Два века национального вопроса

Критики утверждают, что марксизм не может объяснить актуальность национализма. Однако марксистская традиция содержит некоторые жизненно важные идеи о происхождении и будущем национальных общин.

В своем эссе 1975 г. «Современный Янус» Т. Нэрн назвал теорию национализма «великим историческим провалом марксизма». Схожие утверждения можно найти и в массе прочей литературы по данному вопросу.

Аргумент, как правило, примерно такой: начиная с К. Маркса, социалисты думали, что рабочий класс будет соотносить себя со своим конкретным классом, но не со своей нацией, а также с мировым социализмом, а не с какой-либо националистической идеологией. Когда на деле это не соответствовало данной схеме (а особенно ярко это начало проявляться с началом Первой мировой войны 1914 г.), социалисты не могли объяснить привлекательность национализма, пользуясь марксистскими терминами и лишь называли это продуктом буржуазных манипуляций, направленных на то, чтобы отвести рабочий класс от его истинной исторической миссии.

Э. Геллнер критиковал марксистскую точку зрения в своей книге «Нации и национализм»: «Марксистам нравится думать, что дух истории или человеческое сознание являются плодами ужасных ошибок. Послание пробудиться предназначалось для классов, но по какой-то ошибке дошло до самих наций. Теперь революционным активистам необходимо передать послание законному и изначальному получателю. А нежелание как изначального, так и действительного получателя подчиняться этому требованию вызывает у активистов большое негодование».

Идея национализма еще продолжала формироваться в то время, когда Маркс и Энгельс опубликовали «Коммунистический манифест» в 1848 г. Национальное государство в пределах своей территории еще не стало привычной политической моделью. Некоторые из крупнейших сегодняшних европейских государств — Германия, Италия, Польша — тогда состояли из субнациональных городов-государств, княжеств или образований под контролем династических империй.

Две известные строки из «Манифеста» иллюстрируют то, что Геллнер назвал «теорией ошибочного адресования» национализма: «У рабочих нет отечества» и «Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают». Прежде всего, давайте поместим эти строки в полный контекст того, что писали Маркс и Энгельс: «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет. Так как пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения национального класса, конституироваться как нация, он сам пока еще национален, хотя совсем не в том смысле, как понимает это буржуазия. Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают уже с развитием буржуазии, со свободой торговли, всемирным рынком, с единообразием промышленного производства и соответствующих ему условий жизни. Господство пролетариата еще более ускорит их исчезновение».

Но если у рабочих «нет отечества», то как же пролетариат может быть «национален»? У Р. Росдольского есть такое пояснение: «Когда в «Манифесте» говорится, что у рабочих «нет отечества», имеется в виду буржуазное национальное государство, а не национальность в этническом смысле». И здесь важно различать два понятия, которые часто смешивают вместе: национальное сознание и национализм. Первое относится к чувству принадлежности людей к определенной нации, второе — восходит к политическим взглядам, которые рождаются из этого чувства принадлежности.

Кроме того, в современном мире, если кто-то определяет себя как националиста в политическом смысле, это не просто означает, что он идентифицирует себя с определенной нацией, но и то, что он отождествляет себя с государством, которое правит нацией.

Конечно, утверждение о том, что «Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают» перед лицом капиталистического развития, оказалось глубоко ошибочным. Маркс и Энгельс, скорее, предвидели, что подъем капитализма создаст более-менее однородную мировую экономическую модель, основанную на крупной промышленности с противопоставлением рабочих и капиталистов. При таком сценарии с социально-экономической точки зрения не имело бы большого значения, родился ли кто-то в Лондоне или Лагосе, Нью-Йорке или Нью-Дели.

