Драгоценное слово в метафизике искусства

Свершилось: впервые в мире экранизирован «Сильмариллион», точнее, его первая часть (в будущем предполагаются ещё две серии). Причём сделано это гениальным режиссером-одиночкой на подчёркнуто некоммерческой основе, исключающей любую прибыль. За счёт весьма скромного даже по меркам «фан-фильмов» бюджета белорусский чтец аудиокниг, сценарист, художник, актёр и режиссёр в одном лице Евгений Косуха смог совершить то, что на Западе не только не позволяют делать авторские права, но и никто в наше время неспособен сделать сколь-нибудь адекватно. Задолго до выхода фильма Косухи было известно, что все роли (кроме пары закадровых голосов) в нём играет он сам, что основная часть сцен проходит в комнате самого автора, представляющей собой некий гибрид гостиной с камином и чаем и художественной мастерской. Лишь несколько сцен вынесены под воду или в лес. В таких условиях и с учётом приверженности Косухи как чтеца аудиокниг Дж.Р.Р. Толкиена тщательной передаче оригинала, казалось бы, возникала опасность не решить извечную дилемму любой экранизации: удариться в крайности вольного отхода от текста либо, напротив, буквального зачитывать на экране весь текст «Сильмариллиона» (в данном случае — с первой страницы и до воскрешения Берена и Лутиэн). Приходилось слышать опасения, что глава «О владениях в Белерианде» будет экранизирована в виде вождения указкой по карте на протяжении целого часа. В действительности в фильм вошли лишь небольшие отрывки текста «Сильмариллиона» и «Истории Средиземья»: в центре внимания оказался не текст, но аутентичные образы и смыслы. К счастью, получившийся продукт превзошёл даже те ожидания, которые можно было сделать на основе предшествовавших фильму четырёх трейлеров. Будем честны: увидеть такой фильм, какой получился в итоге, не предполагал никто даже из заведомых почитателей Евгения Косухи. Это вовсе не значит, что нельзя было кое-что заранее улучшить — о предполагаемых критических замечаниях ещё пойдёт речь ниже. Но если брать фильм в целом, то он выше всяких похвал и по праву может рассчитывать на успешное продолжение в том же духе.

Безусловно, в отношении хронометража и соответствия содержания фильма его подзаголовку имело смысл сделать не одну, а две серии: одну от сотворения мира до гибели Феанора, вторую — посвящённую истории Берена. В таком случае было бы две завязки, кульминации и развязки, а в объем фильма могли бы войти многие опущенные сейчас в нём сюжеты, включая историю Двух Древ, судьбу Финголфина, злоключения сыновей Феанора, обстоятельства появления гномов и людей, судьбу братьев и сестры Финрода… Тем не менее, Евгений Косуха принял решение снять одну часть продолжительностью около 100 минут, из которых первые 40 приходятся на интриги Моргота и историю Феанора, а следующие 60 — на историю Берена и Лутиэн. Известно, что не все зрители довольны решением режиссёра сжать содержание так сильно. Однако, как нам представляется, столь радикальное решение Косухи имеет своё оправдание в композиции получившегося фильма, а именно в том, что центром всего фильма является беседа Финрода и Берена в тюрьме о зле, искуплении и Боговоплощении Иисуса Христа.

Фильм получился христоцентричным в самом прямом смысле слова, и это главное, ради чего он снят. Это подчёркивается и обрамлением: на протяжении всего фильма Косуха демонстрирует на стенах своей комнаты то икону св. Николая, то фото о. Николая Гурьянова. Как известно, Евгений Косуха — глубоко православный художник, активный борец с абортами, его цитировал в одном из выпусков «Бесогона» сам Никита Михалков. Косуха не мог не включить данную тему и в «Сильмариллион», смело интерпретируя историю беременности Мириэль, матери Феанора, как первый случай покушения дьявола (Моргота) на детоубийство во чреве. Мотив спасения жизни нерожденных детей ясно слышится в фильме, но существует не сам по себе, а в свете христоцентризма. Самая середина фильма неспроста посвящена беседе о Христе, основанной на «Атрабет Финрод ах Андрет». В силу требований упрощённой композиции эти реплики перенесены из уст безвестной Андрет в уста самого Берена в его разговоре с Финродом, что опять-таки подчёркивается заявленным сразу отождествлением Берена с Толкином. Пользуясь уникальным моментом в мировой литературе ХХ века, каковым является «Атрабет», Косуха смело сделал рассуждения о вхождении Творца внутрь своего творения, о вочеловечении Господа и искуплении грехов мира ключом ко всей рассказанной истории, сплетённой из сплошной сети грехов и злодеяний. Такое решение можно назвать «метафизикой ис(к)усства», по названию популярной рубрики нашего ЖЖ начала 2010-х годов.

Итак, Евгений Косуха выбрал верный ключ интерпретации, в свете которого все остальные показанные им сцены встали на своё продуманное место. Одна сцена, впрочем, вызвала любопытную критическую переписку некоего православного священника с режиссёром прямо в комментариях под фильмом. Речь идёт о вставленном посреди фильма эпизоде, где Косуха перестаёт играть персонажей «Сильмариллиона» и становится самим собой — белорусским художником и режиссёром в комнате с папкой одной из силовых структур Беларуси. В этой сцене автор пишет по-русски письмо Толкиену с просьбой помочь снять фильм так, чтобы он аутентично и неискажённо передал смыслы «Сильмариллиона», после чего сжигает его в камине, «доставляя» таким образом послание душе писателя. Косуха, по его собственным словам в комментариях, сделал всё для подчёркивания православного, не языческого характера данного обряда, вместе с тем священник высказал мнение, что было лучше сделать это в клубах ладана. Поскольку Косуха согласился с этим, нам лишь остаётся констатировать факт, что таким решением фильм действительно можно было сделать ещё более последовательно православным.

