Цивилизация как альтернативная единица анализа международных отношений

Концепция цивилизаций повсеместно используется в дисциплине Международные отношения (МО). Она еще не определена как уровень анализа в рамках дисциплины, но ее различные концептуализации могут быть вдохновляющим источником для дальнейшего обогащения онтологических, эпистемологических и методологических аспектов изучения международных отношений. В общих чертах, уровень анализа в МО относится к выбору того, будет ли исследование проводиться на уровне международной системы или ее подкомпонентов, таких как внутренний и национальный уровень.

В этой статье сравниваются различные подходы к концептуализации и интерпретации роли цивилизаций в международных отношениях относительно того, следует ли рассматривать различия цивилизаций как источник конфликта и могут ли они служить альтернативной единицей для лучшего анализа и объяснения международной реальности. В этом контексте международная реальность может быть определена как часть международных отношений, абстрагированная для целей анализа и ограниченная рамками, определяемыми конкретным временным и пространственным контекстом.

Дисциплина МО впечатляюще развивалась с момента основания факультета международной политики в Университетском колледже Уэльса в Аберистуите в 1918‑1919 годы. Она смогла предложить различные теоретические подходы, такие как реализм, либерализм, марксизм, английская школа, конструктивизм, критическая теория, феминизм и так далее. Каждая из этих теорий МО смотрит на мир через свою собственную онтологическую и эпистемологическую призму и пытается понять, объяснить, предсказать или изменить ход событий или структуру международных отношений. Онтологически и эпистемологически вопрос об уровне и/или единице анализа был одной из основных областей дискуссий в дисциплине МО.

Классическим подходом к этой проблеме в МО является статья Дж. Дэвида Сингера «Проблема уровня анализа в международных отношениях» (1961). Классификация Сингера предполагает, что следует выбирать «микро- или макроуровень анализа». Таким образом, он определил два уровня анализа МО: международная система и национальные подсистемы (Юрдусев, 1994). В отличие от него, такие ученые, как Арнольд Тойнби, Нури Юрдусев, Раджи Датт Баджпай и Грегорио Беттиза, по-видимому, предлагают рассматривать цивилизации как альтернативную единицу/уровень анализа и, соответственно, пытаются концептуализировать цивилизации в МО по-своему.

В историческом смысле, как предполагает Нури Юрдусев, цивилизации можно рассматривать как социальные идентификации, основанные на крупномасштабных коллективах, по сравнению с другими единицами идентичности, представляющими более мелкие социальные образования. Они масштабны как по времени, так и по пространству, которое они охватывают.

По сути, как писал Бродель: «Цивилизации – это реальность крайней longue durée (долгой продолжительности)». Тойнби сделал то же самое, «определяя цивилизации как общества, которые шире в пространстве и времени, чем национальные государства или любые другие политические сообщества, и не охватывают все человечество и покрывают всю обитаемую или судоходную поверхность земли» (Yurdusev, 2003).

Юрдусев в книге «Международные отношения и философия истории: цивилизационный подход» (2003) описывает цивилизации как «крупномасштабные коллективные идентификации». Поэтому их можно рассматривать как единицы анализа не только для изучения истории, но и в контексте МО. Книга Юрдусева вносит значительный вклад в литературу по концепции цивилизации в МО.

Юрдусев далее объясняет, что исторически большинство цивилизаций составляли международные системы. Он также отмечает, что понятие цивилизации очень часто сопровождается термином культура, хотя они не являются синонимами, и что цивилизация также приравнивается к прогрессу и развитию. Однако остается важный вопрос: как различать, разграничивать и сравнивать несколько цивилизаций с целью анализа, понимания и объяснения международных отношений?

Один ответ был дан в 1993 году, когда Сэмюэл Хантингтон выдвинул противоречивый и широко обсуждаемый аргумент о том, что в предстоящий период основным источником конфликта будут не идеологии или экономические интересы, а культурные различия. Культурные конфликты будут доминировать в повестке дня нового мира.

