Геополитический l`imaginaire

По мнению Дюрана, воображение динамически организует схемы, чтобы гомогенизировать представления, возникающие в результате процесса проецирования внутренних схем на реальность. Как предположил его наставник Гастон Башляр, Дюран считает, что мы должны отказаться от цели поиска универсального и одностороннего значения символов и изучать вместо этого траекторию, начертанную ими в воображении. Фокусировка на траектории подчеркивает динамизм, лежащий в основе символов; другими словами, базовая схема и ее проекция подразумевают движение, производное от тела.

Некоторыми примерами наиболее релевантных схем движения являются «путь от–к» и схемы ориентации «вход–выход». Последнее лежит в основе многих лингвистических структур, таких как «Я высказал свои чувства» или «Идея внезапно пришла мне в голову».

Эмпирическая основа этой ориентации на вход / выход опирается на телесный опыт восприятия наших тел как контейнеров с границами. Эта эмпирическая основа также обнаруживается в развитии идеи самости, и именно эта эмпирическая основа использовалась Г. Башляром для определения его «аксиоматических метафор», на которых Дюран основывал свои «аксиоматические схемы» при изучении символизма. Согласно Дюрану, символы являются результатом процесса динамизации телесных восприятий в соответствующие им схемы движения.

Дюран полагает, что телесные переживания порождают первые архетипы (свидетельствующие о его внимании к юнгианским теориям), которые затем рассматриваются как точки для соединения между воображаемыми и рациональными процессами. Архетипы являются наиболее общими (или «обнаженными») структурами, и в процессе возникновения символов они трансформируются в схемы, которые все еще сохраняют абстрактную природу, хотя и являются продуктом телесного восприятия. Наконец, следуя архетипу и схеме, сам символ является последним шагом в процессе материализации телесных восприятий в образы, которые полностью ощутимы и конкретны. Дюран считал, что символ является наиболее хрупким элементом в цепочке материализации архетипа, потому что это осязаемый объект, который был более склонен к трансформации на протяжении всей истории. Символы меняются со временем, они эволюционируют и создаются новые, в то время как схемы и архетипы ограничены и фиксированы.

L`imaginaire

Стоит дифференцировать понятие l`imaginaire перед анализом теории Дюрана и её применением к геополитическому контексту. Французское l`imaginaire при приблизительном переводе возможно как «Мир воображения», который включает в себя и объект воображения, и воображающего, то есть субъект, и сам процесс воображения. Однако, ещё вполне возможно перевести как:

• фантазия или воображение

• уподобить воображение деятельности = процесс образного мышления

Однако, можно расширить контекст и добавить к этим двум единицам ещё несколько: непосредственно производителя деятельности – воображающего, и объект воображения – его непосредственный результат, созданный посредством воображения/фантазии – метафорический образ, который может получить материальное воплощение. Но дать какую-либо единственную дефиницию для обозначения этого явления представляется невозможным, ввиду отсутствия лексического аналога в русском языке. Поэтому в зависимости от контекста представляется обоснованным использовать l`imaginaire как: субъект воображения / объект воображения / фантазия / воображение (как процесс). Однако, корректнее использовать французский термин в русской транскрипции — имажинэр.

В изложении Дюрана, социология воображения предполагает превращение воображения в самостоятельный и независимый объект социологического изучения. Таким образом, в рамках данного подхода «воображаемая социальная действительность» воспринимается как мир социальных реальностей, куда также входит мир повседневных практик людей в развитии социокоммуникативных процессов.

Значение символа

Дюран писал: «Большинство из тех, кто анализировал символические побуждения и был историком религии, остановились на классификации символов, более или менее соответствующей их отношению с одной из великих космологических эпифаний. Так Крапп поделил мифы и символы на две группы: небесные и земные. Пять первых глав его «Происхождение мифов» посвящено небу, солнцу, луне, «двум великим светилам» и звёздам, в то время как шесть последних глав занимают атмосферные мифы, вулканические, акватические, хтонические, катастрофические и, наконец, история человечества и её символика.

