которые ничем не ограничены, кроме нашей собственной глупости. Возможности наши могут быть ограничены только нашей леностью, дремучим неведеньем, нашей падшестью и стремлением убежать от самих себя.

Если бы мы осознали, какое могущество находится в центре нашего присутствия — мы  бы ужаснулись самим себе. Только мы сами делаем  свое будущее. Мы сами себе и своими решениями готовим этот черной сценарий, а не в каком-то далеком Голливуде нам навязывают катастрофу какие-то неведомые нам глобалисты… Мы сами соглашаемся с этим сценарием, и это наше решение. Но мы можем принять другое решение, как бы нас при этом настырно и агрессивно ни гипнотизировали.

Я считаю, что мы и должны принять это другое решение  в пользу альтернативного будущего. Не решение о будущем, которое будет не просто намного хуже нашего настоящего или то, при котором нам удастся сохранить мир  таким же.

Нет! Мы способны и должны принять решение о совершенно другом будущем -  просвещенном, красивом и справедливым. О достойном, нашем будущем!

Спасибо, вы смотрели Экспертизу Дугина о катастрофических сценариях в фантастических фильмах о будущем.

Видео программы