Геополитика победы Дональда Трампа

Геополитика сыграла центральную роль в последних президентских выборах в США. Дональд Трамп и Камала Харрис соперничали не только в плане социально-экономического устройства страны, но и в своих мировоззрениях. Мир стоит на пороге новой крупной войны между великими державами, поскольку прокси война НАТО и России на Украине и взаимные израильско-иранские удары подталкивают всех ближе к грани полномасштабного конфликта. Напряженность в отношениях между США и Китаем также продолжает расти.

Все три линии разлома обострились в результате американского вмешательства в Евразии. США подтолкнули Украину, Израиль и трехстороннюю группу Япония-Тайвань-Филиппины к агрессивному противостоянию России, Ирану и Китаю, трем самым мощным движущим силам многополярности на суперконтиненте. Эти планы уже были реализованы задолго до вступления Джо Байдена в должность, но они были приоритетными для его либерально-глобалистской администрации, которая полностью поддерживала позиции единомышленников из “глубинного государства”.

Под последним подразумевается постоянная военная, разведывательная и дипломатическая бюрократия США, хотя иногда в это определение включаются и другие силы, такие как научные круги, богатые филантропы и инвесторы, связанные с государством, и другие. Независимо от того, как кто-то определяет “глубинное государство” и считает ли его единым действующим лицом или разрозненной группой конкурирующих сил, оно несет ответственность за разработку и реализацию политики.

Что их объединяет, так это их вера в сохранение гегемонии США, но иногда они расходятся во мнениях относительно наиболее эффективных средств достижения этой цели. Истеблишмент “глубинного государства” традиционно стремился сдерживать Россию – будь то Российская Федерация или Советский Союз, – но постепенно начал обращать внимание на усиление Китая в начале 2000-х годов и вместо этого стал уделять приоритетное внимание его сдерживанию. События 11 сентября перечеркнули оба плана, после чего “глубинное государство” остановилось на сдерживании России в первую очередь как средстве, способствующему последующему сдерживанию Китая.

Члены его истеблишмента люто ненавидят Трампа с тех пор, как после его неожиданного избрания в 2016 году он вместо этого сделал поворот в сторону сдерживания Китая, но его обещанное сближение с Россией в конечном итоге было сорвано их подрывными усилиями, после чего они внесли свой вклад в то, чтобы лишить его победы в 2020 году. С приходом Байдена к власти они смогли продолжить с того места, на котором остановились, и реализовать стратегию, которую они первоначально разработали для Хиллари Клинтон, а именно усугубить дилемму в области безопасности между Россией и НАТО.

Китай вновь занял второе место по сдерживанию России, что побудило Владимира Путина в декабре 2021 года поделиться своими запросами о гарантиях безопасности с целью реформирования архитектуры европейской безопасности, чтобы смягчить обострение напряженности времен новой холодной войны в этой части Евразии. Однако его предложения были отклонены, что вынудило его прибегнуть к применению силы для обеспечения интересов национальной безопасности России на Украине, где НАТО тайно расширила свое присутствие в рамках этой политики сдерживания.

В результате прокси войны, которая бушует с февраля 2022 года, Россия и США оказались ближе к грани ядерной войны, чем когда-либо со времен Карибского кризиса. Более чем полтора года спустя Израиль почувствовал, что полная поддержка Украины со стороны США придала ему смелости начать полномасштабную войну с Газой после нападения ХАМАС 7 октября. Затем оно было расширено включением точечных ударов по иранским объектам, как внутри этой страны, так и в Сирии, что спровоцировало их ответные удары, которые также привели этот регион к краю пропасти.

Азиатско-Тихоокеанский регион сравнительно более стабилен, но США воспользовались всеобщим вниманием к этим другим уголкам Евразии, чтобы незаметно расширить "АУКУС" за счет неофициальных партнерских отношений с Японией, Тайванем и Филиппинами, что создало основу для азиатского НАТО, которое еще предстоит официально оформить. Китай видит, что происходит, и поэтому реагирует очень осторожно, чтобы непреднамеренно не спровоцировать более масштабный конфликт, подобный тому, который последовал за российской спецоперацией. Однако ситуация по-прежнему остается очень опасной.