Таким образом, он утверждал, что основные конфликты будут происходить между цивилизациями, даже если национальные государства останутся наиболее влиятельными игроками в международной политике. Другими словами, «столкновение цивилизаций» будет доминировать в глобальной повестке дня, поскольку линии разлома между цивилизациями будут определять будущие фронты битвы (Huntington, 1993).

Фундаментальное предположение Хантингтона отражало точку зрения, согласно которой цивилизации отличаются друг от друга, что у них есть «фундаментальная несовместимость верований, ценностей и культурных норм», и эти различия могут открыть путь для конфликтов между ними.

Другими словами, он рассматривал цивилизационные различия как источник конфликта, но не как источник богатства в контексте коллективной человеческой цивилизации, сродни знаменитому девизу ЕС «единство в разнообразии и разнообразие в единстве». Его гипотеза «столкновения цивилизаций» была оспорена несколькими другими учеными, в том числе Яном Холлом и Анной Хаки. Однако террористические атаки 11 сентября 2001 года и последующие войны в Афганистане и Ираке были интерпретированы как подтверждение гипотезы «столкновения цивилизаций» (Kapustin, 2009). Теория Хантингтона остается спорной, но продолжает занимать видное место в современных дискурсах МО (Bajpai, 2018).

Когда он опубликовал свою гипотезу «столкновения цивилизаций» в форме книги, Хантингтон определил цивилизацию как «самую обширную культурную единицу» и заявил, что, игнорируя охватывающие цивилизации, единицы, которые их составляют, не могут быть полностью поняты (Huntington, 1996). И Хантингтон, и Тойнби признают слабостью этого подхода тот факт, что цивилизации не имеют четких пространственных и временных границ. Поэтому трудно определить четкую международную реальность для онтологических и эпистемологических целей.

Хантингтон утверждает, что Запад технологически объединил мир и способствовал появлению «мультицивилизационной системы». Эта новая система характеризовалась «интенсивным, устойчивым и разнонаправленным взаимодействием между всеми цивилизациями». Однако, по его мнению, это не привело к возникновению «универсальной цивилизации» (Huntington, 1998).

Это наблюдение, по сути, проясняет, что цивилизационный подход имеет еще одну слабость. Представляется трудным понять и/или объяснить международные отношения, основанные на нескольких цивилизациях, из-за их нечетких границ и сложных взаимодействий. Это создает проблему для использования цивилизации как единицы анализа вместо относительно четко определенных и широко используемых концепций, таких как «международное общество», «международная система», «внутренний уровень» и т. д.

Если рассматривать аналитические подходы, в основе которых лежат национальные государства, теория Хантингтона трансцендентна в пространственном отношении, поскольку выходит за пределы национальных границ. Другими словами, он утверждает, что цивилизации транснациональны (Huntington, 1993).

Это наблюдение Хантингтона может быть правдой, но его предположение о неизбежном столкновении цивилизаций может быть преувеличенным и предвзятым выводом, особенно когда его критикуют через конструктивистскую концепцию интерсубъективности, которую в данном контексте можно назвать «цивилизационной интерсубъективностью». Ее можно истолковать как способ, которым цивилизации создают образы друг друга посредством многогранного взаимодействия.

Можно утверждать, что подход Фрэнсиса Фукуямы к цивилизациям имеет сходство с подходом Хантингтона. Фукуяма, основываясь на прошлых примерах столкновения цивилизаций, утверждал, что «экспансионистское и конкурентное поведение европейских государств XIX века основывалось на вере в законность силы, особенно применительно к не-европейцам, также направленной на то, чтобы поднять различные провинции человеческой цивилизации до уровня самых передовых стран» (Fukuyama, 1989). Этим наблюдением Фукуяма, кажется, подчеркивает чувство превосходства в западной цивилизации; это подтверждает обоснованность попыток противостоять господству Запада в МО, выдвигая не-западные теории МО.

