Континентальная консервативная революция: южноамериканский сценарий

Любая консервативная революция, находящаяся за рамками давно уже бессмысленных понятий «левого» и «правого», немыслима без первостепенного условия sine qua non – решительно суверенного поведения ее лидеров. Если они управляются извне или хотя бы позволяют внешним силам управлять «командными высотами» экономики в своей стране, то это не консервативная революция, а фарс и симуляция, которая может закончиться в любой момент, как это демонстрирует нам прямо сегодня судьба Бразилии и Аргентины, где государственные перевороты в интересах США прошли без единой капли крови под видом легальных процедур с поразительной легкостью. Ранее в течение правления Обамы США удалось ликвидировать неугодные себе режимы в Гондурасе (путем военного переворота – впрочем, этот способ уже выходит из моды), Мексике (путем фальсификации президентских выборов, как и в Аргентине) и Парагвае (путем импичмента президенту со стороны олигархического Сената, как в Бразилии). Вместе с тем в Латинской Америке есть страны, которые оказались поразительно устойчивы к попыткам Вашингтона организовать там свержение власти. Среди них – Боливия. И причины этой устойчивости в немалой степени объясняются тем, что президент Эво Моралес хорошо усвоил ряд исторических уроков своей страны. О них сейчас и пойдет речь.

16 мая 2016 года исполняется 80 лет с момента события, которое сыграло важную роль не только в истории Боливии. В этот день в 1936 году к власти там пришли консервативные революционеры.

Что представляла собой Боливия к этому времени? Страна, в 1904 году лишившаяся выхода к морю в результате поражения от Чили и попавшая под власть компрадорской Либеральной («белой») партии, издавна находилась в рабстве у американских, британских, швейцарских компаний, добывавших горную руду, олово и нефть. Едва ли не половиной всех богатств Боливии владели евреи Хохшильды. Когда прошел слух о том, что в спорной территории Гран-Чако (занимавшей аж две трети Парагвая) найдена нефть, транснациональные корпорации разожгли кровавую и бессмысленную войну между Боливией и Парагваем. В обеих странах у власти стояли олигархи-капиталисты, только первую спонсировала американская Standard Oil, а вторую – британская Shell. Бои в этом районе происходили и в 20-е годы, но полномасштабные военные действия шли с 1932 по 1935 год и унесли жизни почти 100 тысяч человек с обеих сторон. Стараниями белых русских генералов и офицеров Парагвай одержал убедительную победу над Боливией (которой помогали немецкие специалисты), три четверти Гран-Чако были закреплены за ним. Однако нефть так и не нашли – точнее, ее найдут лишь в 2012 году… Боливийцы построили было порт для вывоза нефти, но и он оказался ненужным – сейчас нефть идет в Бразилию по совсем другому маршруту.

Кровавая война двух стран, населенных практически одним испаноязычным народом, вызвала усиление тех движений, кто выступал за свержение ига ТНК и возврат к великодержавной политике XIX века. В Боливии эти силы возглавил капитан Херман Буш Бесерра, в Парагвае – полковник Рафаэль де ла Крус Франко Охеда.
Еще в 1934 году группа офицеров во главе с Херманом Бушем сменила президента Боливии – одного ставленника олигархов на другого, более слабого. Следующим шагом и стал переворот 16 мая 1936 года, когда Херман Буш провозгласил себя президентом страны, но на следующий день решил передать власть своему соратнику Хосе Давиду Торо Руилове. Так в Боливии началась консервативная революция.

За один год правления Торо под идеологическим руководством Хермана Буша было сделано очень много. Прежде всего, надо было наладить отношения с Парагваем.
Как известно, являвшийся образцовым «закрытым» традиционалистским государством с 1814 по 1870 год (великая эпоха Франсии и Лопесов), Парагвай был физически уничтожен иностранными интервентами. Тогда в ходе войны 1865-1870 гг. были убиты 90% всего мужского населения, страна лишилась половины территории в пользу Бразилии и Аргентины. С тех пор в течение 66 лет слабым и нищим Парагваем руководили олигархи из партии так называемых «красных». При них шельмовалось великое прошлое Парагвая, павший в бою в 1870 году президент Лопес официально считался «преступником» по требованию «международного сообщества».

Но Чакская война ослабила власть олигархов, и 17 февраля 1936 года группа офицеров во главе с Рафаэлем Франко захватила власть. Именно президент Франко начал проводить консервативно-революционные меры. Был введен в действие новый трудовой кодекс с 8-часовым рабочим днем, обязательным выходным в воскресенье и правом на забастовки. Заработную плату повысили и стали выплачивать деньгами, а не ваучерами, как это было при парагвайских олигархах – предтечах Гайдара и Ельцина. Государственный Центробанк Парагвая получил монополию на ведение любых финансовых операций с заграницей – тем самым одним ударом Рафаэль Франко покончил с биржевыми спекулянтами. Нефтяные промыслы и торговый речной флот были национализированы, а британские корпорации выставлены вон из страны. Чтобы прекратить расхищение англичанами и американцами древностей, все памятники архитектуры, культуры и археологии Парагвая были объявлены национальным достоянием. Значительную часть земли Франко раздал 10 тысячам бедных семей – по 20 гектар на семью. Для всеобщего обучения были открыты сотни школ, средних специальных и даже высших учебных заведений.