Башляр, похоже, подобрался к проблеме ближе, заметив, что субъективная ассимиляция играет важную роль в последовательности символов и их мотивациях. Он предполагает, что наша чувствительность, которая служит посредником между миром объектов и сновидений и принадлежит к разделению между физикой качеств (une physique qualitative) и первым экземпляром аристотелевского типа. Или, скорее, он приходит к тому, что уже содержит такую физику, и вместо того, чтобы писать монографии о воображении тепла, холода, сухости и влаги, он замыкает себя в теории четырёх элементов. Это те четыре элемента, которые послужат основой для поэтических исследований эпистемологии, потому что «четыре элемента – это гормоны воображения». Тем не менее Башляр понимает, что эта классификация в своей симметрии слишком рациональна, слишком объективно-разумна, чтобы точно соответствовать капризам логического безумия. С очень точным психологическим инстинктом он ломает эту четверичную симметрию, написав пять книг, две из которых посвящены аспектам элемента земли. Он понимает, что материя земли неоднозначна, соединяющая мягкость почвы и твёрдость камня, поэтому «она побуждает к интроверсии также как и к экстроверсии». Мы добавим, что этой неоднозначностью, Башляр касается фундаментального правила символического побуждения, в которой каждый элемент двойственен, являясь одновременно приглашением к адаптивному завоеванию и отказом, мотивирующем на ассимиляторское отступление. Таким же образом водный элемент в «Вода и грёзы». Прозрачная вода – это не то же самое, что смешанные и глубокие воды. Спокойная вода имеет обратный смысл, чем тот, что у бурных вод. В результате, получившаяся классификация не раскрывает изначальных принципов, которые бы разрешали амбивалентность. Прямо сказать, что «самые красивые образы – это зачастую приют двойственности», разве это не значит признаться в провале этой классификации? Если базовая классификация является неадекватной, то тогда она недостаточной, как мы пытались показать это в другом месте, поскольку человеческое восприятие обладает значительно более широким спектром первичных оттенков, чем это представляется в аристотелевской физике. Для чувствительной составляющей лёд и снег не находят своё разрешение в вое, тлеющий огонёк отличается от света, глина – не то же, что камень кристалл. Только в знаковой работе «Вода и грёзы» Башляр мельком ухватывает коперниковскую революцию, откажется от объективных признаков, характеризующих символическую траекторию, чтобы не иметь дела с этой траекторией вовсе.

Центральной идеей Дюмезиля является то, что системы мифической репрезентации и их лингвистическое выражение в индоевропейских обществах состоят из трёх основных функциональных частей. У индоевропейцев было разделение на три касты или три ордена: священнический, военный и производительный, которые пронизывали всю систему репрезентации и формирует побуждения как светского так и религиозного символизма. Но кроме того, что это тройственное разделение не является абсолютно стабильным и позволяет определённую путаницу между магическо-религиозным суверенитетом с одной стороны и королевской властью с другой, нам представляется, что филолог не учёл глубинные причины самого тройственного разделения. Оно и связанные с ним функции нам кажутся вторичными в побуждениях символического. Это натуралистические проекции на объекты или небесные или земные явления, подобные которым мы недавно критиковали.