В этом ключе Пичамон Йеофантонг утверждает, что «предвидение Хантингтона относительно конфликтных последствий цивилизационных столкновений в эпоху после "холодной войны" не только привело к углублению китайского недовольства западными теориями и их искажением восточных культур, но и дало китайским ученым новый импульс для создания китайской школы МО» (Yeophantong, 2018). Таким образом, вывод из этих аргументов может заключаться в том, что из-за своих слабостей цивилизационный подход мог проложить путь для дальнейшей фрагментации МО в глобальном масштабе.

Оглядываясь назад на историю цивилизационного подхода, такие ученые, как Ян Холл и Кришан Кумар, подчеркивают непреходящую важность и актуальность многотомного исследования истории Тойнби. Они утверждают, что общий подход Тойнби может иметь некоторые недостатки, но, тем не менее, позволяет «пролить свет на многие важные исторические вопросы». Более того, «вера в равную ценность всех цивилизаций делает данный подход привлекательным для тех, кто отвергает евроцентризм и все больше убеждает в необходимости учитывать весь человеческий опыт с древнейших времен до наших дней» (Kumar, 2014).

В «Исследовании истории» Тойнби предложил различные объяснения того, что происходило, когда цивилизации сталкивались друг с другом, и оставался убежденным в том, что идеи, передаваемые межцивилизационными встречами, могут привести к серьезным социальным и политическим изменениям внутри цивилизаций (Hall, 2018). Это утверждение действительно можно интерпретировать как силу этой концептуализации, поскольку оно помогает объяснить человеческое развитие через международное взаимодействие и обмены.

Как подчеркивает А. Нури Юрдусев в статьях «Уровень анализа» и «Единица анализа: аргумент в пользу различия» (1993): согласно Тойнби, «понятная область исторического исследования не может быть узкими национальными государствами»; это должна быть цивилизация, а значит, сущность, включающая несколько обществ, но не покрывающая все человечество. Ф. Бродель (1976) также рассматривает цивилизацию среди единиц анализа «истории групп и группировок», которые включают экономические системы, государства, классы, слои и цивилизации (Yurdusev, 1994). Другими словами, Бродель рассматривает цивилизацию как одну большую группу по сравнению со всеми перечисленными выше.

Крёбер (1953) утверждает, что еще одна сильная сторона концептуализации цивилизации у Тойнби заключается в том, что «Тойнби, кажется, единственный историк, взявший на себя обязательство не только перечислять и определять свои цивилизации, но и формулировать критерии, по которым он их определяет». По его мнению, Тойнби осознавал проблему расслоения цивилизаций и прилагал усилия для ее решения.

Цивилизационный подход ценен еще и тем, что учитывает другие социальные факты. Как утверждает Роберт Кокс, цивилизации претерпевают изменения, которые вызваны как их внутренним разнообразием, так и межцивилизационными столкновениями (Cox, 1995). Цивилизации отличаются от национальных государств своими территориальными границами, поскольку национальные государства обычно имеют четко обозначенные границы, тогда как цивилизации имеют тенденцию выходить за пределы национальных границ (Bajpai, 2018).

Несмотря на связанные с этим проблемы, цивилизационный подход, без сомнения, может расширить и обогатить изучение международных отношений, а также открыть новые горизонты для ученых в области МО.

Другой интересный пример цивилизационного подхода заключается в том, как Грегорио Беттиза продвигает концепцию «цивилизационной политики» и стремится расширить и теоретически и эмпирически развить область цивилизационного анализа в МО.

По его мнению, «цивилизационная политика предлагает важный путь теоретически склонным и эмпирически мыслящим ученым к изучению того, как социальные и политические акторы пришли к пониманию, изменению и построению мировой политики с учетом множественных цивилизаций и их отношений» (Bettiza, 2014). Беттиза видит силу этого подхода в том, как цивилизации могут быть развернуты в МО для представления транснациональных и де-территориальных культурных сообществ.