Остаётся сказать несколько слов о том, как снят фильм в плане антуража. Восхитительным стало решение режиссёра представить поле битвы как шахматную доску с грубо вырезанными из дерева фигурами: такой приём позволяет раскрыть суть геополитики всего мира, а не только Белерианда. Совершенно оправданным представляется решение автора и единственного актёра изображать разных персонажей, меняя не только одежду, но и гербы на ней: в основном использованы аутентичные гербы персонажей «Сильмариллиона» (что, между прочим, преследует и просветительскую функцию в отношении массовых зрителей), а там, где их не хватало или быть не могло, Косуха остроумно заменил их на понятные символы: у Моргота — чёрный квадрат, у пса Хуана — собачья лапа. В результате таких решений сцены с зачитыванием авторского текста по книге крайне редки. Но там, где они есть, режиссёр читает их по единственному, созданному специально для фильма экземпляру со стилизованным шрифтом, оформленным «под рукопись». Не слишком часто в фильме показывают и пути героев на карте, однако там, где это делается, используется стандартная карта Белерианда и прилегающих стран, причём на итальянском языке, что, на наш взгляд, является отсылкой к уникальному значению итальянской школы толкиеноведов — учеников Эволы, Генона и поклонников Флоренского. Никто больше итальянских традиционалистов-эволаистов не внёс такой вклад в прочтение и интерпретацию Толкиена «справа», в духе интегрального традиционализма, и напомнить об этом зрителям лишний раз посредством карты было явно нелишним.

В фильме, таким образом, за исключением топонимов на синдарине, представлены три языка: русский, итальянский и квенья, на котором (без перевода и субтитров) Косуха дважды зачитывает вслух клятвы. Одна — клятва Феанора, источник проклятия и последующих столетий войн за Сильмарилы; вторая — клятва Берена, первый шаг в избавлении от проклятия сынов Феанора и к «освобождению от оков». Симметричность этих эпизодов подчёркивается торжественностью обеих квенийских клятв, даже если тексты обеих из них отсутствуют в оригинале, а в случае с Береном нужно иметь в виду, что говорить на квенья в Дориате он не мог в принципе (Тингол запрещал это). Симметрия — вообще излюбленный конёк Косухи как режиссёра: чего стоит один только разговор Феанора с Морготом, снятый как противостояние актёра своему же отражению в зеркале (в другой одежде). Такое решение позволяет понять, почему ненавидевший Моргота Феанор всякий раз совершал угодное тому зло и попадал во всё новые ловушки, став своеобразной сюжетной тенью Князя мира сего. И ещё один пример симметрии как излюбленного режиссёрского приёма: Евгений Косуха в качестве режиссёра и сценариста внутри своей кинематографической истории появляется сам (камео) наряду с персонажами в своём исполнении, пишет и «отправляет» (через сожжение) письмо Толкиену как автору сюжета, демонстрируя при этом парадокс вхождения творца в творение, о котором Финрод рассказывает Берену, иными словами, на «обыденном» уровне совершая проекцию действий Творца вселенского уровня.

Главная тема «Сильмариллиона» — это, конечно, Бог, человек и мир в аспектах «грехопадения, смертности и машины» (по признанию самого Толкиена), а также особого аспекта творчества (креациологии или «умной силы», как говорит Владимир Микушевич). Ста минут одного фильма не может быть достаточно для того, чтобы в полной мере раскрыть все эти темы, но насколько это вообще возможно, фильм Евгения Косухи решает данную задачу успешно. Возвращаясь к проблеме неожиданного выбора композиции (объединения историй Феанора и Берена в рамках одного фильма, сквозной нитью которого становится борьба за Сильмарилы), нужно вспомнить, что, согласно Толкиену, полный текст песни о Берене и Лутиэн является самым длинным сказанием, за исключением лишь сказания о сотворении мира («Айнулиндалэ»). Соединение в одной серии обоих сказаний усиливает параллелизм между ними: происхождение греха и аномальной смертности, с одной стороны, первый шаг к будущему искуплению и избавлению, с другой стороны. Недаром песнь о Берене и Лутиэн называется «Освобождение от оков» (в аспекте христианского гносиса, особенно в духе апостола Иоанна). Самый известный из вариантов этой песни написан в жанре «анн-теннат», когда в каждой следующей строфе повторяется одно слово из предыдущей, а рифмы закольцованы, символизируя долгое блуждание героев в «кругах этого мира», но последняя строфа внезапно нарушает это правило и как бы отпускает Берена и Лутиэн за пределы этой Вселенной. Повествование в фильме Евгения Косухи пока что не доведено до повторной кончины и телесного вознесения Берена и Лутиэн (режиссёр ограничился лишь озвучиванием тезиса из «Атрабет» о том, что разлучение тела и души есть ненормальная, искажённая форма смерти), но если это случится во второй серии, то зрителям предстоит увидеть воплощение одного из главных мотивов посмертной судьбы великих праведников и царей, повторяющегося в самых разных аутентичных традициях народов мира и нашедшего своё наивысшее выражение в православном христианстве. Остаётся лишь пожелать автору удачи и скорейшего завершения съёмок следующей части на столь же достойном уровне и в том же духе.