Адлер, сразу после расцвета символического, побуждаемого принципом удовольствия, делает акцент на принципе власти, побуждениях всей огромной области символического, сформированного благодаря механизму сверхкомпенсации, постепенно сглаживающих чувство неполноценности, испытанное в детстве. Мы видим, что этот новый подход, который сам по себе не является доказательством империализма, может частично ассимилировать другие компенсирующие побуждения детской глупости. Наконец Юнг показывает нам как усложняется и преображается либидо под влиянием прародительских побуждений. Всё символическое мышление перво-наперво стало осознаванием великих наследственных символов, видом психологического «зародыша», объектом палеопсихологии. Конечно, можно критиковать утверждения, сделанные доктриной наследственной психики, как менее чем установленные, но именно вместе с психоанализом можно выставить комбинированный упрёк империализму и экстремальному упрощению побуждений: по Фрейду символы слишком легко классифицируются по схеме человеческой бисексуальности, а согласно Адлер согласно схеме агрессивности. Согласно Пиаже существует подавляющий империализм, который всегда пытается разрешить воображаемое содержимое в постыдной попытке обмануть цензуру. Иначе говоря, воображение согласно психоаналитикам – это результат конфликта между позывами и их социальным подавлением, в то время как на самом деле большую часть времени оно, в своём устремлении, является результатом согласия между желаниями и социальным и природным окружением. Далеко от того, чтобы быть продуктом подавления, воображение, как мы увидим, это, наоборот, источник освобождения. Образы оцениваются не по либидозным корням, которые они скрывают, а по поэтическим и мифологическим цветам, которые они открывают. Как очень хорошо сказал Башляр «для психоаналитика поэтический образ всегда был контекстом. Интерпретируя образ он переводит его на иной язык нежели поэтический логос. Никогда не было более уместным сказать: traduttore, traditore».

Неслучайно здесь дан такой большой текстовый отрывок, ведь именно в нём можно найти классификацию, которую дал Дюран, разделив содержание воображения на мифы, архетипы, символы и сюжеты. Также Дюран вводит два режима, характерные для воображения: «будет одновременно обоснован двухчастным разделением на два символических режима: диурн и ноктюрн и трёхчастным рефлексологическим разделением. Мы выбрали двухчастное разделение этой эмпирической классификации архетипических сходимостей по двум причинам: во-первых, как мы собираемся показать, потому что двойной план, соединяющий в себе одновременно и двухчастное и трёхчастное разделение не является противоречивым и очень хорошо покрывает разнообразные антропологические побуждения, изложенные у таких далёких друг от друга исследователей, как Дюмезиль, Леруа-Гурхан, Пиганьол, Элиаде, Крапп и рефлексологи и психоаналитики. Во-вторых, потому что трёхчастное разделение доминирующих рефлексов классическим психоанализом функционально сводится к двухчастному. <…> На Западе существует традиция – которая также является фактом архетипологии – придавать «удовольствиям живота» эмоциональный окрас более или менее сумрачный или как минимум ночной; следовательно, мы предлагаем противопоставить символический «режим ноктюрна (ночной)» «режиму диурна (дневной)», структурированному постуральною доминантою, её ручными и визуальными следствиями, а также, возможно, адлеровскими последствиями агрессии».

Дифференцируя все вышеизложенное стоит отметить, что:

• «Режим диурна» концентрируется на постуральной доминанте, военных технологиям, социологии суверена-мага и суверена-воина, ритуалах возвышения и очищения. «Режим диурна» покрывает техники вместилищ и места обитания, питательные и пищевые ценности, социологию матриархальную и кормящую.

• «Режим ноктюрна» разделяется на пищевую и циклическую доминанту. «Режим ноктюрна» группирует техники, связанные с циклом, аграрным календарём, такие как текстильной индустрией, искусственные или природные символы возвращения, астробиологические мифы и драмы.

«Режим диурна» в геополитическом масштабе

Согласно сказанному выше, в первую очередь режиму «диурна» подвержены те, кто в линию своего мировосприятия закладывает архетипы мага и паре воина+правителя. Что это за архетипы и почему именно они, согласно классификации Юнга, могут соответствовать классификации Дюрана?

• Архетип Воина основан на целеустремлённой стратегии, которая способна привести к результату. Архетип соответствует прагматичной и решительной линии, которая любыми средствами должна привести к заложенному в основу результату.

• Архетип Правителя основан на базируется на архетипе творца. Данный архетип берёт всё под свой контроль, чтобы не допустить хаоса, он полагается лишь на себя и свои силы.

• Архетип мага, в отличие от более низких архетипов, умеет не только создавать, но и целесообразно приумножать созданное. Если архетип Правителя берёт на себя ответственность в материальном мире, то Маг может прибегнуть к помощи незримого мира (бессознательного). То есть, этот архетип соответствует могуществу и уверенности в том, что именно и только его обладатель сможет решить ситуацию.