Кристофер Доусон утверждает, что взаимодействие МО с цивилизациями совпало с фундаментальными изменениями в глобальном порядке, которые привели к деколонизации, глобализации и окончанию «холодной войны». По его определению, цивилизация считается крупнейшим и высочайшим социально-историческим явлением и состоит из многочисленных, разнообразных и различных культур внутри себя (Bajpai, 2018).

Мартин Холл обращает внимание на появление цивилизационных идентичностей в МО и утверждает, что «цивилизационный анализ имеет значение, потому что понятие цивилизации является важным способом передачи знаний и соответствующих предпочтений и политик» (Hall, 2007). Это географическое и социальное разнообразие также означает, что цивилизации влекут за собой некоторые отличительные компоненты и находятся в постоянном состоянии взаимодействия внутри себя и друг с другом.

Вышеупомянутые особенности цивилизационного подхода открывают более широкую перспективу и в то же время ставят перед исследователем задачу определения границ цивилизаций. Это затрудняет сравнение и сравнительный анализ. Исследования, проводимые на этой основе, могут страдать от онтологической двусмысленности и эпистемологической неясности.

Межцивилизационные взаимодействия распространены повсеместно. Часто утверждают, например, как Иоганн П. Арнасон, что продвижению Европы к «современной» цивилизации способствовало взаимодействие с Китаем, Индией и исламским миром (Arnason, 2006; Bajpai, 2018).

Для Баджпаи межцивилизационные взаимодействия могут стать политически важными, особенно когда они играют роль в построении идентичностей. В этом процессе цивилизационная идентичность может сыграть важную роль в установлении границ сообщества, обнаруживая и подчеркивая различия между собой и другим. Это также может быть полезно для определения своего «я» на глобальном, региональном или индивидуальном уровнях и для оценки других (Bajpai, 2018).

В отличие от гипотезы Хантингтона о «столкновении цивилизаций», эта интерпретация цивилизационного подхода может быть полезна теоретикам-конструктивистам, поскольку она дополнительно объясняет формирование межсубъективной цивилизационной идентичности в международных отношениях.

Что касается основных теорий МО, Юрдусев подчеркивает важность, которую английская школа придает значению культурных/цивилизационных факторов в международных отношениях. Английская школа с самого начала подчеркивала важность ценностей и культурных/цивилизационных элементов в международных отношениях. Юрдусев подчеркивает, что Мартин Уайт (1977) даже заявил, что государственная система не возникнет без определенной степени культурного единства. Для английской школы идентичность, культура, цивилизация и ценности являются частью практики международной системы. Международные отношения состоят не только из материальных факторов, но и из идейных сил (Yurdusev, 1996).

Артур Кузнецов по-другому подходит к взаимодействиям и потенциальным столкновениям между цивилизациями. Он выдвигает свою теорию «грамматологической геополитики». В отличие от Хантингтона, Кузнецов в своей теории «sui generis» определяет цивилизации на основе алфавитов, используемых нациями, и, соответственно, утверждает, что более точное предсказание конфликтов может быть достигнуто по результирующим линиям разлома (Aydınlı and Biltekin, 2018). Несмотря на то, что этот подход интересен, я склонен считать объяснительную силу этого подхода относительно слабой, поскольку определяющие элементы цивилизаций выходят за рамки алфавитов.

Что касается дискуссий о не-западных теорих МО, Амитав Ачарья, который предпочитает использовать концепцию глобального МО, утверждает, что международные системы необходимо изучать не только на основе политико-стратегических взаимодействий, но также культурных и цивилизационных взаимодействий. Кроме того, он отмечает, что многие современные концепции МО, такие как «экономическая взаимозависимость, баланс сил и коллективное управление безопасностью», обычно считаются традиционными европейскими идеями и практиками, но на самом деле они возникли из множества точек происхождения как внутри, так и за пределами Европы.

