Многополярность и глобализм

 

В действительности, эта двухполярная система была экспериментом. Запад («американский») и Восток («советский») были (после смерти Сталина) скорее не врагами, а двумя системами, выполняющими роль орудий в руках одних и тех же хозяев. Глобалисты, контролировавшие обе державы, пытались понять, какая из двух систем работает «лучше» (очевидно, лучше для них) для достижения их конечной цели - абсолютного мирового господства после разрушения естественного многополярного мира и многокультурного порядка (суверенных наций), основанного на взаимозависимых сообществах.

 

С учетом этого, уже не удивительно осознавать, как много современных топ-глобалистов (Вулфовиц, Подгорец и т.д.), служащих наемниками вашингтонского империализма, были раньше коммунистами троцкистского крыла.

 

Эти две системы функционировали на протяжении четырех десятилетий. Обе они были интернационалистскими. Марксистский коммунизм даже себя называет интернационалистским, и финансовый капитализм, основанный на власти денег, без сомнения является таковым, ведь капитализм не знает границ… и у денег нет родины.

 

 

 

Соединенные штаты, где либеральный спрут реализовал себя, давали (и продолжают давать) гражданам иллюзию «демократии» (власти народа), иллюзию того, что они действительно выбирают своих представителей. Большинство людей, живущих в «Первом мире», верят в это даже сегодня, когда всё вокруг всё больше и больше напоминает об Оруэлле, и так называемые демократические политики показывают свою настоящую марионеточную сущность. Но при капиталистической системе, где, благодаря ростовщичеству финансовых олигархов, деньги растут из ничего, власть находится в руках не народа, а тех, кто контролирует деньги… и деньги не демократичны.

 

 

 

С другой стороны, во многих коммунистических странах произошел один довольно интересный феномен: ортодоксальный марксистский коммунизм, будучи анти-традиционалистским и атеистичным, так же как и глобалистский и интернационалистский (с той же материалистичной и спрутообразной сущностью, что и капитализм), начали по-разному развиваться в каждой стране, совмещая социалистическую экономическую систему с особенностями наций, того взаимозависимого сообщества, где они приходили к власти. (Этого не случилось в капиталистических странах, которые были и до сих пор остаются подвержеными радикальному промыванию мозгов, а также культурному и социальному империализму, связанному с США, с такими подрывными элементами как Голливуд, СМИ, разрушение собственного языка, собственного наследия и т.д.).

 

Это было весьма естественно: коммунизм подстраивался под каждую страну, коммунизм впитывался каждой страной, а не наоборот, как планировали изначально глобалисты, которые хотели внедрить в мир противоестественную, жестокую и необоснованную диктаторскую систему.

 

 

 

Раскол внутри коммунизма начался уже с борьбой за власть между Сталиным – который был более ориентирован на государство – и Троцким – который проповедовал глобалистский коммунизм без границ, с его «перманентной революцией». Так, например, в Северной Корее коммунизм слился с древними традициями Кореи, с ее богатой корейской культурой, национальным своеобразием, а ее лидер Ким Ир Сен разработал идеологию Чучхе, типично корейский вид социализма. В Румынии Николае Чаушеску был большим почитателем национальных героев и славного средневекового прошлого.

 

 

 

Таким образом, то, что изначально было жестокой, бездушной системой, нацеленной на разрушение традиционных ценностей как «реакционных», реализуясь в отдельной стране, впитывалось в национальное своеобразие, принимая его традиции как способ сопротивления.

 

 

 

Здесь существует интересная параллель с христианством. Многие считают христианство древним видом коммунизма, и в этом есть доля правды. Когда христиане обосновались в Риме, на протяжении первых столетий они запретили все другие - языческие - религии в Империи, навязав свои, со всем их догматизмом и жестокостью; они были универсалистами, древними глобалистами. Но через какое-то время христианство впиталось в нации, и стало по-разному развиваться в каждой части света, порой синкретично с древней Традицией. Это можно наблюдать на примере православной ветви христианства  и ее национальных церквей: существует греческий патриархат, сербский, русский и т.д. В случае с Россией, царь был главой и государства и церкви, что согласуется с японской традиционной религией, синтоизмом, где Тэнно – Император – являлся одновременно национальным и религиозным лидером.

 

 

 

Тот же феномен произошел с исламом; существует иранская пословица, которая гласит, что «не ислам завоевал Персию, а Персия завоевала ислам». Зороастризм и маздаизм сыграли важную роль в формировании шиитского течения в Персии. И в сегодняшней Исламской Республике Иран есть Высший руководитель (аятолла Али Хаменеи), который также является одновременно религиозным и национальным лидером. Также было с османскими халифами в недалеком прошлом и с римскими императорами в древности.

 

Факт того, что коммунизм (как ранее христианство) развивался в каждой области в соответствии с ее традициями, представлял большую опасность для глобалистов (как троцкистов, так и либералов). Следовательно, тенденция национал-коммунизма должна была быть остановлена.

