Мифы и реалии турецкой геополитики

После восстановления Азербайджаном контроля над территорией Нагорного Карабаха всё чаще аналитики стали замечать рост турецкой активности как в Кавказском регионе, так и шире – в Средней Азии. Эрдоган снова стал укреплять своё присутствие в тюркских государствах, начал продвигать турецкие интересы в Грузии, нацелился на Афганистан, где также значительная часть населения имеет тюркские корни (афганские узбеки).
При этом надо заметить, что такие тенденции не вписываются в неоосманизм. Большинство территорий, о которых идёт речь, никогда не были в составе Османской Империи. В эпоху холодной войны пантюркизм и пантуранизм искусственно поддерживался в Турции, стране НАТО, со стороны США. В последнее же десятилетие, когда Эрдоган начал проводить всё более и более суверенную и самостоятельную политику, пантюркизм существенно ослаб. И вот снова налицо явные признаки его возрождения. Но теперь в ином контексте. Это уже не давление Запада, использующего Турцию в большой игре против континентальной России, но личная инициатива Эрдогана.
Особенно это стало заметно после Карабаха, и на уровне имиджа и в Турции, и в самом Азербайджане победу приписали целиком альянсу Баку – Анкара. На самом деле решающим фактором  наряду с хорошей подготовкой к войне Алиева было согласие на силовое восстановление территориальной целостности Азербайджана со стороны Путина. Главные решения принимались именно в Москве. И от Путина зависело, чей Карабах.
Ранее Путин договорился с предыдущим президентом Армении Сержем Саргсяном о частичном разблокировании карабахаской проблемы за счёт передачи пяти районов. Но поддержанный Соросом и глобалистами Пашинян, устроивший в Ереване цветную революцию, аннулировал все договорённости. А с Путиным так не поступают. Именно благодаря политике Пашиняна и в ответ на действия проамериканского прозападного лобби в Армении Путин принял решение о Карабахе. Каким было это решение, мы видим сейчас. Оно могло быть совершенно другим. И здесь турецко-азербайджанский альянс, боюсь, ничего бы с этим поделать не мог.
Во многом так же обстоит дело и с турецкими позициями на Ближнем Востоке, который на самом деле некогда после Византии был территорией Османского контроля. И здесь Эрдоган ведёт свою более или менее успешную политику только потому, что Россия этому не мешает. При нынешней фронде Эрдогана с Западом, когда в июле 2016 года Запад и ЦРУ попытались вообще его скинуть, именно дискретная поддержка Москвы позволяет Анкаре укреплять свой суверенитет. 
Но эта политика Москвы, на многое закрывающей глаза в Сирии, Ливии, Ираке и теперь в Азербайджане, не следствие нашей слабости, а результат далеко идущего геополитического расчёта. Россия строит многополярный мир, стремясь максимально ограничить территорию единоличной гегемонии США. И амбициозный Эрдоган на практике этому содействует. Но всё это будет работать до определённой границы.
Такой границей является и военное партнёрство Анкары с русофобским Киевом, и слишком громогласное бравирование турецко-азербайджанским альянсом (забывая о Москве, где на самом деле всё и решалось), и активизации пантюркизма в Средней Азии. За исключением украинского направления, которое Анкаре стоило бы вообще свернуть (и чем быстрее, тем лучше), стальные векторы турецкой политики можно было продолжать – но лишь не от лица НАТО и при тщательном согласовании красных линий с Россией.
Заход Турции в Среднюю Азию –  уже не османизм, но определённая версия турецкого евразийства. Москва теоретически против этого ничего не имеет, но турецкое евразийство должно быть согласовано с русским евразийством, ведь и Казахстан, и Киргизия, и Узбекистан – не просто союзники России, но члены различных экономических и военных структур. Турция вполне могла бы к ним присоединиться и действовать в общем с Россией ключе.
Только так можно и урегулировать армянский вопрос, ведь Россия как-никак за Ереван в ответе. И послевоенная реконструкция региона должна учитывать интересы всех сторон. Включая кстати и Иран, которого в карабахской войне как-то забыли. А зря.
Евразийство является чрезвычайно важной идеологией именно в силу того, что оно не имеет догматов. Её некоторая неопределённость и открытость – её достоинство, а не недостаток.  Россия же – как heartland, сердечная земля, полюс Евразии и географическая ось истории – и есть главный фактор любых эффективных геополитических построений.
Если Анкара выбирает многополярный мир, то добро пожаловать в клуб и давайте обсуждать пожелания всех сторон. Если речь идёт о единоличной империалистической экспансии или о новом витке обслуживания интересов НАТО – это не просто неконструктивно, а самоубийственно.
России же, в свою очередь, самое время обратить особое внимание на потенциал евразийской доктрины – как в идеологическом, так и в геополитическом смысле.  Без идеологии и опираясь на чистый прагматизм, мы долгосрочные интеграционные проекты просто не вытянем.