То есть, все эти три архетипа в своём базисе подразумевают долгосрочный результат, могущество и уверенность в собственных силах. Можно отметить, что на мировой арене такими игроками вполне реально обозначить и Россию, и США, и Китай. Однако, последний, всё же имеет режим «диурна», как теневой режим, согласно представлению о китайской стратегии, его релевантно отнести к режиму «ноктюрна».

Почему Россия и США больше характерны к режиму «диурна»? Как было отмечено выше, представители этого режима концентрируется на постуральной доминанте, военных технологиям, ритуалах возвышения и очищения. Достаточно обратиться к российским и американским стратегиям последних лет.

В новой редакции российской стратегии высшим приоритетом определено сбережение народа России: «Народ является носителем суверенитета Российской Федерации и ее главным достоянием. Российские духовно-нравственные идеалы и культурно-исторические ценности, талант народа лежат в основе государственности и являются фундаментом для дальнейшего развития страны». Здесь появляется архетип Правителя, который базируется на архетипе творца, которым выступает народ.

В документе подчеркивается стремление России к повышению предсказуемости, доверия и безопасности в международной сфере. Отмечается правомерность принятия мер для пресечения и предотвращения недружественных действий, представляющих угрозу суверенитету и территориальной целостности РФ: «В целях обеспечения и защиты национальных интересов Российской Федерации от внешних и внутренних угроз, в том числе от недружественных действий иностранных государств, необходимо повысить эффективность использования имеющихся достижений и конкурентных преимуществ Российской Федерации с учетом долгосрочных тенденций мирового развития». В этом отрывке ярко изображён архетип воина, который указывает словами «обеспечивать», «защищать» и подобные конструкции с коннотацией защиты и некой воинственности прямо указывают на принадлежность к данному архетипу.

В условиях нарастающей геополитической напряженности внешняя политика Российской Федерации должна способствовать повышению устойчивости системы международных отношений, опирающейся на международное право, принципы всеобщей, равной и неделимой безопасности, углублению многостороннего взаимодействия без разделительных линий и блоковых подходов в целях совместного решения глобальных и региональных проблем при центральной координирующей роли Организации Объединенных Наций (ООН) и ее Совета Безопасности».

В этом и последующих отрывках отмечается не только доминанта архетипа Правителя, но и указание на технологии мер защиты и ритуалы очищения от агрессии и нарушения безопасности.

В документе также освещается экономическая безопасность России и сокращение использования доллара США во внешнеэкономической деятельности: «Современный мир переживает период трансформации. Увеличение количества центров мирового экономического и политического развития, укрепление позиций новых глобальных и региональных стран-лидеров приводят к изменению структуры мирового порядка, формированию новых архитектуры, правил и принципов мироустройства.

Стремление стран Запада сохранить свою гегемонию, кризис современных моделей и инструментов экономического развития, усиление диспропорций в развитии государств, повышение уровня социального неравенства, стремление транснациональных корпораций ограничить роль государств сопровождаются обострением внутриполитических проблем, усилением межгосударственных противоречий, ослаблением влияния международных институтов и снижением эффективности системы глобальной безопасности».

Теперь стоит осветить некоторые аспекты американской стратегии безопасности, которые также подходят под описанный выше режим «диурна». Итак, согласно тексту американской стратегии: «Действия, которые мы предпринимаем сейчас, определят, будет ли этот период известен как эпоха конфликтов и раздоров или начало более стабильного и процветающего будущего». Здесь присутствует яркий архетип Мага, так как указывается, что именно от американских действий будет зависеть будущее, при архетипе Правителя временные константы мыслятся настоящим.

«Мы сталкиваемся с двумя стратегическими вызовами. Во-первых, эпоха после окончания холодной войны окончательно закончилась, и между крупными державами идет соперничество за определение того, что будет дальше. Ни у одной страны нет лучшего положения для достижения успеха в этом соревновании, чем у Соединенных Штатов, пока мы работаем на общее дело с теми, кто разделяет наше видение свободного, открытого, безопасного и процветающего мира. Это означает, что необходимо уважать основополагающие принципы самоопределения, территориальной целостности и политической независимости, необходимо укреплять международные институты, страны должны быть свободны в определении своего собственного внешнеполитического выбора, информация должна иметь свободный доступ, универсальные права человека должны соблюдаться, а глобальная экономика должна действовать на равных условиях и предоставлять возможности для всех.