Трамп пообещал положить конец войнам в Восточной Европе и Западной Азии, намекнув при этом, что он не хочет, чтобы подобная война разразилась в Азиатско-Тихоокеанском регионе, хотя он, вероятно, возобновит свою торговую войну с Китаем. Он бизнесмен, который считает приоритетным внутреннее развитие своей страны, в том числе пополнение ее пустых запасов, которые были переданы Украине, и обеспечение безопасности границы с Мексикой, а не разжигание войны по идеологическим или финансовым соображениям. Это мировоззрение у Харрис является полностью противоположным.

Она и стоящий за ней истеблишмент “глубинного государства” хотят бесконечных войн по вышеупомянутым причинам, связанным с агрессивным распространением их радикальной либерально-глобалистской повестки дня и получением прибыли от последующего роста возможностей для бизнеса военно-промышленного комплекса. Они также придерживаются политики “разделяй и властвуй”, инициатором которой был покойный Збигнев Бжезинский и которая заключалась в ведении гибридных войн с целью посеять "созидательный хаос" по всей Евразии, в то время как Трамп скорее является геополитическим балансиром под влиянием Генри Киссинджера.

Первая школа мысли была преобладающей в американском “глубинном государстве” со времен окончания старой холодной войны, в то время как вторая пережила свой расцвет при Никсоне, и именно ее Трамп и его меньшинство сторонников в “глубинном государстве” хотят возродить в современных геополитических условиях. Неясно, какую форму может принять современная “триангуляция”, и она может не увенчаться полным успехом, если “глубинное государство” снова начнет саботировать его, но ожидается, что она будет гораздо более мирной, чем политика Бжезинского.

Объяснив различия во взглядах на “глубинное государство”, которые представляли Трамп и Харрис, теперь пришло время поговорить о влиянии, которое это оказало на электорат. В целом, американцы, по-видимому, голосовали, думая в первую очередь об экономических проблемах, но многие также знали, что голосование за Трампа означало голосование за мир, в то время как голосование за Харрис означало голосование за войну. Таким образом, страх, который многие испытывают перед Третьей мировой войной в наши дни, возможно, сыграл важную роль в его победе.

Есть и другие причины, по которым за него проголосовали определенные демографические группы. Американская община польского происхождения, которая в основном проживает в колеблющихся штатах Пенсильвания, Мичиган и Висконсин и за которой Харрис пыталась ухаживать в последние месяцы, была названа NYT влиятельной. Однако ранее Politico предупреждало, что панибратство Харрис по поводу того, что Трамп готовится передать Польшу Путину, может иметь неприятные последствия, поскольку большинство избирателей "Ржавого пояса" заботят только экономические проблемы.

На момент написания статьи остается неясным, сыграли ли американцы польского происхождения в конечном счете эту роль создателей королей в Пенсильвании или нет, но многие из них не имеют таких тесных связей с родиной своих предков, как предполагала Харрис, и поэтому, вероятно, не были затронуты ее риторикой. Интересно, что в итоге амиши проголосовали в “беспрецедентном количестве”, как описала New York Post, благодаря усилиям одного страстного активиста, и это могло бы дополнить роль американцев польского происхождения, о которой сообщалось ранее.

Однако можно с уверенностью предположить, что латиноамериканцы и особенно пуэрториканцы в ключевом колеблющемся штате Пенсильвания не выступили массово против Трампа, как утверждали СМИ, после того, как комик отпустил неприличную шутку об острове из мусора за несколько дней до выборов. В настоящее время проводится анализ данных, но, похоже, они придавали большее значение его социально-экономической политике, в том числе его жесткой линии в отношении нелегальной иммиграции, чем политике демократов в отношении идентичности, вызывающей разногласия.

