Неизвестный лик барона среди руин

11 июня исполняется 50 лет с того дня, как барон Эвола покинул наше измерение бытия. Россия встречает юбилей на волне растущего интереса к наследию великого итальянца, проблемы трудного усвоения которого блестяще освещены в новой книге Александра Дугина, о которой мы уже подробно говорили.

Теперь же стараниями Дмитрия Моисеева (автора кандидатской диссертации и монографии об Эволе, издателя его трудов) на русском языке увидело свет обновлённое издание книги Джанфранко де Турриса «Юлиус Эвола: маг на войне, 1943–1945». Оно уникально как с формальной, так и с содержательной стороны. 

Туррис стал душеприказчиком Эволы за год до его кончины и с тех пор уже полвека остаётся бессменным лидером Фонда Юлиуса Эволы. Сейчас Туррису уже исполнилось 80 лет, что не помешало ему благословить русское издание книги, а Моисееву — предпослать ей краткий очерк насыщенной биографии самого автора. Подчеркнём, что первую редакцию этой книги Туррис писал с 1998 по 2016 годы в целях полемики с клеветническими и фантастическими измышлениями левых авторов о жизненном пути Эволы в 40-е годы, а также заполнения вопиющих «белых пятен» в хронике его жизни. 

Однако целый ряд важнейших источников в оригинале был отыскан Туррисом уже после 2016 года, поэтому они вошли только в английское издание книги 2020 года и в русское издание 2023 года. Таким образом, перед российским читателем усилиями издательства «Владимир Даль» сейчас лежит самое полное в мире исследование того, где был Эвола с 1943 по 1951 годы, чем он занимался в какие дни и месяцы, кому и что писал и говорил, какой медицинский характер носила его травма 1945 года и как проходило его лечение в различных клиниках. Возможно, нашей публике будут не слишком интересы многочисленные полемические выпады Турриса против местных итальянских клеветников, однако в целом равного такому биографическому полотну труда нет и не будет.

Книга Турриса, как признаётся он сам — это портрет философа (хотя Эвола вслед за Геноном презирал слово «философ» и называл себя скорее метафизиком), зажатого в жернова неприемлемых для него режимов в годы Второй мировой войны и сразу после неё, вынужденного как-то приспосабливаться и физически выживать, при этом не теряя надежды посеять семена своих идей среди новых поколений. На первом этапе — с июля по сентябрь 1943 года, после временного свержения фашистского режима в Риме — Эвола оставался в столице, сумев издать подготовленную ранее фундаментальную книгу о буддизме — «Учение о пробуждении». С августа он тщетно упрашивал новые власти выдать ему зарплату по линии министерства культуры за прошлый месяц: «антифашистское» правительство Бадольо выплатило её всем, включая закоренелых фашистов, но только не «фрилансеру» Эволе — таков был страх перед именем мыслителя. Он не сбежал на север и не боялся нового правительства, поскольку никогда не был членом фашистской партии, а на фронт его просто не взяли, хотя он и просился. Глубоко разочаровавшийся к тому времени в фашизме и нацизме, философ считал необходимым доводить войну до конца и, как он писал своим адресатам, думать о том, что в идейном арсенале Италии можно будет спасти и сохранить после войны. Эвола сыграл пассивную роль в сентябре 1943 года, когда немцы перевезли его в ставку Растенбург в Восточной Пруссии (ныне территория Польши), где он встретился с Муссолини, но не смог убедить его отказаться от одностороннего решения провозгласить Итальянскую Социальную Республику. После этого Эвола вернулся в Рим, однако не успел выполнить миссию по спасению архива Прециози из Неаполя и был вынужден оставаться в Риме ещё 9 месяцев, вплоть до падения города. Здесь он (почему-то анонимно) успел издать свои переводы романов Майринка «Вальпургиева ночь» и «Белый доминиканец».

Попутно Туррису удаётся опровергнуть расхожее обвинение в том, что Эвола якобы работал на 7-й (научный) отдел немецкой спецслужбы СД. В действительности, как он убедительно доказывает, Эвола на тот момент в какой-то форме сотрудничал не с 7-м, а с 6-м отделом СД (контрразведка). Зато Туррис твёрдо устанавливает, что в день покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Эволы в ставке не было, а видимый на фотографии человек лишь отдалённо похож на него и носит другую форму. Автор категорически опровергает все инсинуации о некоем сотрудничестве мыслителя с Ваффен СС: шаг за шагом, на множестве конкретных документов он доказывает, что ни в каком качестве Эвола в войсках СС никогда не служил, да и вообще за всю Вторую мировую войну оружия в руки не брал.

