Денацификация для Украины

24 февраля 2022 года президент России Владимир Путин обращаясь к народу страны заявил, что Россия будет «стремиться к демилитаризации и денацификации Украины».  Денацификация является одной из ключевых целей России в специальной военной операции. Однако, как понимать этот термин? Часто приходиться встречаться с его слишком вольным толкованием – якобы речь идет лишь о формальном запрете радикальных националистических структур на Украине. Однако 2 марта в разговоре с канцлером Германии Олафом Шольцем Владимир Путин, по сообщению пресс-службы Кремля, четко обозначил в качестве одной из целей «денацификацию  украинского государства». Денацификация государства означает более серьезные преобразования. Для того, чтобы понять, какая денацификация возможна в случае Украины, обратимся к историческому опыту. Далее рассмотрим, насколько он применим относительно к нынешней ситуации.

Денацификация – одно из 5 «Д»

Понятие «денацификация» имеет устойчивую историческую коннотацию. В решениях Потсдамской конференции союзников по Антигитлеровской коалиции в июле-августе 1945 года провозглашался курс на полное очищение немецкого общества от влияния нацистской идеологии, что позже и получило название «денацификации». Открыто заявлялось не только о необходимости наказания военных преступников, роспуске NSDAP, люстрации бывших членов партии. В политических принципах оккупации германского рейха провозглашалось, в том числе, что «образование в Германии должно так контролироваться, чтобы полностью устранить нацистские и милитаристские доктрины и сделать возможным успешное развитие демократических идей».

Политические принципы послевоенного устройства Германии, разработанные  США и одобренные Великобританией и СССР, предполагали в том числе «демилитаризацию» (ликвидацию армии, военной промышленности, и всех объединений, поддерживающих традиции германского милитаризма), «демонтаж» тяжелой промышленности, «демократизацию» (идеологическую победу либеральных и левых партий, соответственно идеологий государств-победителей), «децентрализацию» (максимальное ослабление государственного центра с целью ослабления Германии). Таким образом, «денацификация» была важным, но составным элементом усилий по перестройке всего германского общества и государства и предотвращения потенциальной агрессии в будущем.

В случае нынешней Украины речь также может идти лишь о структурной перестройке всего государства. Сама по себе «денацификация», как показывает исторический опыт, является важной, но лишь составной частью усилий по ликвидации угрозы исходящей от враждебного государства, где идеология обосновывает агрессию. Поэтому полноценная денацификация на Украине возможна лишь при военном контроле территории и должна, как это было в Германии 1945 года, рассматриваться в комплексе с демилитаризацией (ликвидация армии и флота, генштаба, военной промышленности), децентрализацией и перезагрузкой политической системы.

Более того, денацификация Германии и ликвидация ее военного потенциала осуществлялась одновременно и в одном пакете (см. решения Ялтинской и Потсдамской конференций) с изменением ее границ, прежде всего на Востоке. В последнем случае речь шла не только об исторической справедливости или наказании Германии, но и таком изменении конфигурации границ, при котором Германия представляла бы минимальную опасность для соседних стран.

Денацификация – юридическая составляющая

Союзный контрольный совет, заседавший в Берлине, начиная с января 1946 года издавал «Директивы по денацификации». Они определяли конкретных людей и группы, подлежащие этой процедуре, и описывали юридические механизмы и рекомендации по обращению с ними. Методы денацификации, однако, отличались в каждой зоне оккупации.

США разработали наиболее детализированные процедуры. Американцы изначально намеревались «денацифицировать» каждого немца. С этой целью были утверждены специальные опросные листы (Fragebogen, позже Meldebogen), а все население оккупационной зоны разделено на пять категорий: Крупные преступники, Преступники, Меньшие преступники, Последователи и Оправданные. Лишь последняя категория обладала всем спектром и так достаточно ограниченных прав на оккупированной территории. Остальные подвергались санкциям, лишению прав, отправке на общественные работы или уголовному преследованию – в зависимости от того, в какую категорию попадали.

Начало «холодной войны» де-факто остановило процесс денацификации в Западной Германии, так как США потребовалось привлекать немецких управленцев, большинство из которых имело в прошлом отношение к нацистской партии или органам управления, для создания ФРГ как форпоста против СССР и советского блока.

СССР, в отличие от США, руководствовался классовой логикой, где фашизм понимался как «открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» (определение Г. Димитрова). Поэтому в процессе денацификации пострадали и представители «буржуазных» партий, и классово чуждые элементы. Денацификация по‑советски подразумевала репрессии против руководящего состава нацистской партии, общественных организаций и госаппарата Германии. Дефицит немецких управленцев решался за счет привлечения кадров компартии Германии, в первую очередь – эмигрантов из СССР, бывших членов Коминтерна. Однако, в обоих случаях денацификация проходила на оккупированных территориях, где главная власть находилась в руках военных администраций. Трудно представить «денацификацию» без выполнения этого условия.