Соответственно, он далее утверждает, что, применяя такой расширенный масштаб, МО могут предоставить больше места истории, культуре, экономическим системам, взаимодействиям и вкладам не-западных цивилизаций и государств. Затем он заключает, что «МО лучше всего понимать как продукт взаимодействия и взаимного обучения между всеми цивилизациями и государствами, даже несмотря на то, что некоторые из них были более могущественными, чем другие, на разных этапах истории» (Acharya, 2017).

Точно так же Гурминдер Бхамбра предпочитает объяснять различия между народами и признает существование множества цивилизаций, выходящих за рамки прежних бинарных сочетаний «цивилизованного» и «нецивилизованного», современности и традиций. Таким образом, новая парадигма «множественности современностей» Бхамбры, которую можно интерпретировать как существование различных цивилизаций, постоянно взаимодействующих друг с другом, вносит важный культурный фокус в ее попытку выйти за рамки предполагаемых недостатков евроцентрических цивилизационных подходов (Bhambra, 2011).

Джон Хобсон утверждает, что как дисциплина МО прилагает постоянные усилия, чтобы рассматривать и защищать западную цивилизацию как высший или идеальный референт в мировой политике. Соответственно, по его мнению, такой подход противоречит мнению о том, что «международная теория свободна от ценностей и дает позитивистские универсалистские объяснения мировой политики, применимые ко всем государствам, независимо от культурных или расовых различий».

Фактически, оказывается, что, если смотреть сквозь призму не-евроцентризма, большая часть международных теорий дает узкий или провинциальный анализ западных приоритетов, которые представляются как универсальные (Hobson, 2013). Судя по евро/западноцентричной природе МО как дисциплины, утверждение Хобсона, похоже, имеет веское и убедительное обоснование.

Учитывая вызовы, с которыми сталкивается либеральный международный порядок во всем мире, гипотеза «конца истории», которую можно в общих чертах охарактеризовать как распространение и принятие западных цивилизационных ценностей в глобальном масштабе, как заявил Фрэнсис Фукуяма объявил в 1989 году, оказалась просто домыслом. Тем не менее, что касается использования цивилизации в качестве единицы анализа в МО, основываясь на различных концептуализациях цивилизации, как обсуждалось выше, можно дополнительно изучить возможность того, что цивилизационный подход в некоторой степени может помочь преодолеть линии разломов в МО.

Подводя итог, можно сказать, что цивилизация концептуализировалась и использовалась в МО по-разному. Основная слабость цивилизационного подхода проистекает из размытых пространственных и временных границ цивилизаций. Множественность цивилизаций – или, другими словами, отсутствие универсальной цивилизации – также затрудняет понимание цивилизации как всеобъемлющего уровня/единицы анализа.

Возможность того, что столкновения различных цивилизаций могут привести к конфликтным исходам, является необоснованным аргументом для изучения в рамках МО, поскольку причины этих конфликтов нуждаются в дальнейшем изучении и анализе, чтобы увидеть, являются ли такие конфликты неизбежными.

Несмотря на всю критику, цивилизационный подход к международным отношениям может помочь открыть новые перспективы и позволить ученым/исследователям расширить свои онтологические и эпистемологические подходы. В частности, усиление акцента в МО на изучение цивилизаций и их взаимообогащающих взаимодействиях между ними может быть полезным для не-западных подходов в МО, чтобы создать более веские аргументы против западных/евроцентрических исследований МО.

Использованная литература

Acharya, Amitav (2017). ‘Towards a Global International Relations?’. https://www.e-ir.info/2017/12/10/towards-a-global-international-relations

Arnason, Johann P. (2006). ‘Understanding Inter-civilizational Encounters. Thesis Eleven’ 86(1): 39–53. https://doi.org/10.1177/0725513606066239

Aydınlı, Ersel and Biltekin, Gonca. (2018). ‘Widening the World of IR: A Typology of Homegrown Theorizing’. All Azimuth V7, N1, 2018, 45-68. http://dx.doi.org/10.20991/allazimuth.328427

