Дары волхвов: политическое измерение Эпифании

Эпифания

В Праздник Рождества Христова вполне уместно поговорить о символизме, с ним тесно связанном.

Это событие – Рождество Христово – само по себе заключает все учение Церкви: ее теологию, онтологию, христологию, сотериологию, антропологию и эсхатологию. Поэтому данная тема беспредельна. И, соответственно, символизм её бескрайний. Остановимся лишь на одном сюжете, связанном с величайшим событием истории бытия – с поклонением волхвов.

Интересно, что в ходе западных реформ календаря сюжет, связанный с поклонением волхвов, совпал с 6 января (по григорианскому календарю), то есть с православным сочельником накануне Рождества Христова и с Крещением в католической традиции. При этом католики, как и православные, связывают праздник Крещения с Богоявлением, Θεοφάνια или Επιφάνια (у католиков Manifestatio), но католики совмещают момент явления Христа людям в момент крещения Его Иоанном в реке Иордан (когда на Христа нисходит Дух в виде голубя) с поклонением волхвов (королей‑магов), когда новорожденный младенец Исус был признан ими «Царем» и «Спасителем», а православные разделяют эти события, первое относя к Крещению, а второе к самому празднику Рождества Христова.

Со второго века от Рождества Христова термин «Явление» (Επιφάνια) относился и к Рождению Христа, и к поклонению Ему волхвов, и к Крещению, так как все эти узлы евангельского учения тесно между собой связаны по своему смыслу. Позднее они стали тремя отдельными сюжетами и были соотнесены с соответствующими праздниками, которые оказались несколько разнесенными во времени в ходе календарных реформ, но сохранили общую семантическую ось.

Эпифания – это момент, когда присутствие Бога в мире, Бога, рожденного как Человека, становится явным. При этом о Рождестве Христове говорится, что это было таинством, о котором не знали даже вечные ангелы:

«Еже от века утаенное

и Ангелом несведомое таинство».

(Богородичен 4 гласа)

Поэтому Эпифания становится событием всех событий, «явленной тайной». И это событие именно явлено, открыто, становится достоянием всего мира – от самих ангелов, приветствовавших родившегося в Вифлееме Богомладенца, через людей (простых пастухов) и вплоть до животных – быка и осла, – согревавших своим дыханием Христа в яслях пещеры. Невидимое становится видимым, тайное – явным.

Волхвы, ведомые звездой и пришедшие с Востока с дарами, чтобы поклониться родившемуся Христу и чествовать его как Бога и Спасителя, логически связываются с Эпифанией, так как выступают в роли свидетелей. Они суть те, кто свидетельствуют: великое событие свершилось, Бог родился среди людей, как Иммануил, что означает на иврите «С нами Бог», «Бог среди нас».

В самом Евангелии о волхвах упоминает только евангелист Матфей (Мтф 2:1-12). Вот это место целиком:

В православной традиции закрепилось именно наименование «волхвы» (μάγοι), то есть «маги». И хотя в Евангелии не названо ни их число, ни их имена, ни то, что они относились к царскому роду, в западно-европейской традиции, начиная с Тертуллиана, принято называть их «королями-магами», определять их число по числу даров (золота, ладана и смирны/мирры) и даже приводить их имена Вальтасар[1], Каспар и Мельхиор[2]. В греческих источниках им даются иные имена, греческие – Аппелликон, Америн и Дамаскон – или еврейские – Магалат, Галгалат и Серакин.

Сюжет с поклонением волхвов имеет огромное значение для христианской традиции, так как в нем мы видим некоторые аспекты изначального христианского учения, которые позднее стерлись, отошли на второй план и подчас вообще потерялись.