Хотя «Манифест», вероятно, является самым важным произведением Маркса и Энгельса, он составляет лишь небольшую часть опубликованного ими материала, включая их мысли о национальных движениях того времени. Особенно сильно они интересовались событиями в Польше и Ирландии. Они участвовали в митингах в Лондоне и Брюсселе, чтобы поддержать независимость Польши. Энгельс говорил: «Никакая нация не может стать свободной, продолжая в то же время угнетать другие нации». Маркс же писал: «Нет ни малейшего противоречия в том, что международная рабочая партия стремится к созданию польской нации. Только после того, как Польша снова завоюет свою независимость и только после того, как она снова начнет самоуправляться как свободный народ, только тогда может возобновиться ее внутреннее развитие, и она сможет участвовать в социальных преобразованиях Европы. Пока самостоятельная жизнь нации подавляется иностранным завоевателем, она неизбежно направляет все свои силы и всю свою энергию против внешнего врага; следовательно, в это время ее внутренняя жизнь остается парализованной, она неспособна работать над вопросами социальной эмансипации».

Обсуждая борьбу Ирландии за земельную реформу, Маркс отмечал, что недовольство, вызванное социальным неравенством, может быть в опасной степени усилено иностранным правлением. Он доказывал, что свергнуть земельную аристократию в Ирландии было бы «бесконечно легче», чем в Англии, «потому что вопрос Ирландии не только лишь экономический, но в то же время и национальный, поскольку землевладельцы там не просто иные, нежели традиционные сановники и представители нации в Англии, но и ненавистнические угнетатели». В случае с Северной Америкой Маркс был сторонником освобождения рабов и агитировал за Север в Гражданской войне, предсказывая, что у его лидеров не будет иного выбора, кроме как отменить рабство, если они хотят победить Конфедерацию. Он включил в текст «Капитала» один из ключевых уроков, извлеченных из этого: «Труд с белой кожей не может быть свободен там, где он ущемляется, будучи еще и с черной».

Критики марксизма утверждают, что это учение безнадежно зависимо от «классового редукционизма». Однако В.И. Ленин категорически отвергал идею о том, что национальные конфликты были просто замаскированной формой классовой борьбы. Он также отрицал, что классовое сознание разрешит проблему национальных споров даже в разгар социалистической революции. Ленин был уверен, что национальным сообществам, не имеющим собственного государства, должно быть предоставлено право на самоопределение. Это не означало, что социалисты должны активно желать распада существующих государств: «Обвинять в поощрении сепаратизма сторонников свободы самоопределения, т.е. свободы отделения, так же глупо и лицемерно, как обвинять свободу развода в поощрении разрушения семейных скреп». Он хотел, чтобы национализм всех разновидностей уступил место «интернационализму, слиянию всех наций в высшем единстве», но только на добровольной основе. Вождь большевиков призывал социалистов из малых наций без государств поддерживать право своих соплеменников на самоопределение, но в то же время и бороться с ограниченностью, имеющейся у этих самых наций, их замкнутостью и изоляцией.

Ленин исходил из того, что национальное самосознание является важным компонентом, от которого социалисты не могут просто отказаться. Он редко пытался объяснить, почему люди отождествляют себя с нациями. Самая амбициозная попытка сделать это со стороны одного из его современников была предпринята в 1907 г. австрийским социалистическим лидером О. Бауэром. Бауэр определял национальный характер как «совокупность физических и психических характеристик, отличающих одну нацию от других».

Для Бауэра национальный характер был продуктом истории, а не биологии или географии.

Можно было бы написать много книг, исследуя идеи, которые излагал Бауэр, и некоторые люди так и поступали. Э. Геллнер основал свою собственную теорию национализма, основанную на потребности индустриального общества в грамотной массовой культуре, которой можно было бы обучать людей. Б. Андерсон подчеркивал важность «наполовину случайного, но взрывоопасного взаимодействия между системой производства и производственных отношений (капитализма), технологией коммуникаций (печати) и фатальностью человеческого языкового разнообразия».

Что объединяет Геллнера, Андерсона и других, принадлежащих к «модернистской» школе теоретизирования о национализме, так это идея о том, что национальные государства не всегда существовали как способ организации человеческих обществ и, следовательно, не всегда будут существовать в будущем. В современном мире главная опасность заключается не в том, что мы недооценим силу национализма, а в том, что мы будем рассматривать его как всепобеждающую силу и вечную часть человеческого существования.

Источник