 

Именно поэтому они решили подавить «восточную сторону», завершить Холодную войну и биполярность; и использовать теперь только капиталистическую либеральную систему как единственно приемлемую. Советский Союз и страны Варшавского договора были экспериментом, они перестали быть полезны, поскольку «властители» за кулисами осознали, что именно капиталистическая система наилучшим образом служит их целям.

 

 

 

Так родился «Новый мировой порядок», провозглашенный Бушем-старшим в надежде, что с падением Советского Союза Россия и другие евразийские страны будут лишены национального суверенитета и порабощены либерализмом. На протяжении 90-х Горбачев и Ельцин терпели расхищение олигархами и международными финансистами российского богатства и способствовали этому. Но с началом нового столетия государственный суверенитет начал восстанавливаться президентом Путиным, которого, благодаря этому, чернят на Западе словами вроде «авторитарный», «диктатор» и т.д.

 

 

 

Свободу, предлагаемую либерализмом, вкратце можно описать так: она предоставляет выбор между Кока-колой и Пепси или между Макдональдсом и Бургер Кингом. Это не более чем консьюмеризм, чистый материализм, где единственное, что имеет значение – выгода.

 

Все, кто не хотели быть управляемыми так называемой демократической системой или сотрудничать с ней, были несколькими оставшимися коммунистическими странами, такими, как Куба и Северная Корея, и нейтральными странами третьей позиции, такими как Югославия, Ирак, Ливия или Сирия. Глобалисты решили, что они должны быть уничтожены, одна за другой. В первую очередь все эти страны должны были быть демонизированы посредством СМИ (в этой связи был популяризован концепт «оси зла»), поставлены под угрозу и, в конце концов, истреблены в ходе войн во имя свободы и демократии.

 

В специфическом случае с Сирией есть один не очень известный факт: до начала кризиса президент Асад планировал развить стратегию Четырех морей, обратив свою страну в торговый узел между Черным, Средиземным, Аравийским и Каспийским морями. Как суверенное государство со стабильной валютой и национальным банком, не принадлежащим Ротшильдам, Сирия таким путем стала бы мощным геополитическим перекрестком. А в Ливии, между прочим, Каддафи пытался ввести золотой динар, что стало бы настоящим ударом по обманчивой международной долларовой экономике.

 

Возвращаясь к временам двухполярности:

 

Эти две глобалистские системы, используемые США и их союзниками (так называемым «свободным миром») с одной стороны и Советами и их союзниками – с другой, были соответственно, как мы знаем, капитализмом и коммунизмом. Эти идеологии - не противоположности, как многие думают, а «кровные братья», исходящие из одного и того же начала, одного и того же материалистического мировоззрения, одного и того же Weltanschauung  или cosmovisión, которое линейно и считает прогресс бесконечным, упуская из виду, что мировые природные ресурсы таковыми не являются.

 

Иными словами: капитализм и коммунизм – две стороны одной монеты.

 

Возвращаясь к духовной параллели, также можно утверждать, что коммунизм был ответом капитализму в XIX веке, подобно тому, как христианство было ответом иудаизму в веке первом.

 

Иудаизм – этническая религия. Иудеи называют себя избранным народом, злоупотребляя этой концепцией, негативно развившейся в некоторых направлениях иудаизма, как чувством расового превосходства и божественным правом деспотично властвовать над всеми, кто не принадлежит к их этнической религии, гоизмом. Иисус пришел, чтобы спасти евреев от изгнания, и потому был убит фарисеями, как и пророки до него. Сионизм – это современная версия фарисейства. Впоследствии Павел пытался расширить идею иудаизма (о том, что есть абсолютистский Бог, создатель, отделенный от всего, что он сотворил, который воздаст вам, если вы ему служите, и накажет, если нет) на весь народ Римской империи, создав, или сфабриковав (из учений Христа) «иудаизм для неиудеев». Карл Маркс может рассматриваться как Святой Павел XIX века, проповедующий необходимость экономического благополучия для всех, а не только для капиталистической «элиты». Разница между иудаизмом и другими этническими (языческими) верованиями Античности состоит в том, что иудаизм – первая религия (из тех, что до сих пор существуют), приписавшая себе статус абсолютной истины, и считающая, что все прочие духовные пути неверны, все другие дороги к Традиции – вздор. Он развился от генотеизма (веры в то, что Яхве был самым могущественным богом среди других богов других народов) к строго монотеистическому ревностному представлению о том, что Яхве – единственный Бог. Позже эта особенность была «унаследована» также христианством и исламом, но лишь в определенной мере. Ведь, подобно коммунизму, в секулярной социально-экономической современности, христианство и ислам приспосабливались к разным странам по мере своего распространения по Европе, Ближнему Востоку, Азии, Африке, а затем и Америке.

 

 

 

В христианстве во времена европейского Средневековья образовались два течения: гвельфы и гибеллины. Первые, безусловно, поддерживали Ватикан и Папу, будучи очень догматичными и нетерпимыми в религиозном смысле; гибеллины же были ориентированы на государство и поддерживали многополярность под властью Короля либо Императора, который должен был стать символическим религиозно-национальным лидером. Здесь также прослеживается параллель с коммунизмом, и мы могли бы рассматривать Сталина как гибеллина, а Троцкого – как гвельфа.