Туррис впервые раскрывает секретные списки американцев из сотен имён враждебных им лиц, согласно которым предполагалось арестовать и Эволу. Однако мыслитель смог ускользнуть прямо из-под носа американских войск, сбежав из своей квартиры без вещей через чёрный ход в тот момент, когда американцы уже пришли за ним. Наперегонки с их солдатами, через линию фронта он смог в июне — июле 1944 года достичь Вероны, навестить Прециози в районе озера Гарда, после чего оказался в Вене. Зачем — об этом до сих пор спорят историки, и Туррис посвящает сотню страниц решению этой загадки. Известно, что в Вене Эвола проживал по фальшивому паспорту на чужое имя «писателя Карло де Бракоренса» и общался с кругом Отмара Шпанна и его семьи (см. довоенные интервью Шпанна Эволе), а также ряда аристократов вроде Рогана. Эти австрийские круги были оппозиционны к нацистскому режиму не меньше, чем к либеральным и коммунистическим, и вместе с Эволой разрабатывали планы восстановления сословно-феодальной сети влияния в Европе.

Известно, что с 1938 года Эвола был под запретом в нацистской Германии как идейно враждебный элемент. Осенью 1943 года запрет пришлось фактически снять, чтобы попытаться привлечь Эволу к строительству «Республики Сало», в которой он в итоге так и не занял никакой должности (его ссорам с лидерами ИСР посвящена отдельная глава). Тогда его таланты как учёного было решено применить в Вене к разбору свезённых туда немцами со всей Европы масонских архивов. Кем решено — не вполне понятно; возможно, что на сей раз 7-м отделом СД, но доказательств этого пока не обнаружено. Формальной задачей Эволы с августа 1944-го по январь 1945 года было, видимо, написание книги по истории масонства и тайных обществ на основе предоставленных ему секретных материалов, однако известно, что Эвола загорелся (совершенно нелепой, с точки зрения Рене Генона) идеей отделить в уставах масонских лож средневековые здоровые элементы от ложных элементов Нового времени. «Я удивляюсь, — напишет Генон Эволе, — как у Вас в определённый момент могло возникнуть, как Вы сообщили мне, намерение осуществить его [масонства] очищение от антитрадиционных элементов». В общем виде из этой задачи ничего не вышло. Эвола был ранен, как твёрдо установил Туррис, при американской (а не советской, как думали некоторые) бомбёжке Вены 21 января 1945 года. Поскольку абсолютное большинство современных оккультистов уверены, что Эвола пострадал не потому, что бесстрашно гулял на улице под бомбами, а потому что якобы применил магический ритуал по исправлению («ректификации») масонских уставов, но не рассчитал силы заклинания и тем самым навлёк на себя бомбы, то Туррис отдельно останавливается на опровержении этих абсурдных слухов и доказывает, что никакой «теургической операции» в Вене не было, а Эвола просто в очередной раз в своей жизни рисковал собой.

Травма мыслителя была необычна. Ударной волной его отбросило на подмостки. Внешне он не пострадал, не был ранен. Но позвонок в районе поясницы был сломан, и Эвола не смог больше самостоятельно ходить. Паралич не был абсолютен: в результате лечения иногда наступало облегчение, он начинал немного шевелить ногами и приподниматься, но повышение температуры до 40° всякий раз препятствовало дальнейшему восстановлению. В старости Эвола будет утверждать, что всегда был стоек, не унывал, продолжал работу над новыми книгами и перепиской, активно готовил к переизданию свои старые книги, однако из множества свидетельств видно, что всё-таки вопросам здоровья ему пришлось посвящать очень много времени и сил. Поразительно, но под именем Карла Бракоренса он спокойно оставался в советской зоне оккупации Вены целых полтора года (до августа 1946 года), после чего переехал в западную зону оккупации Австрии в Бад-Ишль, но и там не успокоился, а на пару месяцев в 1947 года ездил в уже советский Будапешт, безуспешно продолжая лечение там у сомнительного с точки зрения академической медицины доктора Петё. Затем столь же беспроблемно инвалид-колясочник Эвола вернулся через линию «железного занавеса» в Бад-Ишль, да и его письма свободно пересекали эту границу.