Лопес был объявлен национальным героем, его останки найдены в безымянной могиле и перенесены в Пантеон, началось восстановление культа парагвайского великодержавия XIX века. Вместо оккупационной конституции, навязанной иностранными интервентами после убийства Лопеса в 1870 году, Франко принял новую конституцию. Государство из парламентско-олигархического становилось традиционно-кооперативным по образцу тогдашних Австрии, Португалии или Бразилии. Были созданы новые министерства и ведомства (труда, общественного здравоохранения, сельского хозяйства, ГО и ЧС). Профсоюзы, молодежь, ветераны Чакской войны были объединены в профессиональные корпорации. Не атомарные либеральные индивиды, а сословные корпорации теперь имели право голоса. Оплот олигархов-компрадоров – Либеральная партия – была запрещена. Не желая создавать порочную однопартийную систему, Рафаэль Франко создал вместо партии ряд движений в поддержку углубления консервативной революции, на двадцать лет предвосхитив гениальную находку Гамаля Абделя Насера – беспартийный режим правления.
Но результаты консервативной революции в Парагвае могли быть закреплены только при успешной внешней политике. Для этого надо было помириться с Боливией и найти союзников в Европе. Обе задачи были выполнены.

Приход к власти в Боливии 17 мая 1936 г. Торо и Буша открыл дорогу для копирования ими парагвайского образца. Для этого они начали сближение с родственным им по духу Франко. Уже в августе между братскими странами были восстановлены дипломатические отношения, пленные вернулись домой. Одновременно в Испании начался мятеж Франсиско Франко (он приходился парагвайскому Франко пятиюродным братом), и вопрос о том, на кого опереться в Европе, теперь перед Боливией и Парагваем не стоял. Главным врагом и для Торо и Буша, и для Франко была западная плутократия. К антитрадиционному и антинациональному марксизму у южноамериканских консервативных революционеров тоже симпатий быть не могло. Поэтому они начали перенимать опыт консервативных государств Европы с корпоративным устройством, а в военном плане понадеялись на помощь Италии и Германии. Рафаэль Франко заказал для Парагвая у Муссолини 60 военных самолетов, которые позволили бы отразить возможные атаки со стороны Аргентины.

Придя к власти, Торо и Буш стали копировать реформы Рафаэля Франко. Была национализирована вся нефтяная отрасль, а американская Standard Oil вышвырнута из страны. Американские капиталисты не хотели сдаваться без боя, поэтому Торо и Буш ввели войска на нефтепромыслы и выгнали их оттуда силой. Было создано министерство труда и введен в действие новый трудовой кодекс Боливии в подражание парагвайскому. Однако президент Торо по натуре был человеком не очень решительным и боялся довести дело борьбы за суверенитет и избавление от ТНК до конца. Поэтому 13 июля 1937 года Херман Буш сместил его и сам стал президентом. Не желая для себя никакой славы или богатств, оставаясь поначалу в чине капитана, он уже через месяц, 13 августа, узнал страшную новость: военная хунта в Парагвае, желая продолжения войны против Боливии, свергла Рафаэля Франко, который бежал в Уругвай. Херман Буш остался в одиночестве против олигархов – как своих, так и парагвайских.

Однако он не отступил и не испугался, а заявил: «Я занял пост президента не для того, чтобы служить капиталистам. Это они должны служить стране, и если они не делают этого по собственной воле, их заставят силой. Я клянусь Вам, товарищи, что я, Херман Буш, докажу этим Патиньо, Арамайо, Хохшильдам и всем эксплуататорам Боливии, что есть президент, который заставит их уважать свою страну. Если будет необходимо отдать свою жизнь, я отдам её и буду счастлив, что она послужила хоть чем-то моей бедной родине. Я не боюсь смерти. Вы меня знаете…»
Херман Буш практически довел начатое еще при Торо дело до конца. Он созвал Учредительное собрание и принял новую конституцию, устанавливавшую корпоративный строй – близкую к бразильскому аналогу Жетулио Варгаса или к той же парагвайской конституции Франко. Теперь в парламенте сидели не партийные политиканы, а представители профсоюзов от всех профессий. Крестьян представляли общины. Херман Буш был готов к диалогу с той частью оппозиции, которая отстаивала общенациональное дело борьбы с компрадорами и ТНК. Точную копию парагвайской модели представляло собой создание при Буше государственного Центробанка и внедрение трудового и образовательного кодексов. Страна покрылась сетью школ и училищ, возник новый университет (взамен закрытого при олигархическом режиме). В конституции был закреплен приоритет человеческой жизни и права на достойное существование над интересами частной капиталистической собственности. Пенсионная реформа также была скопирована с парагвайской модели. Поскольку в Боливии индейское население составляет большинство, то Херман Буш – сам человек немецкого происхождения с безупречно «нордической» внешностью – учредил День индейца и стал героизировать индейских партизан XIX века, ошельмованных либеральной креольской пропагандой. Индейцы получили доступ к земельным и водным ресурсам, а у угнетавших их колонистов этот доступ был отнят.