Когда что-то подобное СССР попытался проделать в Финляндии в отсутствие полного контроля над страной, ему удалось добиться формального осуждения части финского руководства, поддержавшего Гитлера. Однако эти деятели получили минимальное наказание и вскоре вышли на свободу, а в Финляндии до сих пор, несмотря на провозглашенный нейтралитет, живы реваншистские настроения и притязания на российскую Карелию. Финский пример демонстрирует всю ненадежность такой «частичной» денацификации.

Юридически денацификация Украины также может проходить в соответствии с исторической практикой: через люстрации деятелей прежнего режима. Население Украины также может быть разделено на категории в соответствии со степенью вовлеченности в деятельность антироссийских формирований. Отстранению от должностей и наказанию должны быть подвергнуты бывшие руководители госорганов, командование ВСУ и нацбатальонов, руководители националистических военизированных и гражданских формирований, националистических псевдо-образовательных структур. Категорически неприемлемо привлечение бывших высокопоставленных представителей прежнего режима к занятию должностей на новой Украине или в образованиях, которые придут ей на смену.

В соответствии с опытом строительства ГДР имеет смысл использовать наиболее преданные русской идее кадры из числа лиц, подвергавшихся ранее репрессиям и покинувших Украину, военнопленных, прошедших соответствующее обучение и дерадикализацию, а также местных жителей, не запятнавших себя сотрудничеством с режимами Порошенко и Зеленского. Освобождение Украины и денацификация должны иметь поддержку местного населения, воспринимаясь как социальный лифт – то есть возможность резко повысить свой социальный статус.

В отличие от Германии 1945 года, Украина не является страной с однопартийной системой. Украинский национализм и неонацизм носят распределенный характер. Более того, украинское «гражданское общество» обладает всеми чертами тоталитарной секты, замкнутого на самого себя квазирелигиозного «морального гетто» (термин британского социолога Э. Геллнера), исповедующего националистическую идеологию.

 Недостаточно запретить, судить и люстрировать деятелей откровенно неонацистских формирований, зачастую радикальных взглядов придерживаются люди, формально не являющиеся участниками такого рода объединений. Недостаточно денацификации государства, нужна и денацификация общества. Однако наличие социальных сетей и цифрового «следа» позволяет выявлять наиболее одиозных лидеров общественного мнения, пропагандировавших радикальные взгляды.

Денацификация: идеологическая составляющая

Историческая практика денацификации включает в себя. в первую очередь, запрет идеологии. В случае Украины речь должна идти о запрете всех форм украинского национализма и неонацизма, сдаче на макулатуру ранее напечатанных книг, запрете пропаганды национализма в СМИ, соцсетях. В историческом опыте денацификации Германии шла речь о замене нацизма (третья политическая теория) другими идеологиями – либерально-демократической (первая политическая теория) и коммунистической (вторая политическая теория). Вопроса о том, что должно заменить нацизм, не стояло ни у США с союзниками, ни у СССР. В каждом случае речь шла о предельно идеологизированных обществах и государствах, которые навязывали немцам свою идеологию взамен проигравшей.

В случае Украины также должна быть предложена идеологическая альтернатива. Однако современная Россия не имеет какой-либо доминирующей идеологии. Денацификация Украины, таким образом, вызов для самой России, которая должна обрести такую идеологию. Эта идеология не может быть националистической (мы видим, к чему национализм привел Украину), ни коммунистической (трудно объяснить происходящее в рамках классового анализа), ни либеральной. Однако она требует обращения к ценностям общерусского патриотизма, единства исторической судьбы, социальной солидарности, единой цивилизационной идентичности русских и украинцев на основании единства происхождения и веры. Военная операция на Украине – часть более широкого противостояния России с Западом. Носители либеральной идеологии, как и неонацисты и украинские националисты, являются пособниками врага. Либеральные сети на Украине и в России должны быть подвергнуты тем же самым процедурам, что и неонацисты на Украине. Помимо денацификации, необходима делиберализация. На самой Украине и в России должна быть ликвидирована деятельность всех западных либеральных фондов, люстрация их представителей, которым может быть, например, разрешен только ручной труд, запрещена возможность заниматься деятельностью в сфере управления, культуры, науки.

Денацификация требует также требует привлечения особого внимания к школьной и университетской программам, чисткам в рядах учителей и преподавателей подготовки новых учебников по истории Украины как части единого русского или восточно-славянского мира. В последнем случае можно начать использовать понятие «восточные славяне» и «русские» как синонимы, готовя население к широкой интерпретации этого термина.

Денацификация: символическая составляющая

Денацификация, с точки зрения исторического опыта, также означает криминализацию и удаление из общественного пространства символики нацистских и фашистских режимов, переименование улиц и более того – отказ от нынешней символики украинского государства (тризуба и желто-голубого знамени), имеющих националистическое происхождение. Аргумент, что жители Украины за 30 лет привыкли к ним, не выдерживает критики. Немцы за 13 лет национал-социалистического режима привыкли к флагу со свастикой, однако затем два немецких государства вернулись к цветам Веймарской республики (не Германской империи).

