«Дневник Немощного». Послесловие

В наше время закончить любое дело, само по себе, ценное явление.

Это потому, что в эпоху дробления мышления и падения духовности, чрезвычайно трудно довести до конца любое начатое дело: не существует ни обозначений, ни правил этого самого окончания. Возможно это и потому, что человечество вновь застыло в очередном ожидании всеобщего конца.

Так и этот дневник. Он часть нашего «ЭРИ» и вообще часть нынешнего состояния нашего человечества, и мне, как его писателю, будет очень трудно объяснить, почему я заканчиваю его здесь.

Может потому, что дожил до сегодняшнего дня и вернулся к моей любимой семье на Родину. 

Может потому, что пришла весна, и с Воскресением Христа вновь зародилась надежда на Обновление.

Или может потому, что и других дел великое множество, будь то забота о моей большой семье, о воспитании детей в нашей школе, строительство «ЭРИ», издание книги писем, издание книги теле-обращений, издание нового сборника стихотворений, окончание начатого 20 лет назад романа «IMMIGRANT», написание новых рассказов, или то что главное для меня — написание новых стихотворений, или просто чтение, чтение и чтение, не говоря уже о болезненном, неуклонном и роботоподобном труде по восстановлению моих сил, в котором, возможно, мне поможет моё прошлое регбиста, как это уже раз было после 9 апреля, вот уже 33 года назад.

Так или иначе, этот дневник вновь обновил во мне и дал вновь обнять культуру писания дневников, и, хотя «Дневник Немощного» завершается, возможно начнётся какой-то другой дневник, не обещаю, как получится.

Для меня неведомой тайной останется всё, что произошло со мной с прошлогоднего Гиоргоба, когда я несмотря на собственное нежелание и нежелание каждого члена нашей семьи вошел-таки в ненавистную мне политику и вплоть до Гиоргоба на прошлой неделе, но я надеюсь, что некоторые главы этого дневника помогут хоть кому-то в жизни, в нужде, в немощи, в мышлении, в действии.

Наверное, способность к благодарности суть главное человеческое качество, благодарности не только к Создателю, ни и к ближнему, и для меня совершенно очевидно, что я должен благодарить великое множество людей, как близких, так и совершенно мне незнакомых — и мирян, и монахов, за их искреннюю молитву за меня, которая спасла меня от двух одновременных и почти неизлечимых болезней, что поразило и обрадовало моих докторов.

Невозможно знать, что нас ожидает в будущем, кроме одного, смерти, или Гардацвалеба — преображения, как мы картвелы называем её. Живя с ней так близко целый год, надеюсь я хоть немного научился уму-разуму и молю Господа, дабы он дал мне способность не растерять эти уроки в шуме обновлённой жизни.

Ничто не исцелит моего сердца, разбитого потерей моего любимого и несравненного отца, который погиб из-за моей болезни, не вынеся переживаний, и забота о ком и была в своё время единственной мотивацией моего становления деловым человеком, и которого я даже не смог похоронить своими руками, и которого я навестил сразу по прибытию в Тбилиси, ещё до того, как встретился с Нино и с удивительно повзрослевшими моими детьми со следами огромной тревоги в их глазах. И когда я думаю, что если бы не этот мой шаг, отец мог бы ещё жить, не то, что этот дневник писать, мне не хочется вообще ничего.

Должен признаться, что несмотря на моё искреннее нежелание верить, что приключившееся со мной не случайно, вынужден сдаться многим фактам, не только медицинским, но и социально-политическим, которые свидетельствуют о том, что, к сожалению, видимо версия моего радиационного облучения, или отравления наиболее вероятна.

Полагаю, и это естественно для нашего гнилого времени: в эпоху невиданного коварства и лживости, даже враг вроде бы эфемерен и не существует. Как я писал в одном стихотворении, не жалует нас более Господь видимыми врагами и кольчугоносными братьями. Ведь ныне все «цивилизованно и не насильственно», а на самом деле тот, кто больше всех вопит «нет насилию» на самом деле и есть главный насильник, как слуга материи и враг эйдоса.

Все это, естественно, даже в статусе не официальной и не доказанной версии, накладывает свой отпечаток впредь, как на мой образ жизни, так и на моё мышление:

По образу жизни, видимо, я должен быть гораздо более осторожен, чем доселе, в первую очередь ради своих детей.

А с точки зрения мышления, если всё так, я должен ещё раз признать, что, видимо, к сожалению, зла на этом свете гораздо больше, и оно гораздо более настоящее, чем как это часто кажется такому идеалисту как я.

Странно, но несмотря на это, все произошедшее не вызывает никаких изменений в основных направлениях моего поведения: не делает меня ни на йоту более компромиссным в деле защиты идеологии нашего «ЭРИ» и не возбуждает в моём сердце никакой жажды мщения: прости их, Господи, ибо не ведают, что творят!

В то же время, война, начатая на Украине, всё изменила и по своей геополитической значимости сравнялась с развалом Советского Союза.

Какая участь ждёт нашу Родину в это новое время и как она сможет себя сохранить в этот век, который обещает нам больше разрухи и несчастья, чем даже 20-ый, покажет время.

Мы же призваны не поддаваться страху и унынию и без устали трудиться и молиться для мира, созидания и достойной встречи с вечностью.

Все дни, или годы, которые мне остались, я собираюсь делать только это и возлагаю своё незыблемое упование на Сердцевидца Создателя.

Почему-то, при написании последних строк этого дневника, у меня перед глазами стоит угрюмый и любимый образ незнакомого мне Воина, который несколько насмешливо и с сочувствием улыбается, слушая человека, чрезмерно тревожащегося за будущее, Воина, который спокойно проверяет знакомую как пять пальцев свою кольчугу, со сладким напевом точит свой меч, тепло гладит своего коня и с Вечным Покоем готовиться к следующей брани.

Я не знаю, как зовут того Воина, кто он по происхождению или вероисповеданию, или может даже знаю, но хочу, как ребёнок, чтобы Его Благодать задела и меня, чтобы я был похож на Него, чтобы я был Им.

10.05.2022