Во—вторых, пока идет это соревнование, люди во всем мире пытаются справиться с последствиями общих проблем, которые пересекают границы, - будь то изменение климата, отсутствие продовольственной безопасности, инфекционные заболевания, терроризм, нехватка энергии или инфляция. Эти общие вызовы не являются второстепенными вопросами, которые вторичны по отношению к геополитике. Они лежат в самой основе национальной и международной безопасности и должны рассматриваться как таковые. По самой своей природе эти вызовы требуют от правительств сотрудничества, если они хотят их решить».

Стоит также отметить отдельные главы в стратегии, посвященные России и Китаю, что также восходит к архетипичному образу воина и концентрируется на постуральной доминанте: «Модернизация и укрепление наших вооруженных сил позволят Соединенным Штатам укрепить международный порядок, который на протяжении десятилетий приносил широкие выгоды американскому народу и позволял превзойти наших соперников, предлагающих иное видение. Широта и сложность наших глобальных интересов означают, что нам необходимо использовать эту власть стратегически. Первостепенное значение имеют три взаимосвязанных направления усилий — противодействие вызовам международному порядку, создаваемым нашими стратегическими конкурентами, решение общих глобальных проблем и формирование правил дорожного движения в области технологий, кибербезопасности, торговли и экономики. Превосходящий Китай и сдерживающий Россию. КНР и Россия все больше сближаются друг с другом, но проблемы, которые они ставят, в важных отношениях различны. <…> Наша стратегия в отношении КНР состоит из трех частей: 1) инвестировать в основы нашей внутренней силы – нашу конкурентоспособность, наши инновации, нашу устойчивость, нашу демократию, 2) координировать наши усилия с нашей сетью союзников и партнеров, действуя с общей целью и ради общего дела, и 3) ответственно конкурировать с КНР за защиту наших интересов и построение нашего видения будущего. <…> В настоящее время Россия представляет непосредственную и постоянную угрозу международному миру и стабильности. Речь идет не о борьбе между Западом и Россией. <…> Мы осуществляем единый, принципиальный и решительный ответ на российское вторжение, и мы сплотили весь мир, чтобы поддержать украинский народ, который храбро защищает свою страну. Работая с широкой и прочной международной коалицией, мы собрали почти рекордные объемы помощи в области безопасности, чтобы обеспечить Украине средства для самообороны. Мы предоставили гуманитарную, экономическую помощь и помощь в целях развития для укрепления суверенной, избранной правительство и помощь миллионам беженцев, которые были вынуждены покинуть свои дома. Мы будем продолжать поддерживать народ Украины, когда он дает отпор неприкрытой агрессии России. И мы сплотим весь мир, чтобы привлечь Россию к ответственности за зверства, которые она развязала по всей Украине. Вместе с нашими союзниками и партнерами Америка помогает превратить войну России на Украине в стратегический провал. По всей Европе НАТО и Европейский союз едины в противостоянии России и защите общих ценностей. Мы ограничиваем стратегические секторы экономики России, включая оборону и аэрокосмическую сферу, и мы будем продолжать противодействовать попыткам России ослабить и дестабилизировать суверенные государства и подорвать многосторонние институты. Вместе с нашими союзниками по НАТО мы укрепляем нашу оборону и сдерживание, особенно на восточном фланге Североатлантического союза».

Как можно заметить, американская стратегия ярко возвышает себя и свою ценность над другими, что также соответствует архетипу Мага и режиму «диурна» и никак не может рассматриваться, касательно США, как режим «ноктюрна»

«Режим ноктюрна» в геополитическом масштабе

Режим «ноктюрна» разделяется на пищевую и циклическую доминанту. «Режим ноктюрна» группирует техники, связанные с циклом, аграрным календарём, такие как текстильной индустрией, искусственные или природные символы возвращения, астробиологические мифы и драмы. Так почему Китай больше соотносится с этим режимом, чем с режимом «диурна»?