На Украине имеет смысл рассмотреть возвращение к цветам большой хоругви Войска Запорожского (малиновый) или к флагу, содержащему красный цвет. Последний сейчас характерен для всех флагов славянских государств за исключением Боснии и Герцеговины и Украины. Смена государственной символики будет означать символическое возвращение Украины в единое пространство славянского мира. Одновременно это может восприниматься как отсылка к Победе в Великой Отечественной войне и к истории борьбы за воссоединение с остальными русскими землями.

Новая символика также будет сигнализировать жителям освобожденных территорий, что прежняя власть уже не вернется.

Денацификация: психологическая составляющая

Психологическая составляющая процесса денацификации в Германии занимала важнейшее место в практике союзников. Американцы сделали упор на навязывание немецкому народу идеи «коллективной вины» за преступления нацистов. С этой целью отдел психологической войны (PWD) Верховного штаба союзных экспедиционных сил провел психологическую пропагандистскую кампанию для у немцев чувства коллективной вины. Распространялись плакаты с изображением жертв концлагерей с подписями на немецком: «Эти зверства – твоя вина», велись радиопередачи, публиковались статьи в газетах, немцев обязывали посещать концлагеря, участвовать в эксгумации и перезахоронениях тел жертв нацистских репрессий. Англичанам и американцам удалось продвинуть идею всеобщего покаяния через ведущих немецких интеллектуалов: теолога Мартина Нимёллера, философа Карла Ясперса и писателя Томаса Манна.

Например, Ясперс, хотя и критиковал понятие «коллективной вины», но только в том смысле, что вина может осознаваться исключительно на индивидуальном уровне и каждый немец должен принять ее на себя, чтобы заслужить прощение и пережить индивидуальное, а в конечном счете и национальное преображение.

Концепция «вины», таким образом, в этой интерпретации отсылала к христианскому представлению о покаянии как изменении сознания, для чего необходимо в полной мере прочувствовать свою греховность. Показательно, что в случае другой оккупированной страны –  Японии, американцы не предпринимали таких усилий. В годы войны американские антропологи, в частности – Рут Бенедикт, написавшая на основе работ для Минобороны США классический труд «Хризантема и меч», подчеркнули, что для категории «вины» нет места в японском сознании, где главным является понятие «стыда» как внешнего порицания. Это достаточно архаическое свойство, в котором учитывается прежде всего мнение «своих». Поэтому японцам не имело смысла постоянно напоминать о Нанкинской резне или чем-то подобном, чтобы обратиться к чувству «вины». Для них главным преобразующим психологическим фактором было осознание поражения, стыд неудачи и «потеря лица».

Для культуры стыда главным преобразующим фактором является осознание собственного поражения и разгрома. Представители этой культуры должны пережить «позор» со стороны представителей своей группы, ощутить позор поражения в глазах остального мира, пройти фрустрацию поражением. Иначе они могут перетолковать любой иной исход конфликта в свою пользу.

Украинское самосознание достаточно архаично и, как и великоросское, синтетично (сочетает элементы культуры вины и культуры стыда). При этом националистическая идеология работает на инструментализации архаических черт: гордость сожжением «колорадов в Одессе» – представители другой группы рассматриваются как «не-люди», готтентотская мораль – знаменитое, «а нас-то за що?». Любое проявление братскости по отношению к группе, объединенной такой психологией и не готовой воспринимать русских как своих, будет считываться лишь как слабость или возможность обмануть «братьев».

Целями психологической работы на Украине должно быть активирование, в первую очередь, чувства «позора» и фрустрации для отрезвления общества. Это невозможно без реального и символического поражения, осознания разгрома, замены символов, ассоциирующихся с проектом нынешней украинской государственности. Необходимо разомкнуть замкнутое само на себя националистическое сообщество. Одновременно нужно работать и с чувством вины. Ассоциировать себя с «Украиной» в прежнем понимании должно быть неприятно и стыдно.

При этом для населения Украины должна быть открыта возможность реабилитации. Не только через моральное искупление, но и через отождествление с победителем. Так в частности поступил СССР в Восточной Германии. СССР не прививал немцам комплекса вины, возложив всю ответственность на национал-социалистов. Новое немецкое государство считало себя наследником немецких антифашистов, борцов Сопротивления, которые и оформили костяк руководства ГДР. Эта установка препятствовала развитию реваншизма на основании обиды за поражение, раз немцы также провозглашались в какой-то мере победителями. Одновременно новая просоветская идентичность выстраивалась на отрицании прежней, нацистской.

Ученик Карла Шмитта Ханс-Йоахим Арндт в работе «Поверженные 1945 года» («Die Besiegten von 1945»), пишет о перестройке сознания западных немцев после Второй мировой войны. Перестройка эта шла в направлении американизации, соотнесения своих ценностей с американскими. Для того, чтобы справиться с травмой поражения, побежденные стали отождествлять себя с победителями, в данном случае – с американцами. Немцы стали думать и действовать так, как если бы позиции и интересы президентов США были их собственными и даже, если это им покажется необходимым, агрессивно отстаивать их.

Соответственно, эффективная денацификация и на психологическом уровне требует опять-таки идеологической альтернативы, возможности для жителей Украины отождествить себя с альтернативной идеологией победителя, но лишь после реальной «травмы поражения».