Европейское видение раздробленной Франции

Европейцы обеспокоены потенциальными результатами выборов в Конгресс США в ноябре этого года и президентских выборов в 2024 году, результаты которых определят тип руководства сверхдержавой. Но американцы также могут быть обеспокоены событиями, происходящими на нынешнем этапе выборов в Европе, и их последствиями для способности ЕС ориентироваться в меняющемся мире и проявить себя конструктивным и надежным союзником. Франция – одно из ключевых государств ЕС. Внутренняя фрагментация, проявившаяся в результате президентских и парламентских выборов, при отсутствии явного большинства в парламенте у переизбранного президента Макрона, может, таким образом, оказать влияние на будущий курс ЕС, как в этот шестимесячный период, под председательством Франции, так и за его пределами. Франция оказалась раздробленной. Избиратели послали неоднозначные сигналы в тревожной ситуации, отмеченной безудержной инфляцией и перспективой экономического спада.

В настоящее время появилось четыре версии Франции. Первая, явление уже очевидное пять лет назад и начинающее распространяться по всему ЕС, делает ставку на воздержание (более 50% населения): тенденция, которая уже некоторое время заметна в различных других странах, она подрывает демократию и одновременно является симптомом глубокого недомогания. Вторая Франция – это Франция социал-либералов Макрона, которые стремятся преодолеть традиционный раскол между левыми и правыми; хотя для того, чтобы сделать Францию управляемой – как это видно по недавним событиям, – придется приложить немало усилий. Третья версия Франции включает в себя левых, перестроенных Меланшоном больше в стиле испанского Unidas Podemos и меньше в стиле социализма/социал-демократии, погрязших в глубоком кризисе. Идея Делора о том, что европейский прогресс был результатом добродетельной любовной связи между социал-демократией и христианской демократией (также идущей на убыль), давно исчезла. Четвертая Франция представлена крайне правой партией Ле Пен, которая стала более «респектабельной».

Господство последних двух будет означать, что в Национальном собрании две оппозиции противостоят друг другу, а также на улице, где может вновь появиться фракция воздержавшихся.

Отметим, евроскептиков во Франции значительно больше, чем классических еврооптимистов, это подрывает способность Макрона проводить европейскую политику, не говоря уже о реформе договоров ЕС; данная реформа необходима, но должна быть вынесена на референдумы в различных странах, включая Францию.

Это правда, что во Франции (и в различных государствах-членах ЕС) внешняя политика в значительной степени является прерогативой исполнительной власти, но в многослойной Европе многие решения должны быть ратифицированы как Европейским парламентом, так и национальными парламентами. При нынешней ситуации Макрон потерял доверие и рычаги влияния в Европе, которая стала более сплоченной, но в то же время более зависимой от США из-за событий на Украине. Наличие сильной исполнительной власти в Париже имело решающее значение в условиях шестимесячного председательства Франции в Совете министров и многочисленных кризисов в Европе (и мире). Макрон понял, что его страна не может справиться с этим в одиночку, даже с Германией в качестве союзника. Образ Макрона, Шольца и Драги, едущих на поезде в Киев, является важным, даже если это образ политического реализма, а не справедливости. Это образ, который предвещает новое распределение власти, хотя и зависящее от выборов, создающих политическую фрагментацию, плод различных пересекающихся поляризаций, которые вполне могут быть усилены во всех европейских обществах.

Франция находится в фазе восстановления. То же самое касается ЕС, особенно в разгар инфляции и перспектив рецессии, которые требуют солидарности. Солидарности требует и тема поставок газа, которую Европейский совет изучал на прошлой неделе с неоднозначными результатами. В то же время, наряду с принятием Украины и Молдавии в качестве кандидатов в ЕС, он безрезультатно обсуждал идею Макрона о создании Европейского политического сообщества, возрождение идеи Франсуа Миттерана о Европейской конфедерации (больше не включающей Россию, как это было когда-то).

Макрон не единственный, кому нужно изобрести, как он и обещал, новый способ ведения политики (помимо коалиций, необходимых для управления, характерного для поствыборного периода). То же самое относится и к ЕС в целом, который по преимуществу является коалицией и продвинулся вперед на многих фронтах в последние годы, хотя и встречая трудности на этом пути. Большое консультативное мероприятие, Конференция по будущему Европы, мало что дало. Однако верно и то, что те, кто находится вне ЕС, например, Украина и многие балканские государства, стремятся присоединиться к единой Европе. Тем не менее, после начала спецоперации на Украине, ЕС и его граждане не хотят выбирать между «многосторонностью и смертью» (т. е. войной, как утверждал Иван Крастев на ежегодном саммите Европейского совета по международным отношениям (EFCR) в Берлине).

Но Европа до сих пор не осознала, как изменился мир, причем не только из-за России и Китая, но и Глобального Юга, стремящегося (как только разрешится нынешний кризис) заявить о своих правах, в том числе на собственное прошлое.

Непонимание со стороны ЕС «может разрушить это». Согласно данному аргументу, наибольшая опасность заключается в «неспособности эффективно реагировать на эти изменения» и быть эффективными, отстаивая свои интересы и ценности, по крайней мере, для себя, в этом новом мире. И такой провал может начаться не в институтах, а в самих европейских обществах. Например, во Франции.

Источник