 

 

 

Что касается Империи и империализма, то это – два разных и, по сути, противоположных концепта. Империя осуществляет интеграцию, создавая континентальное единство теллурократического характера, которое уважает каждую из культур составляющих его народов; империализм  - это современная меркантильная пародия, не ограничивающая никакой земли, с единственной «родиной» - деньгами; он не создает, не интегрирует, но напротив, вынуждает и дезинтегрирует, разделяя и воюя, используя силу и обман, считая себя единственно возможной системой или «абсолютной истиной».

 

Сегодня, после Холодной войны, существует один лишь империализм, международный и меркантильный, который также известен под названиями глобализм и сионизм (современное фарисейство). 

 

С каждым днем этот империализм становится все более могущественным и разрушительным, поскольку массы не осознают, в чем кроется реальная опасность, и кто их реальные враги. Плутократия и ростовщичество (капитализм) – инструменты этой системы, которая для повышения эффективности работает над тем, чтобы идиотизировать массы (при помощи СМИ, телевидения, голливудского кино и т.д.) и расколоть их (пример - сунниты против шиитов в мусульманском мире или христиане против мусульман на Балканах, но, кроме того - мужчины против женщин в наших уже секулярных западных обществах или дети против родителей).

 

 

 

В геополитике существуют два течения, постоянно соперничающие друг с другом: атлантизм или талассократия (представленный Великобританией и Францией в колониальном прошлом, а сегодня - в основном Соединенными Штатами) и континентализм или теллурократия, евразийская концепция, в прошлом представленная Центральными державами, а сейчас, в основном, вновь поднимающейся Россией.

 

 

 

Атлантизм – это глобалистская геополитическая система, которая посредством коммерции – либерализма – стремится в конечном итоге навязать свой порядок всему миру – поскольку, как мы указали ранее, она считает себя единственно верной, единственно состоятельной системой. Континентализм, с другой стороны, верит в многополярную картину мира, а не в глобалистскую однополярную; однако в многополярной системе, согласно ему, должны быть разные силовые блоки с собственными зонами влияния у каждого.

 

 

 

Одним из этих силовых блоков была бы Евразия, начиная с Канарских островов и заканчивая Владивостоком. Другим, к примеру, Арабский мир (Нассер и баасизм в Ираке и Сирии), еще одним – объединенная Латинская Америка (Перон и Чавес поддерживали эту идею). Также выделяют Северную Америку, поскольку США – континентальная держава двух океанов, которой достаточно собственного природного богатства и которой не нужно грабить ресурсы (нефть, газ…) у зарубежных суверенных государств за тысячи километров от нее под предлогом «демократии» и внедрения своего социо-экономического (глобалистского) мировоззрения, которое их марионеточные политики считают не только наиболее желанным или наиболее приемлемым, но и единственно возможным, или «абсолютной истиной».

 

 

 

Это – светский догматизм Кали-юги.

 

 

 

Континентализм выступает за автаркию, за полный суверенитет. За самодостаточность, полную независимость. За сохранение традиционных границ вместе с природой, духовностью, семьей, государством. Атлантизм, напротив, нуждается для выживания в импорте и экспорте. Таким образом, он выступает за меркантилизм, к которому прилагаются материализм и  охота на богатых. А это – опасный рассадник для финансовых спекуляций, демонической практики создания денег из ничего, что порабощает людей ростовщичеством.

 

 

 

Континентализм стремится к дружественным отношениями между народами и нациями. Территориальная и политическая интеграция должны проводиться по взаимному согласию, а культурные перемены – быть желанными и востребованными, но без вмешательства во внутренние дела. Атлантизму, контролируемому паразитической «элитой» финансовых олигархов-жуликов, необходимо внедряться и грабить иностранные государства, чтобы выжить, поскольку это полностью соответствует его паразитическому характеру.

 

 

 

Важно отметить, как сказал Парвулеско, что мы должны интегрировать не Россию в «ЕС», а «ЕС» в Россию (которая, несмотря на фиаско 90-х продолжает сохранять свои традиционные особенности практически нетронутыми, чего нельзя сказать о Западе).

 

 

 

Имперские идеи немецкого геополитика Карла Хаусхофера, работавшего на евразийскую ось Берлин-Москва-Токио, должны быть изучены, распространены и доработаны с тем, чтобы противостоять империалистическому тезису англоамериканско-сионистской сферы (атлантизму), который постоянно пытается вывести из строя традиционные наземные торговые пути Евразии и еще больше поссорить евразийские народы, настраивая их друг против друга на религиозных основаниях или используя так называемый «исламский терроризм» (в действительности – саудовский ваххабитский терроризм, спланированный ЦРУ) в качестве троянского коня, с «Аль-Каидой» как действенным оружием против национальной суверенности и независимости, что мы видели на примере Югославии, Чечни, Ливии и Сирии.

 

 

 

В заключение: многополярность и глобализм – две единственно реальные антагонистические системы, борющиеся друг против друга, а вовсе НЕ капитализм и коммунизм, которые были созданы для отвлечения внимания и маскировки.