Во всех трех случаях призывы Трампа к внутренней и внешней политике, обращенные к этой демографии, привели к тому, что многие из них проголосовали за то, чтобы Пенсильвания покраснела, что принесло ему победу на выборах. Как только будут доступны все данные, следует провести дополнительные исследования, чтобы выяснить, в какой степени конкретные политики убедили их поддержать его в борьбе с Камалой, особенно ту роль, которую сыграло его мировоззрение. На данный момент, однако, можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что это не было незначительным.

Однако все это было бы напрасно, если бы не кибергеополитический аспект Элона Маска, который освободил Twitter (теперь X) от драконовской цензуры истеблишмента “глубинного государства”, завершив покупку этого гиганта социальных сетей в конце 2022 года. Если бы прежний статус-кво все еще сохранялся, то американцам было бы трудно обнаружить, что многие из их соотечественников сомневаются в заявлениях правительства точно так же, как и они сами, что, возможно, деморализовало бы их настолько, что они отказались бы голосовать.

Предоставив им платформу, на которой они могут свободно делиться своими взглядами, не опасаясь политической цензуры, как раньше, что помогло им наладить контакты друг с другом и сделать все необходимое для победы на выборах в этом году, Маск внес огромный вклад в победу Трампа, который трудно переоценить. Несмотря на несовершенство, проведенные им реформы значительно раскрепостили американский Интернет, что положило конец фактической монополии “глубинного государства” на внутренний дискурс, которая ранее поддерживалась Twitter.

Это привело к тому, что Twitter превратился из “национального интернета”, не имеющего выхода в сеть, во что-то более похожее на “глобальное достояние”, каким он изначально и задумывался. Сам Маск своими твитами о выборах и украинском конфликте способствовал возникновению дискуссий о внутренней политике и даже геополитике, которые заставляли задуматься. Хотя его критики утверждали, что он воздействовал на пользователей, на самом деле он поощрял их обсуждать эти деликатные вопросы и узнавать о них больше.

Он создал среду, в которой люди, наконец, почувствовали себя комфортно, выражая свои мысли, без необходимости подвергать себя самоцензуре из-за страха, что их забанят или заблокируют их аккаунт за нарушение неписаных либерально-глобалистских идеологических догм. В очередной раз его реформы оказались несовершенными, и некоторые люди по-прежнему находятся под теневым запретом, но Twitter (теперь X) - это платформа, которой он владеет, сильно отличается от той, которую он унаследовал, и это помогло победить истеблишмент “глубинного государства”.

Уникальность Маска в том, что он сотрудничает с некоторыми из тех же самых структур “глубинного государства”, такими как Пентагон, но при этом он по-прежнему достаточно независим и влиятелен (благодаря своему огромному богатству и владению Twitter/X), чтобы продвигать конкурирующие программы. Как и у Трампа, его мировоззрение гораздо ближе к балансирующему подходу Киссинджера, который ставит во главу угла внутреннее развитие эпохи Никсона, чем к мировоззрению Бжезинского, который хочет развязать “творческий хаос” по всему миру в целях "разделяй и властвуй".

Ни Трамп, ни Маск не являются “угрозой” для “глубинного государства” как института, они просто представляют философскую школу меньшинства, которая не была доминирующей на протяжении десятилетий и, как считалось, находилась на грани идеологического вымирания из-за отсутствия лучшего описания. Однако в то же время именно из-за того, что Трамп отстаивал именно это мировоззрение, его идеологические соперники были одержимы идеей саботажа и даже, возможно, пытались его убить.

Они все еще могут преуспеть точно так же, как они разрушили его предыдущее обещание восстановить связи с Россией, но преждевременно предсказывать, что произойдет, и неразумно верить в рассказы о “гибели и мраке” после того, как историческое возвращение Трампа придало смелости его базе и сторонникам “глубинного государства”, как никогда раньше. Что бы ни происходило, а со временем это станет яснее, наблюдателям следует помнить о роли, которую геополитика сыграла в его победе, и исследователям следует изучить это более внимательно после того, как будут получены данные.