В поиске Царя: Вселенская Монархия

Прежде всего следует обратить внимание на само понятие «Христос», Χριστός, что на греческом означает «Помазанный». Так был переведен ивритский термин «מָשִׁיחַ» – «Машиах», «Мессия» (Μεσσιας), означавший также «помазанный». При этом и «Христос», и «Мессия» («Машиах») означали «помазанного на царство», то есть «легитимного – законного – Царя», посвященного жрецом. Обряд помазания был совершен над первым еврейским царем Саулом пророком Самуилом (1-я и 2-я Книги Царств: 1 Цар. 9–31, 2 Цар. 1). В «Ветхом Завете» термин «машиах» применяется ко всем царям Израиля (и особенно к царю Давыду). При этом пророк Исайя применяет его и к персидскому (sic!) царю Киру (Ис. 45:1):

«Так говорит Господь помазаннику Своему Киру: Я держу тебя за правую руку, чтобы покорить тебе народы, и сниму поясы с чресл царей, чтоб отворялись для тебя двери, и ворота не затворялись».

«Помазанник», «Мессия», «Христос» означали именно «Царя». Это проливает свет на вопрос, заданный волхвами:

«Пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский?»

Волхвы ищут «Царя», «Помазанника». Соответственно, они ищут «Христа». Однако очевидно, что они ищут не простого царя. Они и сами цари (по западно‑христианской трактовке), и явно их интересует не царь Ирод. Здесь мы имеем дело с особым учением, распространенным в Средиземноморской культуре задолго до Рождества Христова, согласно которому – наряду с обычными царями и князьями и, соответственно, с их политическими образованиями (царствами, княжествами и т. д.) – существует более высокий и более священный тип правления – Вселенская Монархия.

Об этой Вселенской Монархии Ветхий Завет упоминает в сюжете, связанном с толкованием снов Навуходоносора пророком Даниилом (Дан. 2: 31-45). Во главе Вселенской Монархии стоит не просто царь, но «царь царей», то есть «помазанник среди помазанников». Согласно наиболее распространенной версии, воспринятой христианством с самого раннего периода, у Вселенской Монархии есть четыре периода:

1. Первый период связан с Ассирией и Вавилоном;
2. Второй – с Персией и Ахеменидами;
3. Третий с Империей Александра Великого;
4. Четвертый – с Римом.

Эти же 4 царства соотносятся с золотой головой колосса на глиняных ногах, увиденного во сне Навуходоносора (Вавилонское царство), с его серебряными плечами (Персидское царство), с его медными бедрами (Греческое царство) и железными ногами (Рим).

При толковании сна другого вавилонского царя Валтасара (сына Навуходоносора) пророк Даниил снова сталкивается с учением о 4-х царствах или 4-х фазах Всемирной Монархии:

1. В первый год Валтасара, царя Вавилонского, Даниил видел сон и пророческие видения головы своей на ложе своем. Тогда он записал этот сон, изложив сущность дела.
2. Начав речь, Даниил сказал: видел я в ночном видении моем, и вот, четыре ветра небесных боролись на великом море,
3. и четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого.
4. Первый – как лев, но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему.
5. И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: «встань, ешь мяса много!»
6. Затем видел я, вот еще зверь, как барс; на спине у него четыре птичьих крыла, и четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему.
7. После сего видел я в ночных видениях, и вот зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами; он отличен был от всех прежних зверей, и десять рогов было у него.
8. Я смотрел на эти рога, и вот, вышел между ними еще небольшой рог, и три из прежних рогов с корнем исторгнуты были перед ним, и вот, в этом роге были глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно.

(Даниил 7: 1-8)

Первый зверь, с телом льва и крыльями орла, – Вавилонская монархия. Второй, в форме медведя, – Персидская. Третий, в виде барса с птичьими крыльями, – Греческое царство. Четвертый зверь, представший как чудовище с десятью рогами – Рим.

Заповеданный Царь

Волхвы с Востока символизируют носителей традиции Всемирной Монархии – прежде всего, первой Вавилонской и второй Персидской. И приходят они поклониться тому, кто восстановит эту Всемирную Монархию на высшем – абсолютном – уровне. Не как царство четвертого зверя, воплощенного в тот период в уже вступившей в свои права Римской Империи, но как истинный Царь мира, Спаситель и Бог.