Неудачи в лечении ног не помешали Эволе по переписке возобновить связи с итальянскими издательствами и снова издавать там свои книги, такие как «Герметическая Традиция» в 1948 году, «Йога могущества» и «Личина и лики современного спиритуализма», а также перевод романа Майринка «Ангел западного окна» в 1949 году. Осенью 1948 года Эвола наконец-то четыре года спустя возвращается в родную Италию: сначала в Больцано, потом в Болонью. В этот период он переживает духовный кризис, размышляя над проблемой связи материи и духа, парализованных ног и духовных способностей. Твёрдо веря в возможность путём магических практик вернуть себе способность ходить, Эвола принимает мужественное решение не прибегать к таким практикам, поскольку болезненное состояние тела лучше отражает ненормальное духовное состояние окружающей его Европы. Он писал жене Шпанна: «В этом сегодняшнем мире, в мире руин, мне нечего делать и нечего искать. Даже если завтра всё волшебным образом вернётся на своим места, я останусь здесь без цели и жизни, пустым». Но он избрал путь «души стоящей и не падающей», anima stante e non cadente, образ «человека среди руин», который дал ему силы продолжить духовное и метафизическое восстание против современного мира с новой силой.

Как ни невероятно прозвучит, но в эти годы Эвола стал особенно высоко ценить христианство. Туррис приводит немало свидетельств о том, как Эвола то превозносил больничных монахинь за единственно искреннюю заботу о больных, в противовес равнодушию медицинского персонала, то начинал говорить, что он мог бы в качестве христианина воскликнуть: «Да будет воля Твоя!» Такие свидетельства, сближающие мировоззрение Эволы с традиционным христианством едва ли не больше, чем его глубокие сентенции о церкви и христианских подвижниках в 30-е годы, бесценны и рисуют образ мыслителя в намного более объёмном свете, чем это хотели бы современные неоязычники, которых Эвола всегда презирал.

В 1950 году мыслитель возвращается в Рим, выступает перед ультраправой молодёжью, но не встречает адекватного понимания у лидеров партии ИСД. Из этих бесед родилась краткая и едва ли не самая ясная из работ Эволы, дающая тезисные и чёткие указания по выживанию в послевоенной ситуации — знаменитые «Ориентации». Одновременно Эвола заводит знакомство по переписке с английским аритллеристом по другую линию фронтов Второй Мировой войны — с Гарольдом Муссоном, благодаря которому в 1948 году «Учение о пробуждении» Эволы было издано по-английски и получило огромный резонанс в мире востоковедов и религиоведов, в том числе в близких к покойному Кумарасвами традиционалистских кругах Индии.

В 1951 году Эвола выпускает второе издание «Восстания против современного мира», после чего переселяется в ту самую квартиру к своей матери, из которой сбежал в 1944 году, но через неделю подвергается аресту итальянской полицией по совершенно вздорному обвинению в причастности к взрывам каких-то бомбистов. Примечательный факт, не упомянутый в книге Турриса: первый человек, которому Эвола в том же году весьма откровенно написал о своих злоключениях, был Карл Шмитт.

К 1954 году мыслитель сумеет оправдаться в суде и выйти чистым, но это уже другая история. За годы преследований и судов он сумел подготовить к переизданию три тома коллективного «Введения в магию» под своим руководством. Впереди у него были ещё два десятка лет небывало активного творчества, но самые трудные годы, которым и посвящена книга Турриса, остались позади.

Биография Эволы была полна белых пятен в большей степени, чем у многих других философов: слишком многие письма оказались рассеяны по частным семейным архивам, слишком многое пытались скрывать и засекречивать с самого начала. Исследовательский подвиг Турриса, разыскавшего недостающие звенья и опровергнувшего многие нелепые слухи, стал теперь доступен русскоязычному читателю, который сам может сравнить трудности жизненного пути Эволы — «пути киновари», к примеру, с аналогичным периодом 40-х годов в жизни такого философа, как Мартин Хайдеггер, или с дневниками Эрнста Юнгера и Карла Шмитта за данное десятилетие (письмо Эволы Шмитту 1953 года мы публиковали ранее, письмо 1955 года публиковал Вячеслав Кондуров). Юлиус Эвола спустя полвека после физической смерти остаётся непростым учителем для современных поколений, но посеянные им мысли и находки прорастают всё новыми ответвлениями через цепочку преемственности его знакомых и учеников. Русский поэт недаром восклицал в сонете, посвящённом Эволе: «Мы ждём. Пора Вам возвратиться». Книга Турриса возвращает нам не приглаженного классика, а живого, в чём-то мятущегося, бурного Эволу, который служит столь необходимым спутником в трудные времена.