Геополитика средиземноморского природного газа

За последние два десятилетия серия крупных открытий природного газа в восточном Средиземноморье оказала глубокое влияние на международные отношения в регионе. Что еще более важно, геологические данные свидетельствуют о том, что эти открытия – только малая часть средиземноморского углеводородного богатства, которое может значительно изменить геополитику региона.

Средиземное море образовалось около 30 миллионов лет назад, когда Африканская континентальная плита столкнулась с Евразийской плитой. Две плиты все еще сталкиваются, поэтому регион так подвержен сейсмической и вулканической активности.

Технически, Средиземное море – это залив Атлантического океана. Гибралтарский пролив шириной восемь миль соединяет Средиземное море с Атлантическим океаном. Помимо того, что пролив является судоходным путем, он выполняет еще одну важную функцию: он обеспечивает приток атлантических вод в Средиземное море.

Испарение приводит к потере около шести футов воды в год в Средиземном море. Приток из Черного моря и рек, окружающих Средиземное море, вместе с осадками составляет около двух футов от этой потери. Остающийся дефицит восполняется за счет притока атлантических вод. Без этого притока Средиземное море в значительной степени высохло бы менее чем за тысячелетие – долгое время по человеческим историческим стандартам, но даже не мгновение с геологической точки зрения.

Продолжающееся столкновение между африканской и евразийской плитами время от времени блокировало Гибралтарский пролив, что приводило к циклу опорожнения и наполнения. Считается, что Средиземное море пересыхало десятки раз за свою историю, чтобы снова наполняться, когда атлантические воды вернулись. Последний раз Средиземное море наполнялось примерно пять миллионов лет назад.

Результатом этих тектонических сил является сложная геология восьми различных суббассейнов с метаморфизованными осадочными породами песчаника, известняка и сланца; морскими карбонатами и плотными слоями испарений. В совокупности они создают идеальные условия для возникновения нефтяных и газовых месторождений.

Углеводороды в Средиземном море

Несмотря на то, что все страны Северной Африки, окружающие южный берег Средиземного моря, являются производителями углеводородов, средиземноморский регион изучен очень слабо. Оценки углеводородного потенциала региона варьируются от запасов размером с Северное море – до потенциально содержащих до 50 миллиардов баррелей нефти, или ПБ, и до 500 триллионов кубических футов, или TCF, природного газа. Последнее число примерно сопоставимо с континентальными запасами США.

На сегодняшний день основные открытия были сделаны в дельте Нила и Левантийском бассейне. Последний охватывает обширную территорию к северу и востоку от дельты Нила – до южной части Кипра – и простирается до восточного побережья Средиземного моря. По данным Геологической службы США, только в этих двух регионах запасы природного газа оцениваются в 345 кубических футов и более двух миллиардов баррелей нефти.

Открытие месторождения «Ноа» (1999 год) и месторождения «Мари-Б» (2000 год), оба из которых были относительно небольшими по размеру, положило начало серии крупных открытий газовых залежей: «Тамар» и «Тамар SW» (Израиль/2009/11 TCF), «Левиафан» (Израиль/2010/21.5 TCF), «Афродита» (Кипр/2011/4.5 TCF), «Зохр» (Египет/2015/30 TCF), «Калипсо» (Кипр/2018/6-8 TCF) и «Главкус» (Кипр/2019/5- 8 TCF). Вместе эти шесть месторождений содержат более 80 кубических футов природного газа. Поскольку Левантийский бассейн не был полностью изучен, а в Средиземном море есть еще семь других осадочных бассейнов, которые еще менее изучены, оценка в 500 кубических футов газа может оказаться чрезмерно консервативной.

Открытия израильтян и киприотов были сделаны в одном из месторождений песчаника, который широко встречается по всему Средиземноморью. Египетское открытие было сделано в карбонатах, похожих на структуры карбонатных рифов, на которых расположены многие береговые нефтяные месторождения Ливии. Плотные известняковые и сланцевые месторождения, такие как нефтематеринская порода, экономически разработанная американскими нефтедобывающими компаниями, также широко представлены в Средиземном море и могут представлять собой еще один потенциальный запас углеводородов.

Более того, по крайней мере в Левантийском бассейне химический анализ обнаруженного природного газа предполагает, что могут быть даже более глубокие залежи как биогенного, так и абиогенного газа. В Средиземноморском регионе практически не проводилось сверхглубокое морское бурение. Короче говоря, углеводородный потенциал Средиземного моря может быть на несколько порядков больше, чем это предполагают даже самые оптимистичные оценки.