Bajpai, Ravi Dutt. (2018). ‘Civilizational Perspectives in International Relations and Contemporary China-India Relations’. https://www.e-ir.info/2018/04/26/civilizational-perspectives-in-international-relations-and-contemporary-china-india-relations/

Bettiza, Gregorio. (2014). ‘Civilizational Analysis in International Relations: Mapping the Field and Advancing a ‘Civilizational Politics’ Line of Research’. International Studies Review, doi: 10.1111/misr.12100

Bhambra, Gurminder K. (2011). ‘Talking among Themselves? Weberian and Marxist Historical Sociologies as Dialogues without ‘Others’’. Millennium: Journal of International Studies 39(3) 667–681

Cox, Robert W. (1995). ‘Civilizations: Encounters and Transformations, Studies in Political Economy’, 47:1, 7-31, DOI: 10.1080/19187033.1995.11675358

Fukuyama, Francis (1989). ‘The End of History”-‘, The National Interest, Summer 1989. https://www.jstor.org/stable/24027184

Hall, Ian.  (2018). ‘Clashing Civilizations: A Toynbeean Response to Huntington’ https://www.e-ir.info/2018/04/18/clashing-civilizations-a-toynbeean-response-to-huntington/

Hobson, John. (2013). ‘The Eurocentric Conception of World Politics Western International Theory’, 1760–2010. Chapter 1-Introduction. http://dx.doi.org/10.1017/CBO9781139096829.001

Huntington, Samuel P. (1993). ‘Clash of Civilizations?’. Foreign Affairs, Vol. 72, No. 3 (Summer, 1993), pp. 22-49. Council on Foreign Relations, https://www.jstor.org/stable/20045621

Huntington, Samuel P. (l996). ‘The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order’, Simon and Schuster, New York.

Kapustin, Boris. 2009. ‘Some Political Meanings of ‘Civilization.’’ Diogenes 56(2–3): 151–169.

Khakee, Anna (2018). Civilizations, Political Systems and Power Politics: A Critique of Huntington’s ‘Clash of Civilizations’. https://www.e-ir.info/2018/05/04/civilizations-political-systems-and-power-politics-a-critique-of-huntingtons-clash-of-civilizations/

Kroeber, A. L. (1953). ‘The Delimitation of Civilizations’. Journal of the History of Ideas, Vol. 14, No. 2 (Apr., 1953), pp. 264-275. University of Pennsylvania Press, https://www.jstor.org/stable/2707475

Kumar, Krishan.  (2014). ‘The Return of Civilization-and of Arnold Toynbee?’. Comparative Studies in Society and History 2014;56(4):815–843. 0010-4175/14, Society for the Comparative Study of Society and History. doi:10.1017/S0010417514000413

Kuznetsov, Artur. ‘A New Model for Traditional Civilizations’. International Affairs (Moscow) 41, no. 4-5 (1995): 95-100.

Singer, David J. (1961). ‘The Level-of-Analysis Problem in International Relations’. World Politics, 14(1), 77-92. doi:10.2307/2009557

Wight, Martin. (1977). ‘Systems of States’, edited by Hedley Bull (Leicester University Press in association with the LSE)

Yeophantong, Pichamon. (2018). ‘Asian Perspectives on International Relations Theory’. https://www.e-ir.info/2018/01/23/asian-perspectives-on-international-relations-theory/

Yurdusev, A. Nuri. (1993). ‘Level of Analysis and Unit of Analysis: A Case for Distinction’, Millennium: Journal of International Studies (Vol.22, No.1, Spring 1993), 77-88.

Yurdusev, A. Nuri. (1994). ‘The Concept of International System as a Unit of Analysis’, METU Studies in Development (Vol.21, No.1, 1994), 143-174

Yurdusev, A. Nuri. (1996), ‘The British School of International Relations: The Toynbeean Origins’, presented at the Millennium 25th Anniversary Conference, London School of Economics, London, 17-19 October 1996.

Yurdusev, A. Nuri. (2003). ‘International Relations and The Philosophy of History’. Gordonsville: Palgrave Macmillan.

Источник