Наука, демократия и плутократия

Пандемия Covid выявила конфликт интересов, присущий американской модели производства знаний, при которой государство субсидирует научные исследования, которые неизбежно приводят к созданию лекарств, запатентованных частными компаниями. Big Pharma предоставляет свой штат в Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), которое всегда может отстаивать интересы компаний и прикрываться своим техническим статусом при возникновении политических проблем. Это неприкосновенная вращающаяся дверь. Более того, накопленный капитал крупных фармацевтических компаний позволяет им субсидировать кампании политиков от обеих партий и при этом обеспечивать поддержку прессы, которая сообщает факты по своему усмотрению и представляет своих влиятельных лиц как надежных экспертов. Ученый, получивший Нобелевскую премию по медицине, ничего не знает. Тот, кто говорит правду, - это специалист по научной коммуникации, который читал Сагана и финансируется компанией Pfizer. В конечном счете, этот “консенсус” позволяет государству по-прежнему выделять крупным фармацевтическим компаниям больше денег, покупая запатентованную вакцину для всего населения.

 

 

Это можно подвергнуть глубокому материалистическому анализу. Но именно после прочтения книги бразильского судебного психиатра Гвидо Паломбы “Decadência da psiquiatria ocidental” ("Упадок западной психиатрии") 2021 г. я поняла, что проблема имеет эпистемологические корни.

 

 

Психиатр начинает книгу с того, что указывает на факт, уже отмеченный каждым скептиком: достаточно обратиться в психиатрический кабинет, чтобы получить диагноз и рецепт на лекарство. В книге мы видим, что ситуация настолько серьезна, что врачей на практике уже можно заменить искусственным интеллектом: “Искусственный интеллект в психиатрии основан на данных, протоколах, готовых вопросах и ответах, преобразованных в стандарты для обработки алгоритмами, окончательной оценки и сравнения с парадигмой. Далее следует диагноз, рекомендации по приему лекарств, дозировка, рецепт, заполненный и подписанный дежурным врачом, ссылки на аптеки, где это можно приобрести, сколько это будет стоить, нужна ли доставка на дом и сколько это займет времени, которое становится все короче, учитывая беспилотные летательные аппараты, которые работают быстрее и эффективнее, чем курьеры на мотоциклах” (стр. 152).

 

Это стало возможным только потому, что психиатрия отменила причинно-следственную связь и стала руководствоваться статистикой. DSM означает "Руководство по диагностике и статистике психических расстройств" и является публикацией Американской психиатрической ассоциации (APA). Таким образом, в DSM есть список психических заболеваний, которые определяются по списку симптомов. APA не приводит имени теоретика или чего-либо еще; он предлагает только список заболеваний и статистический перечень характеристик. На основе этого создаются анкеты с оценкой, которая варьируется в зависимости от количества характеристик заболевания, предполагаемых пациентом. Чтобы подтвердить диагноз, врач должен применить анкету и добавить оценку. Если в психиатрическое отделение приходит расстроенный пациент с разрывом отношений, все, что нужно сделать врачу, это заполнить анкету, чтобы назначить антидепрессант – ему даже не нужно выяснять причину разрыва. По статистике, у людей, страдающих депрессией, те же симптомы, что и у него, и это главное, а не причины грусти.

 

В книге "Упадок западной психиатрии" Гвидо Паломба дает хронологию и объяснение феномена. С XIX века по первую половину XX века психиатрия переживала свой лучший период. Существовали разные школы, которые пытались объяснить одни и те же явления. В 1950-х годах, после химических экспериментов с мескалином и синтетическими наркотиками (вопрос, который мы здесь прокомментируем), открылся путь для психофармацевтики: психические заболевания объяснялись химическим дисбалансом, который можно было исправить с помощью лекарств. Таким образом, возникает финансовая причина для увеличения числа диагнозов и, следовательно, для продажи лекарств. Что еще хуже, это совпало с эпохой телевидения, когда реклама стала намного эффективнее.

 

Послевоенный период также был актуален для ООН. Учитывая этот сценарий множественности теорий и стран, ВОЗ создает Международную классификацию болезней (ICD), направленную на стандартизацию заболеваний. Это было не научное исследование, а создание, так сказать, медицинского эсперанто для использования в мировой статистике. ICD создается на основе “демократического” консенсуса, а не теоретизирования. В конце концов, учебники, снабженные научными теориями и причинно-следственными объяснениями, были заменены обычными книгами, которые должны были быть оформлены и механически применены (ICD и DSM).

 

Неудивительно, что само DSM сообщает, что его содержание неприменимо к судебной психиатрии – области, в которой психиатр, без давления со стороны маркетинга, должен отчитываться перед судьей при оценке причин поведения преступников и их опасности. Идея о том, что одна и та же научная теория полезна для клиник, но не хороша для высказывания мнения о психически больных после совершения ими преступлений, кажется странной. Дело в том, что клиническая психиатрия не руководствуется простой научной теорией.

 

Из того факта, что клиническая психиатрия подвержена влиянию рынка, следует ее упадок. Судебная психиатрия, однако, оставалась бастионом для ведения судебной отчетности. В дополнение к области судебной психиатрии, Гвидо Паломба рекомендует книгу датского врача Питера Гетше "Набор для выживания в области психического здоровья" в качестве примера сопротивления.

 

 

Откуда взялась эта блестящая идея определять, что истинно, на основе консенсуса? В совершенно другой книге ("Смерть либерального класса", автор - американский журналист Крис Хеджес) я увидела историю о том, как Всемирная унитарианская церковь решила создать свои Семь принципов. Дети членов этой либеральной протестантской церкви не могли рассказать своим одноклассникам, каково вероучение их собственной религии, и тогда они спросили родителей, которые также не смогли ответить. Таким образом, лидеры провели перепись, спросив самих верующих, во что они верят, и создали Семь принципов, основанных на ответах большинства.

 

Мне это показалось совершенно безумной идеей. Но мы видим, что их культурный контекст позволяет это. И поэтому мы понимаем, откуда берется сумасшествие DSM: если эти люди демократичны даже в определении религиозной истины, неудивительно, что так обстоит дело с научной истиной. И, учитывая неразбериху, в которую превращены институты (поскольку и протестантская церковь, и наука существуют для того, чтобы наполнять их всем, что решит голосование), неудивительно, что само государство лишено четких личных интересов, отличных от интересов корпораций и отдельных граждан. Вместо того чтобы жить своей собственной жизнью США стоит как нейтральный хозяин, ожидающий появления наиболее компетентных паразитов.