Средиземноморская геополитика и природный газ

Открытие крупных залежей природного газа в восточном Средиземноморье уже имело широкомасштабные геополитические последствия. Если эти открытия продолжатся и углеводородный потенциал региона будет подтвержден, последствия будут еще более драматичными.

Открытия «Левиафана» и «Тамира» превратили Израиль из нетто-импортера углеводородов в нетто-экспортера. Аналогичным образом, месторождение «Зохр», когда оно будет полностью освоено, также сделает Египет чистым экспортером газа. Открытие левантийского газа также привело к установлению тесных рабочих отношений и заметному потеплению отношений Израиля с Грецией и Кипром. Исторически сложилось так, что обе эти страны были на стороне властей Палестины и часто имели трения с правительством Израиля.

Для Иерусалима экспорт израильского газа соседям и потенциальное участие в разведке газа в других частях Средиземноморья может дать ему значительные дипломатические рычаги воздействия и привести к улучшению отношений со многими из его средиземноморских соседей, а также к экспортному доступу на рынки в регионе Ближнего Востока и Северной Африки.

Крупные открытия газа в соответствующих частях Левантийского бассейна также могут оживить несостоявшиеся государства, такие как Ливан и Сирия. С другой стороны, перспектива огромного притока углеводородов также может стать катализатором межрелигиозного насилия.

У Египта есть некоторые экспортные мощности по сжиженному природному газу, или СПГ, а Кипр строит дополнительные мощности по экспорту СПГ. Но трубопроводы – это самый дешевый и лучший способ подключения к существующей газовой инфраструктуре Европы. Европейский Союз потребляет примерно 16,6 триллиона кубических футов газа в год; это логический выход для экспорта природного газа из региона. В настоящее время ЕС получает 40% газа из России, 30% из внутренних источников и 25% из Норвегии/Северного моря. Остаток поступает за счет импорта СПГ из из месторождений Северной Африки. Поскольку добыча газа в Северном море и внутренняя добыча газа быстро сокращаются, Россия готова резко увеличить свою долю в импорте газа в Европу.

В 2019 году Кипр, Египет, Франция, Греция, Израиль, Италия, Иордания и Палестинская автономия организовали Восточно-Средиземноморский газовый форум, или EMGF. EMGF – это межправительственная организация, базирующаяся в Каире, которой поручено увеличить экспорт природного газа из региона. Организация также играет ведущую роль в формировании консенсуса в отношении того, какие трубопроводы в Европу лучше всего будут соответствовать ее потребностям. США и ЕС имеют статус наблюдателей в EMGF.

Италия сыграла важную, но в целом невысокую роль в разработке газовых запасов Средиземного моря. ENI, государственная энергетическая компания Италии, является оператором газового месторождения «Зохр» в Египте. Вероятно, что большая часть экспорта средиземноморского газа будет проходить через Италию, чтобы соединиться с остальной газовой сетью Европы. Италия также активно участвовала в разведке углеводородов в Северной Африке, особенно у берегов Ливии – региона, который ENI хорошо знает и чей углеводородный потенциал практически не исчерпан.

В EMGF явно отсутствуют две страны, на которые может существенно повлиять разработка средиземноморского природного газа: Турция и Россия.

Потребление газа в Турции утроилось за последние два десятилетия и продолжает быстро расти. Однако, страна может обеспечить лишь около 1% своих потребностей из внутренних источников. Примерно половина газа в Турцию поступает из России; 18% – из Ирана; 11% поступает из Азербайджана, а остальная часть – из разных источников.

Объем импорта российского газа Анкарой относительно легко увеличить, но Анкара также опасается чрезмерной зависимости от Москвы в своих энергетических потребностях. В Центральной Азии, Иране и Ираке имеются значительные запасы природного газа, но для их использования, вероятно, потребуются дополнительные трубопроводы. Маршрут «Каспийское море – Азербайджан – Грузия» является наиболее надежным с политической точки зрения, но требует преодоления чрезвычайно пересеченной местности.

Более того, Турция считает, что она может получить значительные дипломатические и экономические рычаги влияния, позиционируя себя в качестве энергетического центра между Европой, Россией и Центральной Азией. Существует более полудюжины трубопроводов, по которым газ из России и Средней Азии доставляется в Турцию, а оттуда в Европу.