Рассматривать китайскую стратегию национальной безопасности не будем, так как  интереснее отметить яркий символизм и большое внимание китайской нации к знакам и символам, что соотносится со сферой астробиологических мифов и драмы. Последний приезд лидера КНР, как раз был в той или иной мере основан на символизме. Это был девятый визит лидера КНР в Россию.

Число «девять» является символом престижа, в китайском языке это число произносится аналогично слову «долголетие», поэтому девятка считается благословенным числом. Это счастливое число с точки зрения китайцев.

Но ещё до осуществления визита, были опубликованы статьи лидеров России (в «Жэньминь жибао») и КНР (в российских газетах), что означало консолидацию интересов и заинтересованность в русско-китайских отношениях.

Встречу лидера КНР встречала красная дорожка — знак большого уважения на языке дипломатического этикета. Стоит также отметить и похожие наряды лидеров: темно-синие костюмы с ярко-красными галстуками.

Программа встречи закончилась обедом в Грановитой палате, где приёмы - редкость. Палату построили при царе Иване III. Раньше тут был тронный зал. Здесь цари принимали поздравления после коронации, было открытие Екатериной II заседаний Уложенной комиссии в 1767 году, а также вручение императрицей наград полководцам после Кючук-Кайнарджинского мира в июле 1774 года. При строительстве в 1838—1849 годах Большого Кремлёвского дворца Грановитая палата была включена в новый комплекс дворцовых зданий и через Святые сени её соединили с Владимирским залом. В 1945 году здесь также прошёл торжественный приём в честь участников Парада Победы, а при правлении Ивана Грозного отмечалось взятие Казани. Поэтому приём в Грановитой палате указывает о высшем уровне приема и уважении. А замечу, что официальный представитель МИД КНР Ван Вэньбинь ранее назвал предстоящую поездку Си Цзиньпина в Россию визитом мира: «Данный визит <…> будет содействовать продвижению стратегического сотрудничества и практического взаимодействия между Россией и Китаем».

Циклическая и пищевая (в контексте статьи можно присоединить и промышленность) доминанта также вполне соотносится с лидерством КНР по экспорту в другие страны. Согласно порталу TrendEconomy, совокупный экспорт из Китай составил 3,59 трлн долларов в 2022 году. В стоимостном выражении увеличение поставок товаров из Китая по сравнению 2021 годом составило 6,87%: Экспорт товаров вырос на 231 млрд долларов (в 2021 из Китай было поставлено товаров на сумму 3,36 трлн долларов). Основными направлениями экспорта товаров из Китай в 2022 году были: США с долей 16,2% (582 млрд US$), Гонконг с долей 8,27% (297 млрд US$), Япония с долей 4,81% (172 млрд US$), Южная Корея с долей 4,52% (162 млрд US$), Вьетнам с долей 4,08% (146 млрд US$), Индия с долей 3,29% (118 млрд US$), Нидерланды с долей 3,27% (117 млрд US$), Германия с долей 3,23% (116 млрд US$), Малайзия с долей 2,6% (93 млрд US$) и прочие страны Азии с долей 2,27% (81 млрд US$).

Текстильная индустрия и её доминанта также оставляет одно из лидирующих мест за КНР – среди экспорта такие товары: готовые текстильные изделия, а также одежда и текстильные изделия, бывшие в употреблении; игрушки, игры и спортивный инвентарь; предметы одежды и принадлежности к ней, кроме трикотажа машинного или ручного вязания; прочие готовые изделия, включая выкройки одежды.

Несмотря на выделенный нами режим «ноктюрна», для КНР также равноправен архетип Правителя и Мага, отражающийся в стремлении Коммунистической партии Китая к великому возрождению китайской нации путем китайской модернизации, согласованным развитием материальной и духовной культуры, гармоничным сосуществованием человека и природы, следованием по пути мирного развития.