В том же месте, где речь шла о четырех зверях, в видении пророка Даниила следует предвосхищение Вифлеемского Рождества:

9. Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая во́лна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь.
10. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги.
11.  Видел я тогда, что за изречение высокомерных слов, какие говорил рог, зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано на сожжение огню.
12.  И у прочих зверей отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок.
13.  Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему.
14.  И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится.

(Даниил 7: 9-14)

Здесь мы видим отнятие власти у четырех зверей, предшествующих Всемирных Монархий, приход Сына Человеческого и признание его владычества и его Царства как Царства Вечности. Вслед за 4 формами человеческой Всемирной Монархии приходит небесная Всемирная Монархия, во главе которой становится не царь-человек, но Царь Бог. Таким образом, волхвы-звездочёты приходят из страны Востока, из Вавилона (который считался родиной астрономии) и называются «магами», то есть жрецами древне‑персидской религии, в центре которой стояло почитание священного огня.

Показательно также, что именно в этой древнеперсидской религии главной темой являлась сакральность царской власти, в которой воплощались начала светового Божества и его абсолютная сила, хварено, а восстановление в будущем перед концом времен истинной власти царя Света, называвшегося Саошьянтом, Спасителем, было главной целью религии и истории. Так вавилонско-персидская теология Всемирной Монархии в лице волхвов (теперь понятно, почему их называют «королями-магами», то есть носителями традиции «священной Монархии») смыкается с христианством. И во многом это проясняет само понятия «Христа», «Помазанника» как Царя Мира.

Новый год

Образ трех волхвов в западно-христианской традиции вобрал в себя обширные символические комплексы, связанные с Новым годом и зимним солнцестоянием. Показательно, что короли-маги часто изображались в виде трех мужчин разного возраста – седобородого старика, взрослого мужчины с черной бородой и безбородого юноши. При этом, старик на ранних мозаиках VII века нередко предстает в красной одежде, юноша – в белой, а взрослый мужчина – в черной, что соответствует трем главным цветам алхимического символизма, трем стадиям Великого Делания.

Также представлял два возраста новогодний Янус древних римлян, одно из лиц которого (обращенное в прошлое) было с бородой, а другое (обращенное в будущее) без. Три короля-мага изображались на фоне трех деревьев, что соответствовало трем частям года – весеннее начало, летний расцвет и осенне-зимний упадок. Поэтому Эпифания во всех ее значениях соответствовала явлению священного года. Не случайно также зимнее солнцестояние в дохристианские эпохи было моментом рождения Митры или Непобедимого Солнца, Sol Invictus. Так годовой и солярный символизм соприкасался с величайшим христианским праздником. Это можно соотнести с тем глубинным переходом Всемирной Монархии от человеческого к божественному измерению, который запечатлен в самом сюжете о поклонении волхвов. Само время переходит от космического к вечному, а природный календарь возвышается до вечности событий календаря церковного.

Празднование рождения Солнца Мира, сопряженное с богатым символизмом и развитыми обрядовыми практиками, в праздновании христианского Рождества и Эпифании приобретает трансцендентный смысл. Новый Год становится не просто очередным поворотом механического колеса цикла, но моментом уникального события чрезвычайной значимости – в этот миг будущее становится настоящим, не откладывается более «на потом», «на завтра». Мир становится по-настоящему и необратимо новым, поскольку происходит невероятное чудо – рождение Бога среди людей. А значит, Ветхий Завет и его ограничительная онтология (и антропология) завершается (исполняется) и наступает эпоха Нового Завета.

Три функции

Фигуры трех королей-магов можно связать также с символизмом трех главных функций индоевропейского общества. Такое индоевропейское измерение можно обосновать именно персидским происхождением волхвов, «магов». Персидское общество, впрочем, как и любое индоевропейское (что блестяще доказал Ж. Дюмезиль[3]), основано на трехчастной системе функций:

1. Высшим статусом в индоевропейском обществе обладали жрецы, в зороастризме – маги. Один из трех магов, вероятно, олицетворял именно эту функцию. Его приношением был ладан, фимиам, который использовался в жреческих практиках. Это соотносится с аспектом Христа как «Первосвященника по чину Мельхиседекову» (Апостол Павел. К Евр. Гл. 7). О «Первосвященнике по чину Мельхиседекову» упоминает и пророк Давыд в Псалтыри (Пс. 109:4)[4]. Западно-христианское предание отождествляет дарителя ладана с Мельхиором, «царем Аравии».
2. Вторая функция была сопряжена с воинским началом и, в пределе, со статусом короля, князя. Возможно, этому соответствовал тот волхв, который изображался взрослым мужчиной и приносил Христу смирну или мирру, и именно с помощью мирры и происходило «помазание». Причем мирра употреблялась как при помазании на царство, так и для подготовки к захоронению, ей натирали тело покойного. В Средневековье этот дар королей-магов сопрягался чаще всего со смертью и с фигурой, облаченной в черное.  Этот царь-маг – Вальтасар – считался «правителем Эфопии», страны, населенной людьми с «черными лицами». Смерть была важнейшей частью судьбы воина. Кроме того, существует традиция рассматривать мирру как врачебное средство, и подношение её Христу в таком случае прообразует его целительство.
3. Третья функция соответствовала труженикам, прежде всего крестьянам, которые отвечали прежде всего за производство богатств. Этому соответствует дар золота. Персидское имя Каспар (царь Тарса, то есть Анатолийского царства) означает «носитель богатств». 

Показательно, что два других имени королей-магов, – Мельхиор и Вальтасар, – закрепившиеся в западно-европейской традиции, содержат в себе указания на царскую власть, что соответствует и тому факту, что дары приносят «цари», и тому, что дары приносят «Царю», Царю Мира, абсолютному Царю. Так, имя «Мельхиора» происходит от ивритского «melech» מלך‎ («царь») и אור «aor» ‎ («свет»), что означает «Царь Света». Имя «Вальтасар» восходит к аккадскому выражению Bel-shar-uzur, что означает «Ва’ал защищает Царя». Господство здесь подчеркивается дважды – само имя «Ва’ал» также означает «Господин», «Владыка». В латинской традиции Мельхиор – «Царь Света» – обычно сопрягается с седобородым стариком и выступает как даритель ладана. А Вальтасар соответствует второй функции.

Политическое измерение Рождества

Символизм рождественского сюжета о дарах волхвов может быть рассмотрен как парадигма политической мистики христианского учения. В определенном смысле то, что носители традиции Всемирной Монархии – в её наиболее сакральной версии, уходящей корнями к первому Вавилонскому царству (откуда и связь с астрономией и Востоком в целом) – поклоняются Христу, то есть Помазаннику, то есть абсолютному Монарху (откуда их вопрос: где родившийся Царь Иудейский?), прообразует грядущую христианизацию Римской Империи, которая состоялась с Константином Великим, открыв эпоху Вселенских соборов.

Рим был Четвертым царством, но если на первых порах в эпоху гонений и катакомб это царство выступало как воплощение чудовища, то с признания Христа истинным Богом оно изменило и свою политическую онтологию. Ведь признание Исуса Христа есть признание истинного Царя, а значит и переход от чисто земного политического устройства к чему-то принципиально большему. Христианский Рим становится не просто продолжением Царства Царств и Всемирной Монархии, но возвышается до абсолютного уровня, уже предвосхищенного, ставшего явным в Эпифании.

Отсюда вытекает столь важная для православия идея симфонии властей – соработничества Императора и Патриарха и функция Императора как «катехона», удерживающего. Христианство не просто религия, допускающая какую-угодно политическую форму и не имеющую своей собственной, как часто представляется поверхностному наблюдателю. Христианство есть учение о трансцендентном Царстве и о Боге-Царе, Боге Троице, который правит и Небом, и Землей. Поэтому его наместник на земле не просто обычный человек, а наделен эсхатологической миссией блюсти царский престол до наступления последних дней и не давать врагу человеческому и врагу Бога, дьяволу, Антихристу, исказить и извратить божественный порядок – мира и общества. Учение о священной Империи не просто историческое дополнение, привнесенное Римом. Мы встречаем его у истоков христианства – в восхитительном и трогательном празднике Рождества Христова.