Анкара предложила израильско-турецкий трубопровод для транспортировки газа из Левантийского бассейна в Турцию. Учитывая растущий спрос на энергоресурсы и близость расположения, Турция является логическим рынком для газа восточного Средиземноморья. Однако ни Израиль, ни Египет, ни Кипр – три страны, с которыми у Анкары были особенно сложные дипломатические отношения – не поддержали эту идею. Вместо этого они предложили трубопровод East-Med, чтобы доставить газ в Грецию и там соединить его с Италией и остальной частью европейской газовой сети через Трансадриатический трубопровод.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган выразил обеспокоенность тем, что, если значительные объемы средиземноморского газа поступят в Европу, роль Турции как энергетического узла может быть сведена на нет. Вот почему он настаивает на том, что без участия Турции будет невозможно полностью освоить газовые запасы Восточного Средиземноморья.

Турция не подписала Конвенцию Организации Объединенных Наций по морскому праву или UNCLOS. Следовательно, она не признает исключительные экономические зоны, предусмотренные UNCLOS для морских стран. Более того, Анкара не признает легитимность Республики Кипр и ее притязаний на территориальные воды, которые ее окружают. Кроме того, турецкое правительство считает, что острова, такие как греческие острова в Эгейском море, не должны иметь права на исключительные экономические зоны и что претензии крупных морских государств должны иметь приоритет над претензиями малых островов.

Кроме того, Анкара в последние годы неоднократно продвигала концепцию «Голубой Родины» (Mavi Vatan). Этот термин является сокращением утверждения Анкары о том, что Севрский договор 1920 года, положивший конец враждебным действиям между Османской империей и союзными державами, неправомерно лишил Турцию многих ее исторических островов и морских владений в Эгейском море и Восточном Средиземноморье. Восстановление этих владений позволит Турции поставить под свой контроль еще 178 000 квадратных миль Средиземного моря.

Турция проводит все более агрессивную внешнюю политику в Восточном Средиземноморье. Она направила буровые корабли в сопровождении кораблей ВМС Турции в воды, на которые претендует Кипр, а в одном случае – для бурения месторождений, которые уже были сданы кипрским правительством в аренду иностранным нефтяным компаниям.

В ноябре 2019 года Турция достигла соглашения с правительством национального согласия (ПНС) в Триполи, в соответствии с которым она будет поставлять войска и вооружение в ПНС в обмен на возможности инвестировать в ливийский нефтяной сектор. В рамках этого соглашения Анкара и ПНС договорились о демаркации территориальных вод между двумя странами по диагонали, которая шла от Дерны до египетской границы на востоке Ливии, через юго-западный угол Анатолии от Мармариса до Анталии между Ливией и Турцией. Регион пересекает исключительную экономическую зону Греции, как указано в UNCLOS.

Соглашение осудили множество средиземноморских стран, а также США и ЕС. Ливийский парламент в Триполи отказался его ратифицировать. 27 января 2021 года меморандум Turkish–GNA о морских зонах был отменен Апелляционным судом Ливии Аль-Байда. Тем не менее, турецкое правительство продолжает настаивать на том, что соглашение представляет собой действительную демаркацию контролируемых Турцией вод.

Агрессивность Турции по отношению к своим средиземноморским соседям привела к ухудшению ее отношений с ЕС, в частности с Францией, и может привести к дальнейшей дипломатической изоляции Анкары.

Нет никаких сомнений в том, что разработка газовых месторождений Леванта будет легче с турецким сотрудничеством. Однако Израиль, Кипр и Египет сопротивляются попыткам Турции заняться разработкой этих газовых месторождений. Турция намекнула, что заблокирует прокладку трубопровода East-Med и может направить для этого военные силы. Такое поведение только изолирует Турцию и, вероятно, вызовет конфронтацию с ЕС и, возможно, даже с США.

На сегодняшний день Россия сыграла незначительную роль в разработке газовых месторождений Левантийского бассейна. Российские государственные энергетические компании предложили свою помощь в финансировании разработки газовых месторождений Кипра, но в остальном не проявили участия в данном вопросе.

Несмотря на важность открытий средиземноморского газа, они бледнеют по сравнению с потреблением газа ЕС и российским экспортом. ЕС потребляет около 16 кубических футов природного газа в год, около 40% которого поступает из России. Газовые месторождения Левантийского бассейна представляют собой пятилетние поставки для ЕС и 12-летние поставки для российского импорта.

Россия рассчитывает, что ее импорт газа в ЕС будет расти по мере того, как на месторождениях в Северном море и в Европе сокращается добыча газа на суше. Основной проблемой для российских планов является либо рост экспорта СПГ в Европу из США или Персидского залива, либо значительный рост поставок газа из Средиземноморского бассейна. Если другие осадочные бассейны Средиземного моря будут иметь такую ​​же геологию, что и Левантийский бассейн, этот регион может оказаться на пороге длительного роста добычи природного газа.