В области внешней политики Херман Буш сумел маневрировать. После свержения Рафаэля Франко в Парагвае тамошняя хунта отказалась закупать итальянские самолеты и не могла продолжать войну. Поэтому она сочла за лучшее заключить мир с Боливией. Переговоры шли с июля 1938 по январь 1939 года и успешно закончились подписанием предварительного мира по итогам Чакской войны.

Это стало возможным в том числе потому, что США и Британия более не могли отвлекать силы на войны в Южной Америке. Ситуация в мире обострялась с каждым днем. Фактически пожар мировой войны уже полыхал и в Европе, и в Восточной Азии. В Вашингтоне не могли больше терпеть наличия в Боливии у власти их заклятого врага. Когда американцы попытались настроить часть депутатов против Хермана Буша, он распустил парламент 24 апреля 1939 г. и объявил себя диктатором. 3 августа он согласился, наконец, получить звание полковника. Это было необходимо для того, чтобы повысить престиж президентской власти и нанести последний удар по олигархам: Буш сразу же объявил о национализации Горнорудного банка и введение государственной монополии на добычу олова и других цветных металлов. Все банкиры и капиталисты оставались ни с чем – ключевые отрасли экономики страны отныне становились государственными.

Тем временем в Москве уже вовсю шли переговоры Молотова и Риббентропа, и присоединение Боливии к вероятному новому пакту становилось вполне возможным. В этих условиях силы «без имен, без спин, без лиц» решились на крайнюю меру.

В Парагвае 15 августа президентом Парагвая был объявлен угодный США самозваный маршал Эстигаррибия. Одновременно в Чили была предпринята неудавшаяся попытка государственного переворота. Американская удавка вокруг Боливии затягивалась.

Рано утром в день заключения пакта Молотова-Риббентропа, 23 августа 1939 г., 35-летний президент Херман Буш был найден застрелившимся в своем президентском кабинете. Его ближайшие соратники уверяли, что в последние дни президент был склонен к депрессии и часто заговаривал о самоубийстве. Народ, однако, в эту версию не поверил. Почти вся Боливия вышла на улицы хоронить своего президента как национального героя и требовать розыска вероятных убийц. На следующий день Херману Бушу было посмертно присвоено звание генерал-лейтенанта, от которого он категорически отказывался при жизни. Его соратники, включая вице-президента, однако, не проявили должной решительности и практически без борьбы уступили место военной хунте, которая вернула к власти олигархов и отменила национализацию.

Однако героическая эра консервативной революции в Парагвае (1936-1937) и Боливии (1936-1939) не прошла бесследно. Многие достижения Рафаэля Франко и Хермана Буша не были упразднены. Большинство введенных ими законов, ведомств, учреждений, учебных заведений, праздников сохранились и уже не могли быть отменены. Никакие олигархические правительства уже не осмелились осквернить их память и формально не государственном уровне герои продолжали чтиться и десятилетия спустя. Сам Рафаэль Франко еще не раз участвовал в политической жизни Парагвая.

Богатый опыт 30-х годов пригодился и во время смутных 50-х годов, когда в Боливии и Парагвае была продолжена часть реформ Франко и Буша, и в новейшее время. В 2005 году к власти в Боливии пришел Эво Моралес, а президентом Парагвая в 2008 году стал Фернандо Луго. Оба они провозгласили свое преемство от курса Франко и Буша и в 2009 году заключили окончательный вечный мир между своими странами. В Парагвае снова была проведена раздача земли крестьянам, а в Боливии – наделение автономией и природными ресурсами индейских общин и национализация нефти и цветных металлов. Действуя по рецепту Хермана Буша, Эво Моралес вновь ввел армию на нефтепромыслы и вышвырнул из страны американские корпорации. И хотя режим Луго пал в 2012 году в результате государственного переворота, устроенного проамериканскими наркобаронами в форме импичмента, но в Боливии на этот раз всё-таки удалось довести дело до конца и построить тот самый строй, о котором мечтал Херман Буш Бесерра, чье имя ныне носит одна из провинций страны. Хотя бы в этот раз уроки истории были извлечены должным образом.