ЕС выразил озабоченность в своей политике «безопасности энергоснабжения», согласно которой он диверсифицирует свои источники энергии, чтобы не попасть в зависимость от российского газа. Эта политика ограничит рост экспорта российского газа и, вероятно, также снизит цены, независимо от того, что произойдет с разработкой газовых месторождений в Средиземном море.

Есть политические проблемы, которые необходимо будет преодолеть. Большая часть южной окраины Средиземного моря политически нестабильна. Ливия все еще находится в состоянии гражданской войны. Тунис и Алжир тоже вполне могут объединиться. Многие морские границы не были полностью очерчены, в частности – воды вокруг Ливии и части балканского побережья Адриатики. Во Франции и Испании в настоящее время действует мораторий на разработку морских месторождений углеводородов в Средиземном море, хотя перспектива обнаружения крупных газовых месторождений вполне может привести к изменению ситуации. Внешняя и энергетическая политика Турции в Восточном Средиземноморье потенциально дестабилизирует регион и может спровоцировать конфронтацию с одним или несколькими ее морскими соседями.

Два других возможных крупных игрока в регионе – это США и Китай. На сегодняшний день оба они сыграли второстепенную роль. При администрации Трампа США подтолкнули ЕС к тому, чтобы использовать американский СПГ вместо российского. Учитывая свою политику в области климата, администрация Байдена вряд ли будет агрессивно продвигать экспорт СПГ. США поддерживают разработку углеводородных ресурсов восточного Средиземноморья, рассматривая это как способ экономического укрепления как Израиля, так и Египта – двух важных американских союзников в регионе, – даже несмотря на то, что средиземноморский газ будет конкурировать с экспортом СПГ из США.

Китай не принимал непосредственного участия в разработке газовых ресурсов Средиземного моря. Запасы газа в Центральной Азии и на Ближнем Востоке ближе к Китаю, их легче получить и транспортировать. В рамках инициативы «Один пояс, один путь» китайские государственные компании вложили значительные средства в инфраструктурные проекты в Средиземноморском регионе. Эти проекты включают широкий спектр инвестиций в портовые сооружения и промышленные объекты по всему Средиземноморью.

В частности, Shanghai International Port Group приобрела 25-летний контракт на управление портом Хайфы, а компания China Harbour Engineering строит новый портовый терминал в Ашдоде, Израиль. Китайский судоходный конгломерат COSCO приобрел 51% акций компании Noatum Port Holdings, которая, в свою очередь, владеет, среди прочего, контейнерными терминалами в Бильбао и Валенсии, Испания. Он также приобрел 67% акций греческого порта Пирей и вместе с Qingdao Port International инвестировал в контейнерный терминал Вадо-Лигуре в Италии. Euro-Asia Oceangate приобрела 64,5% акций терминала Кумпорт в Амбарли, в устье пролива Босфор на Черном море. В совокупности эти инвестиции составляют около трех миллиардов евро.

Средиземноморский газ, скорее всего, будет поступать на европейские рынки по трубопроводам, но разработка газовых ресурсов региона в масштабах Средиземного моря приведет к резкому увеличению портовых мощностей и промышленных объектов. Стоимость разработки шести крупных газовых месторождений Левантийского бассейна составит от 20 до 25 миллиардов долларов. Газовый бум во всем Средиземноморье может привести к новым инвестициям в области энергетики в регионе на сумму более 100 миллиардов долларов.

Бум природного газа в Средиземном море реален. Что еще предстоит выяснить, так это будут ли другие осадочные бассейны региона столь же плодовитыми. Если это так, Средиземное море вполне может превратиться в крупного поставщика природного газа в Европу в ущерб экспорту газа из России и, в меньшей степени, планам Америки по экспорту СПГ.

Такое развитие событий обрушит гигантские углеводородные потоки на небольшие средиземноморские страны, такие как Кипр, Мальта, Албания или Хорватия. Это также могло бы способствовать восстановлению таких несостоявшихся государств, как Ливан и Сирия. Это приведет к новым согласованиям и коалициям, но также, вероятно, вызовет конфликт между странами, которым посчастливилось испить из рога изобилия – и теми, у которых нет крупных залежей природного газа.

Углеводородные богатства – это палка о двух концах, которая может вызвать усиление социальных конфликтов в государствах со слабым управлением, особенно в странах, расположенных на северо-африканском побережье.

Турция представляет собой особую проблему. В случае Анкары открытие природного газа стимулировало и без того все более реваншистскую внешнюю политику и может привести к более конфронтационной позиции между Турцией и ее морскими соседями.

Проще говоря, газовый бум в Средиземном море создаст множество экономических возможностей, но также создаст новые риски для стабильности региона.

Источник